Не удивление из-за того, что ее забыли предупредить о том, что ей предстоит встретиться с инвалидом, нет, здесь было что-то совсем другое. Райм не помнил такого взгляда у женщин. Словно его беспомощное состояние вполне удовлетворяло ее, будто она даже не обратила на это внимания, словно так и должно было быть. Реакция ее была совсем не похожа на ту, с которой ему приходилось сталкиваться столько раз. Она вошла в комнату, и Райму сразу стало ясно, что здесь эта женщина чувствует себя действительно «как в своей тарелке».
— Офицер Сакс? — обратился к ней Райм.
— Да, сэр, — бойко ответила Амелия и поймала себя на том, что ей захотелось пожать его руку. — А вы — детектив Райм?
Селитто представил ей Поллинга и Хауманна. Об этих полицейских она уже слышала раньше, и теперь вся превратилась в слух.
Она мигом оценила обстановку, в которой ей пришлось оказаться: мрачная пыльная комната, неубранная и переполненная вещами. Под столом ее внимание привлек наполовину развернутый плакат с репродукцией картины Эдварда Хоппера «Ночные ястребы», на которой было изображено, как поздним вечером, в каком-то заброшенном кабаке, ужинают несколько посетителей. Этот плакат дольше всех продержался на стене и свалился последним из-за собственной тяжести. Том еще не успел убрать его.
Райм коротко объяснил Амелии, что у них осталось очень мало времени, а именно только до трех часов. Она понимающе кивнула, но в ее глазах промелькнул какой-то непонятный блеск. Что это? Страх? Или, может быть, отвращение?
Джерри Бэнкс, носивший на пальце кольцо, хоть и красивое, но не обручальное, немедленно оценил ее потрясающую внешность и сразу же одарил молодую женщину восхищенной улыбкой. Однако в ответ он получил такой взгляд, что юноше сразу все стало понятно: здесь ни о каком флирте не может быть и речи. Да и вне пределов этой комнаты — тоже.
— А не может здесь быть ловушки? — высказал предположение Поллинг. — Он выведет нас туда, куда ему нужно, мы попадемся на его удочку, а потом окажется, что он заранее заложил в помещение бомбу или что-то в этом роде?
— Сильно сомневаюсь, — пожал плечами Селитто. — Зачем ему для этого прибегать к таким сложностям? Если вам уж так приспичило убивать полицейских, куда легче их просто находить и отстреливать.
Наступила неловкая пауза, во время которой Поллинг переводил взгляд с Селитто на Райма и обратно. Все почему-то сразу припомнили, что Линкольн повредил позвоночник именно при расследовании подобного преступления, о котором сейчас вскользь упомянул Лон.
Однако на самого Райма данное высказывание не произвело никакого впечатления. Он продолжал:
— Я согласен с Лоном, хотя, на всякий случай, о мерах предосторожности забывать не следует. Нас может ожидать засада. Похоже, что наш подопечный действует по собственным правилам.
Сакс снова принялась рассматривать картину Хоппера. Райм проследил за взглядом женщины. Теперь ему почему-то показалось, что обедающие посетители кабака не так уж и одиноко себя чувствуют. Если повнимательнее изучить картину, становится очевидно, что они весьма довольны своим положением.
— У нас имеется как бы два вида вещественных доказательств, — продолжал Линкольн, — стандартные, то есть те, что преступник не собирался оставлять после себя. Сюда относятся волосы, отпечатки, возможно, кровь и следы от обуви. Если нам удастся обнаружить достаточное количество именно этих следов, то мы сумеем обнаружить и первичное место преступления, то есть дом, где и живет наш подозреваемый.
— Или убежище, где он прячется, — подхватил Селитто. — Это ведь может быть и временное жилье.
— Укромное безопасное место? — кивая, размышлял вслух Райм. — Не исключено, что ты прав, Лон. Ему нужно такое место. Именно оттуда он и начинает свои операции… Кроме того, имеются умышленно оставленные вещественные доказательства. Кроме обрывков бумаги, которые подсказывают нам, когда совершится преступление, в нашем распоряжении есть болт, кусок асбеста и песок.
— Опять начинается эта поганая охота вслепую, — заворчал Хауманн, приглаживая свой «ежик». Сейчас он напоминал Райму вышколенного сержанта, которым, собственно, тот и являлся по своей сути.
— Значит, я могу доложить начальству, что у нас есть все основания полагать, что мы вовремя обнаружим жертву? — с надеждой в голосе произнес Поллинг.
— Я думаю, да.
Капитан тут же принялся набирать номер, не забыв уединиться в дальнем углу комнаты. Когда разговор был окончен, он нахмурился:
— Я беседовал с мэром, — сообщил он. — Он и шеф полиции ждут меня. Через час у них начинается пресс-конференция, и они хотят, чтобы я тоже на ней присутствовал. В мои обязанности входит проверить, на месте ли у них члены и застегнуты ли на штанах ширинки. Что-нибудь еще им сообщить?
Селитто посмотрел на Райма, но тот лишь отрицательно шевельнул бровями.
— Пока что нет.
Поллинг вернул Лону его сотовый телефон и буквально выпорхнул из комнаты.
Через несколько секунд наверх легким шагом поднялся сухощавый лысый господин лет тридцати с небольшим. Мел Купер на первый взгляд производил впечатление полного болвана, годного лишь на роль простака в комедии. Его сопровождали двое полицейских, несших увесистый сундук и два кейса. Казалось, что в каждом из них не менее тысячи фунтов. Офицеры поставили свою поклажу на пол и покинули комнату.
— Привет, Мел, — приветствовал вошедшего Райм.
— Добрый день, детектив. — Купер подошел к постели и пожал безжизненную руку Линкольна. «Единственный физический контакт за весь сегодняшний день», — отметил про себя хозяин дома. Они когда-то работали вместе с Купером несколько лет подряд. Мел имел ученые степени по органической химии, физике и математике и считался великолепным специалистом по отпечаткам пальцев, ДНК, судебной экспертизе и вообще анализу любых вещественных доказательств.
— Как поживает лучший криминалист мира? — поинтересовался Купер.
Райм добродушно усмехнулся. Этим титулом его наградила пресса, после того как ФБР выбрало его — городского полицейского — консультантом для комплектования своего следственного отдела, который анализирует вещественные доказательства, найденные на местах преступлений. Не удовлетворившись привычным «специалист судебной экспертизы», они повесили на него ярлык «лучший криминалист мира».
Это слово к тому времени уже прижилось в Америке. Впервые криминалистом был назван легендарный Пол Леланд Кирк, который долгое время работал директором школы криминалистов в Беркли. Эту первую в истории США школу основал еще более известный человек Август Волмер. Потом словечко стало модным, и теперь любой технический сотрудник, работающий в области судебной экспертизы, приставая на вечеринке к симпатичной блондинке, считал своим долгом отрекомендоваться как «криминалист».
— Я думаю, это кошмар для любого нормального человека, — поморщился Купер. — Спокойно сесть в такси, и уже через минуту осознать, что за рулем находится самый настоящий маньяк-убийца. А в это время весь мир наблюдает за Нью-Йорком, потому что именно здесь происходит Всемирная конференция ООН. Да, для расследования такого дела они кого хочешь вернут с заслуженного отдыха!
— Как поживает твоя матушка? — поинтересовался Райм.
— Все еще жалуется на постоянные боли во всем теле, хотя по-прежнему чувствует себя куда лучше, чем я сам.
Купер с самого дня своего рождения жил в небольшом бунгало в Квинсе со своей мамой. Он обожал бальные танцы и специализировался на танго. Злые языки поговаривали, что у Купера не все в порядке с сексуальной ориентацией. Райм не очень интересовался личной жизнью своих подчиненных, хотя сам был удивлен не меньше остальных, когда Купер, наконец, представил товарищам свою невесту Грету,
