Тайна академика Фёдорова

частью общества. И, тем не менее, вы отнеслись к ней скептически. Как, впрочем, и я сам.

Даже негативно. Общество как бы „переросло' политическую структуру, созданную на первом этапе советского строя. Вынужденное на первом этапе создание закрытого правящего слоя.

-                 Номенклатуры.

-                 Совершенно верно. Создание такого слоя, – продолжил Сергей Георгиевич, – породило, как и предвидели Ленин и Сталин, рецидив сословных отношений. Однако произошёл срыв, и процессом овладела именно 'номенклатура'. В критический момент, в девяностом – девяносто первом годах, верхушка пошла на национальное предательство.

-                 Как вы первый заметили, перестройка была частью холодной войны. Она изменила политическую структуру мира. Номенклатура же, которую Сталин называл проклятой кастой и которая при Хрущёве была сознательно выведена из-под контроля госбезопасности и постепенно, но неуклонно совершенно утратила ответственность перед людьми, стала пятой колонной.

-                 Конечно. Именно так! А Соединённые Штаты играли в холодной, Третьей мировой, войне активную роль и рассматривают результаты „перестройки' как поражение СССР в этой войне. По своим масштабам это явление всемирно-исторического значения.

Фёдоров напомнил своему мысленному собеседнику о том, какую реакцию в общественном сознании вызвала так называемая гласность:

-                 Можно ли со всей определённостью утверждать, что вся эта кампания гласности привела к революции в сознании общества? – спросил он.

Конечно! И эта 'революция' стала первым этапом перестройки, предшествовавшим демонтажу государства.

-   А второй этап – это, надо полагать, 'приватизация'?

Алексей Витальевич представил, что Кара-Мурза должен был нахмуриться при упоминании об этом катастрофическом кризисе, последовавшем за расчленением Советского Союза и сломом хозяйственной системы.

-                 Этот кризис, – гневно сказал он, – не был объективным результатом процессов, происходивших в экономических и политических структурах страны. Он был искусственно создан. Создан и осуществлён как антисоветский проект, направленный на слом буквально всех устоев и структур жизнеустройства, на разрушение всей советской, а точнее – русской – цивилизации. Кроме того, передача в процессе 'приватизации' преступному миру большой части собственности.

-                 И власти.

-                 Да, и власти! .породила аномальный уклад, принципиально несовместимый с жизнью общества, с выживанием страны.

-                    Так что своеобразным ответом народа на такую  реформу стали снижение рождаемости и рост смертности?

-                 Вот именно!

Пальцы Фёдорова бегали по клавишам машинки, строка за строкой ложились на бумагу, а голос чтимого им философа и политолога звучал в сознании чётко и размеренно, мысли формулировались логично и аргументированно.

-                 Чтобы оценить масштабы кризиса, – продолжал Сергей Георгиевич, – надо напомнить, что на реформу в России истрачены беспрецедентные в мировой истории средства: экономия от прекращения гонки вооружений; экономия от прекращения войны в Афганистане; экономия от прекращения финансирования всех крупных проектов (а это практически все капиталовложения в промышленность, АПК, транспорт и строительство, которые составляли до 1987 года огромные суммы); экономия от свёрнутых социальных программ; отнятые у населения сбережения (400 миллиардов долларов); экономия от резкого снижения уровня потребления 90 процентов населения. Были загублены не только эти средства, но и промотан весь золотой запас страны, а также сделаны долги на 150 миллиардов долларов.

-                 Разворовали? Только ли?! – перебил Фёдоров.

-                 Воровство, конечно, было великое. Но главная причина всё же – не воровство и не вывоз денег за рубеж, а паралич хозяйства.

-                 Но и паралич хозяйства во многом обусловлен прекращением капиталовложений („инвестиций' – по нынешней терминологии), – опять мысленно перебил политолога Фёдоров, – а те неразрывно связаны с вывозом огромных сумм за рубежи страны!

-                 Конечно! Но нельзя забывать, что все большие технические системы, на которых стоит, пока что ещё держится жизнь страны (энергетика, транспорт, теплоснабжение и так далее), созданы в советское время. Все они устроены иначе, чем в западном хозяйстве, капиталистическом.

„Рыночном', по терминологии Горбачёва, Ельцина и Путина.

– Верно. За 15 лет выяснилось, что созданная хозяйст­венная система не может их содержать: при рыночных отношениях они оказываются слишком дорогими. Они разрушаются. В то же время рынок не может и построить новые рыночные системы такого же масштаба. Страна попала в историческую ловушку, в порочный круг, из которого в созданной реформаторами хозяйственной системе вырваться невозможно .

„Как довести глубокие мысли политолога и фило­софа, его точную диагностику „реформ' до адресата? – подумал Фёдоров, возвращаясь от мысленного диалога к действительности. – Как неназойливо, но однозначно пока­зать, что на самом деле, по всем своим основным признакам, созданный в РФ уклад принципиально отличается от западного капитализма, что так это и было задумано. Это разные экономические, социальные и культурные явления. Запад поддерживает наших 'капиталистов', потому что они подрядились развалить СССР, обезоружить армию, уничтожить промышленность и науку, бесплатно допустить Запад к ресурсам России, уничтожить и конкурента, и образец для подражания. Организовать стабильное жизне­устройство ни по типу общины (советского типа), ни по типу гражданского общества (западного типа) этот режим не просто не может, а не должен, не имеет права'.

Алексей Витальевич печатал текст, порой утрачивая грань между своими мыслями и цитатами из Кара-Мурзы, настолько их позиции совпадали, настолько были ему созвуч­ны книги философа, всплывавшие в памяти – острые, отлично аргументированные. В самом деле, страна живёт, пока ещё живёт, в той реальности – вопреки этому капитализму и параллельно с ним. Многие подсистемы советского строя уцелели и показали поразительную устойчивость. Их охраняют, зачастую неосознанно, инстинктивно, вопреки рыночной риторике, и большинство работников государст­венного аппарата, и хозяйственные руководители, и само население. Там, где советские структуры выходят из тени, как в суверенной Белоруссии под руководством президента– патриота А. Г. Лукашенко, дело идёт получше.

„Опыт начала XX и XXI веков показал, что при господстве в России уклада, основанного на конкуренции („капитализм', – отметил Фёдоров), она не может выжить как независимое многонациональное государство, тем более в условиях „открытости мировому рынку'. Гибель целой цивилизации маловероятна. Следовательно, после более или менее длительного хаоса в России всё равно возобладают, должны возродиться, различные формы социалисти­ческого уклада, пусть даже с мимикрией под капитализм (хотя влиятельные силы постараются не допустить возрождения России как сильной независимой страны, тем более с социалистическим жизнеустройством).'

Записав эту мысль Кара-Мурзы, Алексей Виталье­вич вновь вступил с ним в кажущийся диалог:

-                 Сергей Георгиевич, давайте вернёмся к причинам катастрофы, – предложил он. – Вот ваш главный тезис: 'Крушение советского строя было обусловлено состоянием сознания, которое генсек Андропов определил чётко: 'Мы не знаем общества, в котором живём'. Надо бы этот тезис разъяснить детальнее.

-                 Да, таким было тогда общественное сознание. В 70 – 80-х годах это состояние ухудшалось: незнание превратилось в непонимание, а затем и во враждебность, дошедшую у части элиты до степени паранойи. Незнанием и нежеланием знать была вызвана и неспособность руководства быстро выявить назревающие в обществе противоречия и найти эффективные способы разрешить уже созревшие проблемы. Незнание привело и само общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий для изменения общественного строя, а значит, и к неспособности защитить свои кровные, жизненно важные, интересы.

-          Xорошо бы разобрать этот главный тезис по частям.