– Марусь?.. – Я обернулась к кошке, но пестрой красавицы и след простыл.
Осознав, что осталась совершенно одна, я разочарованно раскрыла томик и пораженно вскрикнула. Между исписанными страницами лежала самая настоящая фотография свергнутого короля – красавца Грея, – точная копия того портрета, который был в руках у мужика в зеленом кафтане. С небольшого бумажного прямоугольника на меня смотрели ярко-синие, пронзительные, до боли знакомые глаза. Глаза, которые я видела всего несколько минут назад. Крыс…
Глава 19
Крыс… Крыс?!
Я озадаченно потрясла головой, все еще будучи не в силах осознать и принять столь неожиданное открытие. Если когда-то шутка по поводу похожести глаз Грея и очей тощего уродца показалась мне смешной, то сейчас шарахнула по голове своей явственностью. А что, в этом мире, под завязку напичканном магией, может произойти все что угодно, даже превращение человека в животное… Почему бы и нет?
С другой стороны – нет, не может быть! Подобное просто невозможно! Чтобы этот красавец оказался крысолаком? Точнее, крысолак оказался красавцем? Крысолак никак не может быть Греем, потому что крысолак – это крысолак, а Грей, соответственно, – это Грей. А глаза – просто случайное совпадение. Достаточно оригинальное, но все же совпадение. Просто, видимо, я настолько сильно хочу, чтобы Грей, вопреки проискам его непутевого братца, оказался жив и здоров, что готова его увидеть в ком угодно, даже в крысолаке.
Немного успокоившись, я повертела в руках фотографию. Очень похоже, что, создавая этого красавца, природа явно пребывала в состоянии пьянящей влюбленности. От Грея просто невозможно было отвести глаз. Ранее я сравнила его с Бандерасом. Да, конечно, определенное сходство было, но актер моего времени удавился бы от зависти, увидав здешнего свергнутого короля. Только, к счастью, подобное столкновение никому из двоих не угрожает, ни актеру, ни королю. Хорошо, что король. Плохо, что свергнутый. Ничего, Грей, ты только окажись живым, а уж твое право на трон мы быстро восстановим. Кто такие мы? Ну я, разумеется, и невеста твоя, которая уже неизвестно сколько времени отсиживается в лесу, горя праведной местью.
Эх, вот была бы я твоей невестой, вряд ли бы сейчас отсиживалась, уж точно бы мстила! А над способом мести нужно очень хорошо подумать. Точнее, в книге посмотреть. Наверняка найдется что-нибудь интересное. Не зря же домовой ее принес из дома, кстати, впервые за все время. Раскрыв томик, я углубилась в чтение частых строчек…
Вокруг постепенно сгустились вечерние сумерки, читать стало неудобно. Я перевернула последнюю страницу, закрыла книгу и тяжело вздохнула. Увы, никаких новых заклинаний для уничтожения злобного старикашки я не нашла. Видимо, книга всерьез полагала, что полученных ранее знаний мне более чем достаточно. Но кое-что новое все же присутствовало.
Во-первых, я узнала, что крысолак есть личина, сотворенная магией, а в природе подобного зверя и в помине не существует. Проще говоря, а казачок-то засланный, точнее, заколдованный. А во-вторых, в книге давалось подробное описание необходимого ритуала, способного снять личину и, соответственно, вернуть прежний облик.
Я вновь посмотрела на фотографию. Получается, Грей уже довольно долгое время находится в непосредственной близости от меня, более того, даже спит со мной в одной кровати, свернувшись калачиком на одеяле, а я только и делаю, что мечтаю с ним встретиться.
Последняя мысль показалась мне очень смешной, и я расхохоталась. Потом сквозь смех неожиданно стало обидно: домовой наверняка знал обо всем, но почему-то молчал, Мироновна тоже ничего не сказала. Почему? Понятно, сам Крыс, точнее, Грей молчал, он в этом образе разговаривать не умеет, но остальные точно все знали!
Послышалось шуршание. Крысолак вынырнул из травы и уставился на меня внимательным взглядом. В сумерках его синие глаза казались драгоценными сапфирами.
– Это ты? – Я без предисловий сунула ему под нос фотографию.
Зверь моргнул, во взгляде засветилась надежда.
А вот у меня на душе резко потяжелело.
– Думаешь, смогу? – Я нахмурилась. – Ты же помнишь, как у меня складываются отношения с новыми заклинаниями! А тут даже не заклинание, а целый обряд, черт бы его побрал! Боюсь я, понятно тебе? Боюсь сделать еще хуже, чем есть!
По выражению синих глаз стало понятно, что хуже, чем есть, быть уже не может.
– Ладно, – сдалась я, – попробуем! Потому что оставлять тебя в таком виде – чистой воды преступление! Да и Гертруда твоя мне голову живо открутит, если узнает, что ты бегаешь вокруг нее на четырех лапах. Сначала только луны дождемся!
– Сначала ты поешь! – Возле нас материализовался домовой.
Лениво проследив за тем, как пушистик колдует (в процессе его колдовства на траве появилась скатерть с кучей всякой еды на тарелках и в горшочках), я терпеливо дождалась конца, а затем схватила домового на руки и крепко сжала, чтобы не сбежал.
– Еда – это, конечно, хорошо, а теперь давай колись, почему сразу мне правду не рассказал?
– Я не еж, чтобы колоться, – усмехнулся домовой. – Но рассказать могу.
– Так рассказывай уже! – прикрикнула я. – Сейчас не время для шуток!
– Не шуми. – Домовой вздохнул. – Не рассказывал, потому что нельзя было. Как только стало можно, так и рассказал. Что тут непонятного?
– Да все тут непонятно! – возмутилась я. – Можно – нельзя! Ты проще говорить можешь?
– Могу и проще, – согласился домовой. – Вот человек, прежде чем на ноги встать, учится сначала ползать. Так и ты – нельзя тебе было сразу превращениями заниматься. Ты вон из полива потоп устраивала, и как тебе после этого можно было жизнь человеческую доверить?
– Допустим. – Несмотря на злость, я действительно согласилась с его доводами. – Но рассказать-то мне все можно было с самого начала!
– Ага, – поддакнул домовой, прямо лучась ехидством. – И про короля, и про превращение. Так бы ты и поверила! А если бы и поверила, то спокойствие напрочь бы потеряла! Что я вас, женщин, не знаю? Начала бы с того, что «ой, он, бедненький, в шкуре мается», а закончила бы тем, что «караул, посторонний мужик в доме»! Где была бы сейчас твоя учеба? И за год ничего бы не освоила!
Я надулась. Мало того что меня обвели вокруг пальца, так еще получается, что я сама же в этом и виновата. Я отпустила домового в траву и взяла со скатерти ближайший горшок. Не глядя, схватила ложку и отправила в рот. Во-первых, после единственного утреннего пирожка безумно хотелось есть, а во-вторых, разговаривать все равно было не о чем.
– Не обижайся, – домовой примирительно тронул меня за рукав, – просто пойми, что в магии все постигается с азов и совершенствуется не сразу, а постепенно. Тем более что Грей все это время терпеливо ждал, когда ты достигнешь нужного уровня в магии. Ему-то пришлось ведь куда хуже, чем тебе. Как думаешь?
От последних слов я замерла, ложка глухо звякнула о горшок. А ведь действительно, именно Грею хуже всех, причем не только сейчас, но и было все это время. Представляю, в какое отчаяние он впадал, когда видел мою неудачную практику.
– Доедай, и я пойду, – засуетился домовой, – а то уже полночь скоро. Обряду никто мешать не должен.
– Сейчас! – Я быстро заработала ложкой и минуту спустя отдала домовому пустой горшок. – А Грей почему не ест? – До меня только сейчас дошло, что ужинала я в гордом одиночестве.
– Он позже поест, если после твоих экспериментов живым останется! – фыркнул домовой.
Я нахмурилась. Домовой подпрыгнул:
– Да шучу я! Просто его при превращении так выворачивать будет, что вся еда сейчас только во вред пойдет. Не бойся, от тебя это не зависит. Все, я пошел, а вам удачи! Вот еще, пригодится…
В траву упал небольшой нож.
Посидев еще некоторое время в тишине, я подняла нож, встала с травы, прошла несколько шагов и посмотрела на небо. Луна мягко светила желтовато-серебряным светом прямо над моей головой, а вокруг стояла глухая тишина. Даже сверчки молчали.
