сделал свое дело, додумался спустить воду в унитазе. Вы бы видели, как разбушевался Райм! Он велел несчастному копу разобрать унитаз и вернуть все то, что находилось в нем в тот момент, когда они прибыли на место преступления. — Селитто улыбнулся. — Но тот полицейский тоже оказался с гонором. «Ничего делать не буду, — говорит, — я, между прочим, лейтенант». На что Райм ему преспокойно отвечает: «Неужели? А у меня для вас новости. С этой минуты вы не лейтенант полиции, а сантехник низшего разряда». Я могу рассказывать такие истории бесконечно… Послушайте, офицер, вы, как мне кажется, уже разогнались до восьмидесяти миль!
Они пронеслись мимо здания полицейского управления, и Амелия с грустью подумала: «А ведь я сейчас должна была сидеть здесь, слушать лекции, знакомиться с новыми товарищами, наслаждаться прохладным воздухом кондиционеров».
В этот момент ей удалось обойти таксиста, намеревавшегося просочиться на красный свет.
Господи, ну и жарища! Душно, просто пекло какое-то! Самое мерзкое время суток. И настроение под стать погоде, так и бросает то вверх, то вниз, как грязные потоки воды в Гарлемских фонтанах. Пару лет назад Амелия с приятелем справляли Рождество «по сокращенному графику». У них был всего один свободный час, с одиннадцати вечера до полуночи. Погода стояла прохладная — всего четыре градуса. Они с Ником расположились в Рокфеллер-Центре на свежем воздухе возле катка, пили горячий кофе и бренди. Еще тогда они дружно пришли к мнению, что лучше провести в таком режиме целую неделю, чем пережить один-единственный августовский день в городе.
Наконец показалась и Перл-стрит. Амелия еще издалека заметила командный пост Хауманна. Оставив на асфальте черные восьмифутовые полосы тормозного пути, она втиснула машину между его автомобилем и полицейским автобусом.
— Черт возьми, а вы прекрасно водите, — похвалил ее Селитто, вылезая из микроавтобуса. Сакс испытала чувство удовлетворения от того, что вспотевшие от напряжения руки Бэнкса оставили на двери мокрые отпечатки.
Полиция была повсюду: человек пятьдесят или того больше, и машины все продолжали прибывать. Казалось, что все внимание городской полиции было приковано сейчас к деловой части города. Сакс лениво подумала о том, что если бы сейчас кто-то решился совершить политическое убийство или, например, захватить иностранное консульство, то лучшего времени было и не выбрать.
Хауманн рысью подбежал к микроавтобусу и сразу же обратился к Селитто:
— Мы проверяем каждую дверь на Перл-стрит. Никто ничего не знает о вывозе асбестового мусора, и никто не слышал криков о помощи.
Сакс собиралась уже выйти из машины, но Хауманн остановил ее:
— Нет, офицер. Вам приказано оставаться рядом с микроавтобусом.
Тем не менее, она все равно выбралась наружу:
— Да, сэр. А кто именно это приказал?
— Детектив Райм. Я только что разговаривал с ним. Вам необходимо связаться с центром, как только вы прибудете на командный пост.
Сказав это, Хауманн удалился. Селитто и Бэнкс заспешили к командному посту.
— Детектив Селитто! — окликнула его Сакс. Когда тот повернулся, она продолжала: — Простите меня, детектив. Я не совсем поняла, кто мой непосредственный начальник. Кому я должна обо всем докладывать?
— Конечно, Райму, — без колебаний отозвался Лон.
Амелия нервно рассмеялась:
— Но дело в том, что я не могу ему докладывать.
Селитто уставился на нее непонимающе.
— Я имею в виду, что в этом деле кто-то должен нести официальную ответственность, не так ли? С точки зрения законности. А он — обычное гражданское лицо.
— Офицер, выслушайте меня внимательно, — спокойным, ровным тоном произнес Селитто. — Мы все подчиняемся Райму и докладываем об обстановке тоже ему. И мне абсолютно неважно, кто он: гражданское лицо, начальник полиции или сумасшедший крестоносец. Это, надеюсь, понятно?
— Но как же…
— Если вы хотите жаловаться, сделайте это в письменном виде и не ранее, чем завтра.
С этими словами он отвернулся от Амелии и зашагал прочь. Сакс еще несколько секунд смотрела ему вслед, потом вернулась в микроавтобус и, удобно устроившись на переднем сидении, соединилась с центром и доложила, что благополучно прибыла в назначенное место. Теперь она ждала дальнейших инструкций.
Через несколько секунд она снова нервно рассмеялась, услышав, что сказала ей женщина-диспетчер из центра:
— Вас поняла, 5885. Ждите дальнейших распоряжений от детектива Райма. Скоро он выйдет с вами на связь.
— Сигнал принят. Конец связи, — отчеканила Сакс и посмотрела на заднее сиденье, где лежали черные кейсы. Ей стало любопытно, что же может находиться там, внутри?
Два часа сорок минут.
В доме Райма зазвонил телефон. Том снял трубку и тут же услышал:
— Говорит диспетчер из штаба.
— Соединяю.
В комнате работала громкая связь. Из динамика до Линкольна донеслось:
— Детектив Райм, возможно, вы меня не помните, но я работала в следственном управлении еще при вас. Эмма Роллинс, я добывала для вас информацию по телефону.
— Я прекрасно тебя помню, Эмма. Как поживают твои ребятишки? — Райм не мог забыть эту веселую огромную негритянку, которой приходилось кормить пятерых детей, устроившись при этом сразу на две работы. Он помнил еще и то, как она, изо всех сил молотя своими сильными пальцами по кнопкам, один раз даже умудрилась сломать телефон правительственной связи.
— Джереми через пару недель отправляется в колледж, Дора уже выступает на сцене, ну, по крайней мере, она сама так считает. А с маленькими все пока прекрасно.
— Тебя Лон Селитто подключил к нам?
— Нет, сэр. Я узнала, что вы расследуете сложное дело, и посадила на 911 вместо себя приятельницу. Я ей сказала, что просто обязана помогать вам, и она согласилась временно поменяться со мной местами.
— Так чем ты нас можешь порадовать?
— Мы работали над поиском компании, изготовляющей болты. Потом по списку магазинов, торгующих скобяными товарами. Вот что я нашла. Там, на шляпке болта, есть буквы. «КЭ». Такие штуковины выпускает только «Консолидейтед Эдисон».
Господи! Как же он сразу не сообразил?!
— Но буквы стоят не случайно. Это означает, что данный болт — особенный, отличный от других, которые выпускает и продает эта компания. Он имеет длину 15/16 дюйма и более крутую нарезку, чем обычные болты. Они предназначены для старых труб и применяются только в Нью-Йорке. Трубам этим должно быть лет по шестьдесят или семьдесят. Они соединяются очень плотно. Короче, части трубы прилегают друг к другу теснее, чем жених к невесте на брачном ложе, как заявил мне их консультант. Он, видимо, подумал, что я при его откровенности покраснею.
— Эмма, я тебя обожаю. Ты ведь останешься с нами, не бросишь меня?
— Ни за что!
— Том! — крикнул Райм помощнику. — Я сейчас займу наш телефон. Мне надо много звонить. Там, в компьютере, была программа для активации голоса. Она у нас работает?
— Вы ее до сих пор не заказали.
— Разве?
— Именно так.
