майским солнцем, Анна с первого дня загорала без лифчика, и теперь ее маленькие груди стали цвета ее шоколадных сосков, а Джакоб исписал восьмой блокнот – Мак Кери подробно рассказывал ему о провалившемся плане похищения полковника Юрышева и о деталях отправки Ставинского и Вирджинии в Россию. Джакоб заверял, что в своем романе он изменит все имена и фамилии подлинных действующих лиц, и возбужденно предвкушал успех своей книги. Еще бы! Он был участником начала этой операции, он первый встретился с полковником Юрышевым в августе прошлого года, потом он встречал в Москве его двойника Ставинского-Вильямса и его «жену» Вирджинию, он сам послал полковнику Юрышеву билеты на поезд Ленинград – Москва и, мало того, был свидетелем гибели полковника Юрышева и майора КГБ Незначного в Шереметьевском аэропорту. А теперь ему предстояло присутствовать при развязке всей истории – встретить тут, на яхте, Ставинского и узнать наконец тайну появления советских подводных лодок у берегов Швеции. У любого профессионального журналиста чесались бы руки в предвкушении такой сенсации. Конечно, если он опубликует серию статей об этой операции или книгу, то, как бы он не менял в ней свою фамилию, КГБ легко установит, что он лично принимал участие в этой операции, и тогда не видать ему больше Москвы до конца существования советской власти в России. Ну и плевать! Сколько можно торчать в этой стране под неусыпным наблюдением кагэбэшных «архангелов»?! Пора перебираться в редакторский штат своей газеты, как это сделали Хедрик Смит и Роберт Кайзер – корреспонденты «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» – после своих бестселлеров о России.
Черт побери, где этот Ставинский? Неужели именно сейчас где-то под ними, в морской глубине, он удирает с русской подводной лодки, которая в очередной раз проникла в шведские воды? Но, елки-палки, как можно сбежать с подводной лодки? Этого не знали ни Мак Кери, ни Керол, ни Стивенсон. Англо- аргентинская война уже идет полным ходом, и теперь они постоянно бегали в рубку к наемному шкиперу Мартину Рабену, справлялись у него, не отнесло ли их ветром или течением с этой точки, и по очереди дежурили у двух бортов яхты, вглядываясь в зеленую морскую воду. На ночь «Юрианна» зажигала все бортовые огни и еще два мощных прожектора, укрепленные на верхней палубе.
На следующий день, утром 25 мая, шкипер, пыхтя своей трубкой, молча указал Мак Керн на горизонт.
– В чем дело? – спросил Мак Кери у Анны, которая была ему переводчицей в разговорах со шкипером: Рабен не знал ни слова по-английски, а Мак Кери – ни слова по-шведски.
Анна перебросилась несколькими словами с Рабеном и перевела Мак Кери:
– Он говорит, что небо покраснело, будет шторм.
– Ну и что?
– Он говорит, что, если шторм будет больше пяти-шести баллов, «Юрианну» нужно уводить в порт.
– Это невозможно! Мы не можем уйти… с этой точки до конца мая! Что бы ни случилось!
– Даже если шторм будет десять баллов?… Гм! – сказала Анна. – Я не собираюсь погибать тут из-за ваших шпионских дел! Хватит одной – Вирджинии.
– Пусть он запросит по радио метеопрогноз, – сказал Мак Керн.
Анна снова коротко переговорила с Рабеном и сказала Мак Кери:
– Он уже запрашивал. По прогнозу, будет легкий ветер, но он не верит в эти прогнозы. Он говорит, что будет шторм.
– Ладно, посмотрим… – хмуро сказал Мак Кери.
Через час, когда он сидел со спиннингом у борта лодки, он вдруг услышал, как заработал мотор якорной лебедки, и увидел, что якорная цепь стремительно поднимается на борт яхты. Он бросился в рубку.
– В чем дело?
Анны в рубке не было – она со Стивенсоном уединилась в спальной каюте. Стивенсон по журналистской манере не терял времени зря. В ходовой рубке шкипер Рабен хмуро включил два дизеля яхты на полную мощность, и тут же два мощных винта яхты понесли «Юрианну» прочь от острова, на север, к маленькому порту Сандемар.
– В чем дело?! – крикнул Мак Кери еще раз, да и было с чего – на море был полный штиль, даже малейшего ветерка не было. И никаких туч в небе.
– Patio minvter stormen in lorja, – ворчливо сказал Рабен по-шведски. Мак Кери понял только международное слово «шторм» и недоверчиво оглянулся еще раз. Только тут он обратил внимание на то, что вокруг нет ни прогулочных яхт, ни рыбачьих лодок, которые шныряли вчера и позавчера по всему морю, а главное – нет крикливых чаек, которые четверо суток кормились всем, что сбрасывали им с «Юрианны», и нагло садились даже на леерные ограждения яхты и носовую палубу. «Затишье перед бурей», – подумал Мак Кери.
Действительно, через пятнадцать минут, когда «Юрианна» на полной скорости мчалась в Сандемар, Балтику накрыл девятибалльный шторм.
Но через два часа от причала в Сандемаре, несмотря на шторм, грузно отвалил тяжелый рыбацкий сейнер и взял курс к острову Муско…
4
ШИФРОВАННАЯ РАДИОГРАММА
Москва, Генштаб, маршалу Опаркову
Копия – Главкому ВМС Горчакову
29 мая в 19.08 вышел на исходную позицию. Жду Ваших указаний.
Гущин.
ШИФРОВАННАЯ РАДИОГРАММА
Командиру «У-300» Гущину
Копия – Главкому ВМС Горчакову
По сообщению воздушной разведки, в районе Вашей операции у острова Муско последние несколько дней постоянно, несмотря на штормовую погоду, находится крупный рыбацкий сейнер без всяких признаков занятия рыбацким промыслом.
Приказываю изменить очередность закладки энергетических матриц и начать операцию со второй точки в районе Ваддо в Ботническом заливе. После завершения работы на этой точке приказываю выйти в нейтральные воды для получения дальнейших инструкций.
Родина шлет горячий привет всему экипажу и желает вам успехов.
Маршал Опарков.
Когда радист принес эту радиограмму в командирскую каюту и прочел командиру, Ставинский изменился в лице. «Кретины! – заорала в нем каждая клетка. – Кретины этот Мак Кери и Даниел Купер!» Ведь он же ясно просил: маленькое рыбацкое суденышко! Господи, что же теперь делать?
А Гущин тем временем диктовал радисту:
ШИФРОВАННАЯ РАДИОГРАММА
Москва, Генштаб, маршалу Опаркову
Копия – Главкому ВМС Горчакову
Ваш приказ принял. Приступаю к исполнению. Экипаж лодки благодарит Родину за оказанное доверие.
Командир «У-300» Петр Гущин.
