Стоп! Как я сказала?
Я едва не врезалась в впереди стоящий «Форд». Черт! Хорошо, что успела вовремя затормозить. Нет, на дорогах надо быть осторожнее, а то задумаешься вот так и... Я потихоньку тронулась опять, в душе радуясь своей феноменальной памяти. Спасибо тебе, Ариша, что когда-то тренировал ее всевозможными упражнениями.
Я уже подъезжала к дому, когда в голове всплыл диалог с ювелиром Фрешмером Фридрихом Карловичем. Я на днях заходила в его лавку, а он сказал, что это очень хорошо, что
– Именно перстень Ярославы Львовны?
Старик кивнул. А я еще раз уточнила:
– Вы уверены, Фридрих Карлович?
И он без запинки ответил:
– Я, конечно, стар, но еще не выжил из ума. Это перстень Ярославы.
Тогда я начала задавать ему вопросы:
– И кто же просил оценить его?
Ювелир отвечал как на экзамене:
– Молодая симпатичная женщина. Кто она – понятия не имею. Фамилию я не спрашивал. Я предложил ей купить у нее перстень, но она отказалась и ушла.
Значит, женщина приходила только затем, что бы
– Молодая, лет тридцать пять или около того. Курносая, круглолицая. Шатенка. Волосы чуть ниже плеч. Полновата... Мне очень нравятся такие... пухленькие, как клубничка.
– А во что она была одета? – спросила я.
– Я запомнил только плащ синего цвета и белую косынку на шее...
Плащ синего цвета и белая косынка на шее. Пухленькая. Шатенка. Все один в один! Так это подруга Эвелины была тогда у ювелира?! Вот тебе раз! И как же зовут нашу аппетитную «клубничку»? Эвелина называла ее Капой. Насколько я разбираюсь в именах, это может быть только Капитолина. Ну да. Когда-то давно, когда были живы мои родители, мы всей семьей жили в большом многоэтажном доме. На нашей лестничной площадке жила соседка Капитолина Евстафьевна. Отчества ее вообще никто не выговаривал, все звали ее только по имени. А муж звал ее по-домашнему, мило – Капа. Мне всегда казалось это очень смешным – взрослая тетя с именем Капа. Она была очень добрая и всегда угощала нас, детей, конфетами. Возможно, что мою новую знакомую тоже так зовут? Что ж, вполне. Но это я буду выяснять завтра, а сегодня я так устала, что, кажется, едва прикоснусь к подушке, как выключусь до утра.
Глава 16
Не получилось... Ну почему так всегда: мечтаешь о чем-то, а оно не только не сбывается, но еще и оборачивается таким событием, которое просто тупо отодвигает тебя от твоей мечты. Ариша был дома. Что-то сегодня он рано пришел из казино, подумала я. Значит, завтра снег пойдет, не смотри, что уже середина мая!
Дед пил на кухне чай в гордом одиночестве, зато с печеньем и малиновым джемом.
– О, Полетт! Почему так поздно?
– А ты почему так рано? Все казино в городе закрыли?
– Полетт, сегодня я не был в казино.
– Дед, ты меня пугаешь. Где же ты был?
– У Манука Хачатуровича.
– Это еще кто? Ты о нем никогда не рассказывал.
– Это мой старинный приятель. Он тоже любит покер, правда, играть предпочитает по большей части дома, в тесном кругу знакомых и друзей. Сегодня я случайно встретил его, и он так обрадовался этому, стал звать меня к себе... В общем...
– Ты поддался на его уговоры и отправился к нему в гости.
– Полетт, это был визит вежливости. Манук Хачатурович был столь любезен, что пригласил еще пару наших приятелей, и мы...
– Понятно, что вы не смотрели новости по телевизору! Я надеюсь, ты выиграл, дед?
– Полетт, я разыграл «сай-пот»... Мы поделили с ним «банк»... Если бы пришла «дама», я бы вообще проиграл... Я пропустил «торги»...
Опять эта лекция по игре в покер с кучей терминов и разъяснением комбинаций! Очевидно, Ариша считает, что на свете нет ничего интереснее, чем внимать его подробным рассказам об этом. Но я не собиралась до утра слушать про все эти «сай-поты» и «лоуболлы от двойки до семерки». Я весь вечер мечтала выспаться и намеревалась как можно быстрее осуществить свою мечту.
– Дед, давай про свою игру ты мне расскажешь завтра, хорошо?
– Как скажешь, Полетт. Кстати, Манук Хачатурович просил передать тебе подарок.
Я прямо-таки опешила. Подарок? Мне? От незнакомого старикана? С какой такой радости? Я недоверчиво посмотрела на Аришу. Он достал из пакета, висевшего на спинке его стула, большую коробку. Я сначала подумала, что это банальные шоколадные конфеты, но на коробке красивыми витиеватыми буквами было написано: «Восточные сласти». Ого!
Я перевернула ее и на обратной стороне прочитала: шербет, рахат-лукум, парварда, арахис в айвовом сиропе...
– Что это, дедуль?
– Я же сказал: подарок. Манук Хачатурович расспрашивал о тебе, я рассказал в двух словах, и он просил передать...
– И что мне с этим делать?
– Если любишь восточные сласти – съешь. Не любишь – подари кому-нибудь. Например, Алине.
– Вообще-то такие знаки внимания как-то настораживают. Сколько ему лет, этому Мануку?
– Полетт, люди такого круга возраста не имеют. Ему, конечно, немногим за шестьдесят... но, между прочим, жена у него молодая!
– И по счету, конечно, третья?
– Этого я не знаю. Но бизнес у Манука процветает – и легальный, и теневой.
– Мм? И какой же бизнес у любителя молодых жен?
– Как ты угадала? Именно – любитель молодых девушек. Официально – у него сауна и массажный салон в центре города, а неофициально – бордель в этих заведениях. Конечно, там можно просто помыться, есть парная, даже небольшой бассейн и бар, но есть и отдельные номера с массажистками, не обремененными строгими моральными нормами...
– Что я слышу, дедуль? Откуда такие подробности?
Ариша смутился, покраснел, стал бормотать что-то в оправдание.
– Ладно, дед, проехали! Верю, что ты знаешь про бордель такие подробности только со слов твоих приятелей... Однако я сегодня что-то устала, пойду, пожалуй, спать...
– Как, Полетт, и чаю не попьешь? Смотри, я купил по дороге печенье и малиновый джем.
– Нет, Ариша, спасибо. Джем я попробую на завтрак. Спокойной ночи!
– Да, да, Polett, bonne nouare!
Я поднялась к себе наверх, разделась и легла в кровать. Но, как сильно мне ни хотелось спать, передо мной еще долго стояло лицо Лютикова Андрея, так бесславно ушедшего вчера из жизни. Да, ненамного он пережил свою приемную мать, убитую им. И, хотя о его преступлении знаем только мы с его дядей, не думаю, что найдется много желающих оплакивать его на похоронах. Что касается меня, то мне было совсем не жаль этого человека. Он хотел иметь
