Ну, понеслось! Совсем как мой дед Ариша. Тот тоже все переживает по поводу отсутствия у меня семьи, детей и очага. Никогда не думала, что Удовиченко такой зануда.
– Лень, подожди. Не все выходят замуж и не у всех получается рожать детей. Ничего противоправного эта гражданка не делала, правильно?
– Ну, правильно, но она водит к себе компании!
– И что?
– Полин, как ты не понимаешь?! Они распивают спиртные напитки, а это прямой путь к правонарушениям. В общем, я тебе свое мнение сказал. Эта Раневич мне не нравится. Интуитивно, если хочешь.
– Ладно, Лень. Допустим, я согласна: сожительница Николая – легкомысленная вертихвостка. Но он сам-то ничего, надеюсь, дурного не совершил?
– Да, он работает и с соседями по подъезду здоровается...
– А почему ты о нем таким тоном?
– Да потому. Сын погибшей кивает на дядю не просто так. Дело в том, что дядя этот в свое время сидел.
– В каком смысле? Где сидел?
– Ну, где у нас сидят? В тюрьме, естественно. Не в Думе же!
А вот это уже интересный поворот. Дядя Коля, что называется, мотал срок? Интересно, за что?
– Предвижу твой вопрос, – улыбнулся Леонид.
Он порылся в каких-то своих бумагах и выудил на свет божий лист с печатным текстом.
– Так, так, где тут у нас?.. Ага! Вот. Отбывал срок – три года за драку в общественном месте. Нанес двум потерпевшим телесные повреждения средней тяжести.
– Двум? – уточнила я. – Один дрался с двоими? Из-за чего, там не сказано?
– Ну, как уверяет Солдатенков, они пристали к нему сами, на улице...
– Потерпевшие, естественно, говорят обратное?
– Разумеется. Вообще это дело какое-то темное. Драка на улице, точнее, в подворотне. Потерпевшим он выбил зубы, сломал носы... Садист, одним словом. Но это дело прошлое, Солдатенков свое отсидел. А в тот вечер он был к компании своей Пенелопы, и потому у меня нет оснований его задерживать. Да и никто из его собственных соседей не видел, как он приходил к себе домой.
– А другие подозреваемые есть?
– Есть, Полина, есть... Разрабатываем...
Я налила себе в кружку еще воды из остывшего чайника и, поскольку плюшек на тарелке больше не осталось, принялась пить бледный невкусный чай только ради поддержания беседы. Леня отодвинул свой пустой бокал и сидел теперь, заложив нога на ногу. У меня было какое-то ощущение недосказанности. Наверное, однокурсник многое не говорит мне, постороннему человеку.
– Ну, Казакова, и о чем здесь писать? Сама видишь: не о чем. Так что иди и проси у редактора другую тему для статьи.
– Лень, подожди. Может, ты еще многого не знаешь в этом деле. Может, вместе мы что-нибудь откопаем?
– Это ты будешь копать? У тебя что, других дел нет, копатель?
– Есть. Но мне хочется заняться этим. Ведь интересно раскрыть его и узнать: кто же все-таки убил женщину. Кстати, сколько ей было?
– Чуть-чуть до своего пятидесятилетия не дотянула, буквально несколько недель.
– Значит, сорок девять? Совсем еще молодая, как сказал бы мой дед. А сердце было слабое... Кто об этом знал?
– Все родные. Сын, брат, сожительница брата... Даже соседка по площадке. Она Лютиковой один раз на лавочке помощь оказывала. Это мне сын рассказал. Однажды его мать не дошла до подъезда буквально несколько метров, ей стало плохо с сердцем. Соседка оказалась рядом, под руку довела женщину до лавочки возле подъезда, достала из ее сумки валидол и положила ей в рот, потом помогла подняться в квартиру и вызвала «Скорую». А раз знала одна соседка, думаю, знал и весь дом. А что?
– Лень, а тебе не кажется, что Лютикову убили как-то... осторожно, что ли. Ее не ударили ножом, не задушили... Как будто убийца боялся дотронуться до нее руками. Плеснул кипятком, зная, что с таким сердцем она болевого шока не выдержит.
– Согласен. Ну и что?
– Пока не знаю, но если все как следует продумаю...
– Да я тебе и так скажу, что убил ее кто-то из своих.
– Ты имеешь в виду родственников?
– Или близких подруг. Или соседей... В общем, тот, кому она открыла. А открыть она могла только знакомому человеку. На замке и ручке двери изнутри ее отпечатки.
– Почему только знакомому? А если кто-то представился... ну, я не знаю... участковым или почтальоном? Мол, вам срочная телеграмма. Или даже новым соседом. Мы, мол, на днях переехали в ваш дом... Нет, открыть можно кому угодно, если этот человек знает, кем представиться.
– Полина, откуда ты все это знаешь?
– Давно живу. И последнее. Лень, что можешь сказать про сына погибшей?
Удовиченко пожал плечами.
– Что про него сказать? Молодой парень. Самостоятельный, живет отдельно, причем уже давно. Работает. В супермаркете системным администратором. На работе характеризуется положительно. У нас к нему претензий нет.
– А он где был во время совершения преступления?
– На работе. Он по средам всегда задерживается. У них там по средам какие-то проверки... или сверки... В общем, сидел за компьютером, сверял количество товара.
– И свидетели есть?
– Бухгалтер. Они вместе работали.
– Понятно.
Я встала. Пора было прощаться, и так отняла у Леонида много времени. Я направилась к двери.
– Леня, спасибо за беседу.
– Все-таки решила писать?
– Решила. А что еще делать? Вдруг нароем что-нибудь интересное? Поможешь с информацией?
– Поль, ты же понимаешь, что я не все могу тебе говорить.
– Понимаю. Так я всего и не требую. Кстати, ты кого-нибудь из наших видишь?
– Только Машку Олейникову. Юристом работает. А так... никого. Все куда-то поразъехались. Славка Пименов, говорят, в районный центр подался...
– А ты зайди на сайт «Одноклассники». Там много интересного. И наших найдешь.
– Когда мне еще в «Одноклассниках» сидеть? Я домой, знаешь, во сколько прихожу?! А ты, Казакова, это, давай... заглядывай еще как-нибудь.
Леня широко улыбнулся.
– Я тоже была рада повидаться. Заглядывать буду, тебе еще и выгонять меня придется. Пока!
Я вышла из здания РОВД и села в машину. Надо же, как повернулось! Следователь – мой однокурсник. Кто бы подумал! Да, наш Горовск – городок маленький. Но это очень даже хорошо, к Лене можно обращаться по-свойски. Я ехала домой и по дороге размышляла об услышанном. Пока дядю Колю трогать все-таки не ст
Но как же тогда Андрей? Передо мной встало лицо молодого симпатичного парня с темно-карими
