Капитализму в России не бывать!

записки на эту тему и такие земские врачи, как К.К.Толстой, Е.А.Осипов, З.Г.Френкель, М.Я.Капустин и др.

Врачей в России вообще было недостаточно. В 1910 году у нас было чуть больше 20 тысяч гражданских врачей, из них только 1,3 тысячи — женщины. На 1 врача приходилось в среднем 8000 человек населения (тогда как в Англии — 1400, в Германии — 2000). В сельской местности 1 врач приходился на 26 тысяч человек.

На земской службе состояли 3100 врачей. Санитарных врачей было всего 210.

Действительно, земские врачи подчас проявляли чудеса самоотверженного служения ближним. Все помнят доктора Дымова из рассказа Чехова «Попрыгунья»: этот талантливейший врач умер, заразившись, когда пытался спасти больного дифтеритом ребёнка и высасывал из его горла плёнки. Но мало кто знает, что такие случаи бывали на самом деле. В частности, именно так умер коллега Вересаева доктор Стратонов.

Работа земского участкового врача была не из лёгких. Товарищ Вересаева по университету доктор Петров так рисовал её тяготы:

— Со всеми нужно ладить, от всякого зависишь. Больные приходят, когда хотят, и днём и ночью, как откажешь? Иной мужик едет лошадь подковать, проездом завернёт к тебе: «нельзя ли приехать, баба помирает». Едешь за пять вёрст: «Где больная?» — «А она сейчас рожь ушла жать…» Участок у меня в пятьдесят вёрст, два фельдшерских пункта в разных концах, каждый я обязан посетить по два раза в месяц. Спишь и ешь чорт знает как. И это изо дня в день, без праздников, без перерыву. Дома сынишка лежит в скарлатине, а ты поезжай… Крайне тяжёлая служба!

И оплачивалась она довольно скудно. Жалованье земского врача составляло 1200–1500 рублей в год (женщина-врач получала до 900 рублей).. Содержать семью, например, на такое жалованье было нелегко. Известно, что сильную нужду испытывали многие земские (и не только земские — вспомним великого Н.И.Пирогова) врачи, впоследствии ставшие известными и соответственно более обеспеченными. Но в целом земские врачи считались людьми среднего достатка.

Однако среди них бывали и весьма разбогатевшие, если они имели практику на стороне, в богатых семьях. Символом таких можно считать чеховского Ионыча. Он начинал свою карьеру как бедный земский врач, а затем постепенно превратил себя в машину для зарабатывания денег. Ионыч имел солидный счёт в банке, стал владельцем нескольких домов. Но такие лекари авторитетом в среде земских врачей не пользовались.

Младший медицинский персонал получал от 300 до 500 рублей в год.

Несмотря на нехватку врачей в России по сравнению с потребностями, их количество по отношению к платёжеспособному спросу было избыточным. Земству для полноценного обслуживания населения нужно было бы иметь, скажем, семь врачей, а средства позволяли содержать только двух. Поэтому среди врачей наблюдалась большая безработица, что приводило к сильной конкуренции. Врачу без работы жить было тяжело. Вересаев несколько лет работал в больнице бесплатно, только чтобы иметь возможность практиковаться в лечении, и ждал, пока освободится штатное место. Правда, как отмечал тот же Вересаев, в Западной Европе тоже для громадных слоев населения врачебная помощь представляла тогда недопустимую роскошь, а многие врачи не имели работы и бедствовали.

И всё же благодаря земским врачам Россия, отстававшая от передовых стран Запада в технико- экономическом отношении, показала всему миру пример наиболее справедливого для того времени решения одной из важнейших социальных проблем.

Тем не менее состояние здравоохранения в России оставалось неудовлетворительным.

В 1913 году в России более 12 миллионов человек (7 процентов населения) были поражены эпидемиями холеры, дифтерии, сибирской язвы, чесотки. Ещё 9 миллионов страдали малярией, трахомой, коклюшем и пр. Всего хронических больных насчитывалось 22 миллиона человек (13 процентов населения).

Из каждой 1000 новорождённых в возрасте до 1 года в России умирало 263 ребёнка (в Швеции — 70, в Англии — 108, в США -112, во Франции — 115, в Германии — 151).

Средняя продолжительность жизни составляла 33 года (для мужчин — 27 лет, для женщин — 38). Не случайно Нечволодов писал о вырождении когда-то самого сильного в Европе русского народа.

Губительно сказывалось на здоровье народа распространявшееся всё шире пьянство, которое, как отмечали многие исследователи (в том числе Д.И.Менделеев), насаждалось властью. Основными источниками доходов бюджета были косвенные налоги — винная монополия, давшая в 1913 году более 26 процентов доходов, акцизные (табачный, сахарный, спичечный и нефтяной) и таможенные сборы, составившие 20 процентов.

В системе образования — рывок, но не прорыв

Ко времени образования земства российское крестьянство оставалось неграмотным и погружённым в пучину невежества и суеверий. И это было следствием политики царского правительства. Реакционный государственный деятель граф Д.А.Толстой, курировавший школьное дело, считал широкое образование крестьянских детей вредным, поскольку оно отвлекает от физического труда. В правительстве ещё разделяли опасения умершего в 1855 году графа С.С.Уварова (автора формулы «православие, самодержавие, народность»), который призывал «пещись о том, чтобы чрезмерным стремлением к высшим предметам учения не поколебать порядок гражданских сословий, возбуждая в юных умах порыв к приобретению роскошных (т. е. излишних) знаний». Особенно пугал его возможный рост образованности «молодых людей, рождённых в низших сословиях общества, для которых высшее образование бесполезно, составляя излишнюю роскошь и выводя их из круга первобытного состояния без выгоды для них самих и для государства». Поэтому он предлагал меры «для удержания стремления юношества к образованию в пределах некоторой соразмерности с гражданским бытом разнородных сословий».

Земству пришлось создавать систему начальных народных училищ заново, преодолевая множество препятствий со стороны власти, которая, с одной стороны, понимала необходимость грамотности для работников нарождающегося индустриального общества, а с другой — опасалась роста связанных с этим народнических и революционных идей.

Земская школа была большим шагом вперёд по сравнению с прежними церковно-приходскими школами и школами грамоты, она давала гораздо более полное, более современное и систематическое (а значит, создававшее почву для атеизма) образование. Основной её тип — школа с трёхлетним обучением. В большинстве своём школы были одноклассными, один учитель обучал сразу всех учащихся — и первого, и второго, и третьего года обучения. В земской школе, кроме чтения, письма, счёта и Закона Божьего, преподавались природоведение, история и география. В некоторых школах учили рисованию и пению, преподавали гимнастику, давались также начала ремёсел, садоводства, огородничества и пчеловодства.

При этом в земской школе не изучали алгебры, геометрии, тригонометрии, что делало практически невозможным поступление окончивших её в гимназию.

Материальное положение и бытовые условия большинства учителей земских школ было весьма тяжёлым, о нём можно судить, в частности, по произведениям Чехова. А ему можно верить, не только потому, что он вообще отличался редкой правдивостью, но и потому, что был попечителем и устроителем ряда земских школ в Подмосковье (в Талеже, Новосёлках и Мелихове) и в Ялте. Каково было жить учителю школы в Талеже (Чехов был там попечителем), получавшему 23 рубля в месяц, имея на своём иждивении жену и четырёх детей? Он в тридцать лет был уже совсем седой и до такой степени забит нуждой, что, о чём бы с ним ни заговаривали, он всё сводил к вопросу о жалованье и о необходимости его увеличения. А ведь были школы, где учителям платили всего по 15 рублей в месяц, — этого не хватало даже на пропитание. Преподаватели гимназий относились к среднему классу, а профессоров вузов можно было считать вполне обеспеченными людьми.