— Райм, — обратилась к Линкольну Сакс. — Я вспомнила еще кое-что, что может оказаться для нас важным. Ганц мне рассказала, что похититель обещал отпустить их обеих, если она позволит ему освежить ее ногу.
— Освежить?
— Ну, да. Снять, то есть срезать с нее кожу.
— Освежевать, — поправил Райм.
— Может быть. Но потом он не стал ничего с ней делать. Кэрол добавила, что у нее создалось впечатление, будто… будто он не мог себя заставить так поступить с ней.
— Ну, прямо как в первом эпизоде. Помните того мужчину у железной дороги? — подал голос Селитто.
— Занятно… — отозвался Райм. — Я думал, что он оголил кость на пальце только для того, чтобы никто не посмел снять кольцо. Возможно, я ошибался. Давайте внимательно проанализируем некоторые его поступки: он отрезает палец таксисту и забирает его с собой. Распарывает до кости руку и ногу немки. Ворует несколько человеческих костей вместе со скелетом змеи из магазина. Слушает, как ломается палец у Эверетта… И странным образом непременно наблюдает за своими жертвами. Тут что-то связано…
— С анатомией?
— Именно так, Сакс.
— Ну, если не считать Ганц, — подсказал Селитто.
— Я полагаю, — продолжал Райм, — что он вполне мог снять с ее ноги кожу, оставив саму женщину при этом живой. Только что-то остановило его. Интересно было бы выяснить, что именно.
— А чем она отличается от всех остальных? — удивился Селитто. — То, что она женщина, его не волнует. И то, что из другого города — тоже. Немка ведь у нас родом далеко не из Нью-Йорка.
— А может быть, он не хотел делать ей больно в присутствии дочери? — высказал предположение Бэнкс.
— Вряд ли, — печально усмехнулся Райм. — Как раз сострадание, жалость и душевная чуткость ему не свойственны.
— Но эта женщина, тем не менее, отличается от других, — вдруг заметила Сакс, — она — мать.
Райм задумался:
— Да, действительно. В этом что-то есть. Мать и дочь. Хотя этого оказалось недостаточно, чтобы он их отпустил. Но и не стал мучить Кэрол. Том, внеси-ка это в нашу таблицу и поставь в конце вопросительный знак. — Затем он обратился к Сакс. — Она тебе ничего нового не сообщила относительно его внешности?
Амелия быстро пролистала свой блокнот.
— Все то же, что и раньше: лыжная шапочка-маска, легкого телосложения, черные перчатки, он…
— Черные? — встрепенулся Райм, глядя на таблицу. — Точно черные, а не красные?
— Да, я еще ее переспросила, и она подтвердила.
— Помнишь, Мел, там был кусочек черной кожи? Наверное, как раз от перчатки. Тогда откуда брались красные?
— Понятия не имею, — пожал плечами Купер. — Но мы их находили несколько раз. Что бы то ни было, оно принадлежит подозреваемому.
Райм посмотрел на мешочек с вещественными доказательствами:
— Ну, что там у нас еще имеется?
— Здесь все те частицы, которые я собрала в переулке у места, где стояла машина, и рядом с дверью. — Сакс вытряхнула содержимое мешочка на чистый лист бумаги, и Купер тут же склонился с лупой над кучкой мусора.
— В основном никчемный материал, — с сожалением констатировал он. — Земля, кусочки минералов. Манхэттенская слюда, аспидный сланец, полевой шпат.
Все это можно было найти в любой части города.
— Продолжай.
— Полусгнившие листья. Пожалуй, все.
— А что у нас с одеждой Ганц?
Купер и Сакс вскрыли другой пакет и тщательно осмотрели все то, что находилось там.
— Опять же земля, — заметил Купер. — И какие-то мелкие фрагменты камней.
— Где именно он держал ее, когда привез к себе в дом?
— На полу в подвале. Она говорила, что пол там земляной.
— Великолепно! — закричал Райм и повернулся к Куперу. — Землю на анализ! Немедленно.
Купер послушно поместил образец почвы в спектрометр. Все затихли в ожидании результатов. Наконец, экран компьютера замигал, и на нем появилось нечто, напоминающее лунный пейзаж.
— А ты прав, Линкольн. Это действительно интересно. Количество танина прямо-таки зашкаливает. И еще…
— Углекислая соль натрия?
— Просто удивительно! — рассмеялся Купер. — Как же ты догадался?
— Ее использовали на сыромятнях, а позднее на кожевенных заводах, в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Танин консервирует кожу, а щелочь закрепляет. Значит, его дом расположен рядом со старой сыромятной. Вернее, там, где она когда-то находилась.
Линкольн улыбнулся. Он был доволен собой. «Ну, что, 823-й? — мысленно обратился он к преступнику. — Ты слышишь шаги? Это за тобой. Мы уже дышим тебе в затылок». Он принялся изучать карту Рандела. — Из-за запаха мало кто соглашался жить рядом с кожевенным производством, — продолжал он. — Поэтому на содержание этих заводов всегда вводились ограничения и дополнительные налоги. Я знаю несколько таких мест в Нижней восточной части города. И еще в Гринвич Виллидж, когда это место действительно было деревней, пригородом. А еще на самой западной окраине, как раз там, где мы нашли немку, возле тоннеля скотного двора. Да, и в Гарлеме, конечно, в самом начале двадцатого века их было немало.
Потом Райм взглянул на список продуктовых магазинов, тех самых, где было куплено мясо, и продолжал рассуждать:
— Челси отпадает сразу. Там никаких заводов и в помине не было. И Гарлем тоже, поскольку там нет магазинов «Шопрайт». Значит, остаются Западная часть Виллидж, Нижняя восточная или опять Адова Кухня. Это местечко, как видно, ему по душе.
«Примерно десять квадратных миль», — с грустью подумал Райм. Еще в самый первый день своей работы он прикинул, что в Манхэттене скрыться легче, чем в дремучем лесу.
— Ну, двигаемся дальше. Что там за камушки, найденные в одежде Кэрол?
Купер склонился над микроскопом:
— Они у меня.
— Покажи мне их, Мел.
Экран компьютера Линкольна ожил, и на нем вспыхнули, переливаясь всеми цветами радуги, крошечные частицы каких-то минералов, напоминающих гигантские алмазные астероиды.
— Передвинь их, пожалуйста, — попросил Райм.
Три непонятных вещества слиплись воедино.
— Тот, что слева — розовый мрамор, — пояснил Мел. — Такой же, как мы находили раньше. В середине, вот это, серое…
— Известковый раствор, а рядом с ним обыкновенный строительный камень, — закончил за приятеля Райм. — Значит, мы имеем дело со зданием федерального стиля, вроде нашего Сити-Холла, выстроенного в 1812 году. Там тоже только фасад отделан мрамором, а все остальное сложено из обыкновенного камня. Это делалось из экономии. Впрочем, это строительная уловка. Деньги, предназначавшиеся для оплаты остального мрамора, оседали по карманам. Далее. Что у нас осталось? Пепел. Давайте посмотрим, из-за чего же все-таки начался пожар.
Проведя анализ образца на хроматографе, Купер уставился на кривую, возникшую на экране.
Состав свежеочищенного бензина оказался достаточно уникальным. Учитывая красители и добавки
