После суда Лёньке разрешили проститься с родственниками, и он подошёл, грустно склонив голову, а потом упал на колени:
– Прости меня, Ольга!
Андрей и охранник подняли Лёньку с грязного пола, а Ольга смущённо спросила:
– За что ж тебя простить, Леонид?
– Помнишь пропажу свою? Это я сделал. Ты уж прости меня. Мы тогда с ремеслухи сбежали, ну и…
– Ладно, Лёня, не думай об этом.
Только уже при выходе из суда брызнули из глаз Ольги слёзы; справилась и с этим, затихла на время на повозке, и только когда обогнали они высокого, без фуражки, кудлатого мужика, вдруг крикнула Андрею:
– Остановись, пожалуйста!
Натянул вожжи Андрей, и Ольга спрыгнула с повозки, побежала к мужчине. Они о чём-то оживлённо беседовали, кудлатый крепыш размахивал руками.
Ольга прыгнула на телегу, спросила у Андрея:
– Знаешь, кого я встретила?
– Кого?
– Бывшего товарковского председателя Егора Степановича. Ему двенадцать лет за убийство давали, а сейчас выпустили!
– Почему?
– Невинным оказался. Шальнева, оказывается, братья Ёжиковы из их села убили. Сами и признались…
В Парамзино они приехали перед вечером.
Ольги уже не было – она сошла около дома и наверняка теперь хлопочет об обеде и ужине одновременно, развела огонь. Сейчас бы вытянуть над этим огнём посиневшие пальцы, чтоб ощутили руки жар, до боли прогрелись.
Но неизвестно откуда вывернулся Колька Дашухин, задвигал простуженно носом, гундяво сказал:
– Андрей Фёдорович, вас на собрание просят!
«Какое ещё к чёрту собрание, – со злостью подумал Андрей. – Словно разжигает, как чертей к полуночи, всю эту маету вечером затевают».
– О чём собрание?
– Председателя избирать.
После гибели Бабкина председателя в колхозе не было, его обязанности исполнял Филатов. Ну и пусть исполняет, подумалось, ежа на ужа менять – только время терять.
– Иди, Коля, без меня. Скажешь, заболел дядя Андрей, домой пошёл. Ну его к лешему, это собрание.
– Не могу без вас идти, Андрей Фёдорович. Вас народ ждёт.
– А меня зачем?
– Вас обговорили председателем избирать, вот и ждут.
– Ловко придумали, – усмехнулся Андрей. – И кому ж такая мысль в голову пришла?
– Да всем! Сначала хотели тётку Ольгу избрать, да передумали, так как она дитём должна заниматься…
Вечером возвращался Андрей домой. Было ещё не совсем темно, кое-где сквозь мрак низких туч пробивались светлые пятна.
Зажигались лампы в домах, мягкий свет ложился от окон на пожухлую, омытую дождём траву, на блестящие от влаги деревья. Взглядом отыскал Андрей родной дом, робкий огонёк, который зажгла Ольга, беспокойно дожидаясь мужа.
Под светом блестела приметная берёза – засохшая, жалкая. До боли захотелось Андрею, чтобы не умерло это дерево, а будущей весной снова покрылось зеленью, зашелестело листьями.
Ему казалось, – нет, он знал это, – что так и должно быть: засуха только листья сожгла, а почки, а корни – живы.
