«Нейл и Нора».
Томас, извинившись, отошел, чтобы сделать звонок по мобильному телефону. В центре безлюдного танцпола он остановился и посмотрел на агента Логан. Та уставилась в окно — само нетерпение и амбициозность. Прислушиваясь к сигналу, Томас понял, что думает, есть ли у нее в жизни серьезная связь. Вообще, карьеристы тяготеют к тому, чтобы оставаться одинокими…
— Н-да? — отозвался грубый голос.
— Привет, Миа, — сказал Томас.
— Томми, Господи Иисусе. Я столько раз пробовал до тебя дозвониться!
В Томасе мгновенно взыграли отцовские инстинкты.
— Телефон был отключен. А что? Что-нибудь случилось?
— Да нет, ничего. Просто Нора звонила и сказала, что приедет за детьми.
— А ты что сказал?
— Что сначала мне нужно переговорить с тобой, а потом я ей отвечу.
Томас услышал далекий крик Фрэнки:
«Папа, папуля, папочка!»
Он представил себе Рипли, сидящую у окна в комнате Миа, выступивший на ее щеках румянец… затем ее вытеснил образ Синтии Повски.
— Забудь, что она вообще звонила.
— Ты уверен? У нее был
— Она… Выяснилось, что вместо этого она трахалась с моим старым другом.
Так легко это сказать.
— Ох…
— Мне надо идти, Миа.
— Ты в порядке, Томми?
— Я не могу сейчас говорить, Миа.
Томас нажал на кнопку и сунул телефон в карман блейзера. Посмотрев на агента Логан, он увидел, что та наблюдает за ним, улыбаясь печальной улыбкой человека, оказавшегося в непосредственной близости от тягостных событий и не способного ничем помочь.
— Просто хотел проверить, как там дети, — сказал Томас, возвратившись в кабинку.
— Красивые дети… — улыбнулась Саманта.
Томас внимательно посмотрел на нее.
— Не беспокойтесь, я не параноик, профессор Байбл. Я ехала за вами от университета, помните? И видела их на крыльце вашего соседа… Вот я и говорю: красивые дети.
Томас почесал в затылке.
— Забудьте… И все-таки — почему вы ехали за мной?
— Я была в отчаянии… В отчаянии от своего начальства… Кстати, хотела вам сказать, мне понравилось, как вы вели себя с нами в кабинете. — Она рассмеялась. — Показывать вам такое видео было ошибкой. Я сказала Шелли, что она еще пожалеет об этом.
— Агент Атта поразила меня своей твердолобостью.
Саманта пожала плечами.
— Быть американкой арабского происхождения в ФБР нелегко. — Она сделала большущий глоток пива и добавила с виноватой усмешкой: — У каждой сучки свои причины.
Томас рассмеялся. Либо Саманта Логан действительно была честнягой, либо старалась показаться таковой. А может, это своего рода тактика?
— Вы всегда так открыто высказываете свои взгляды, агент Логан?
Она улыбнулась в ответ.
— Думаю, бакалавру нет смысла тягаться с доктором философии.
— Я не философ, — поправил ее Томас — Я психолог.
Томас заметил, что смеется вместе с Самантой, и поразился, как быстро ей удалось изменить его настроение. Было что-то в ее улыбке, какая-то открытость, говорившая о любящих родителях, с которыми она была накоротке, и детстве за обеденным столом, вокруг которого не смолкали шутки. Он не мог не задуматься над тем, как много у них общего.
«Начальница решила, что я ваш тип».
— Вот почему, — агент Логан пригнула голову, подбирая нужные слова (до странности милое, привлекательное движение), — мы могли воспользоваться вашей помощью в данном случае.
— На самом деле вашим ребятам нужен невролог, — скептически заметил Томас.
— А разве психолог не то же самое?
Томас поморщился.
— Сложный вопрос.
— Как так?
— Неврология — наука о мозге. Психология — наука о сознании. Достаточно просто, я полагаю, но все очень быстро усложняется, когда пытаешься понять отношения между ними.
— Отношения между мозгом и сознанием?
Томас кивнул.
— Некоторые считают, что мозг и сознание это одно и то же, но на разных уровнях описания. Другие считают, что это совершенно разные вещи. А третьи считают, что реален только мозг, а сознание, следовательно, и психология — чепуха на постном масле.
— А вы как считаете?
— Если честно — не знаю. Меня пугает, что с течением времени, по мере того как неврологическая наука обретает зрелость, отношения между двумя дисциплинами начинают все больше напоминать отношения между астрономией и астрологией, химией и алхимией…
— Почему же так происходит?
Томас умолк, пораженный ее искренней любознательностью. В своих непрестанных усилиях увлечь студентов он запомнил бесчисленные маленькие «фактоиды», касавшиеся озабоченности того или иного новичка. В результате он знал слишком много мифов и мелочей о привлекательности. Так, он знал, что Сэм обладает всеми чертами, притягательными для западного типа мужчины: большими глазами, тонким носом, высокими скулами и нежно очерченным подбородком. Знал, что при любых обстоятельствах просто взгляд, брошенный на Саманту, пробудил бы определенные центры мужского мозга.
И его в том числе.
— Потому что неврология — естественная наука, — ответил Томас, откашлявшись. — Она рассматривает человеческое поведение и сознание как естественные процессы, подобные любым другим процессам в мире природы. Она даже объясняет причины того, почему мы именно такие.
— А психология — нет?
— Нет, не совсем. Психология учитывает также нечто, называемое «интенциональными объяснениями», слишком заумными и ненадежными с научной точки зрения… — Томас обратил внимание, что слишком глубоко дышит, словно настраивая себя на какое-то трудоемкое задание. — Вот, например, почему вы решили отхлебнуть пиво именно сейчас?
Саманта наморщила лоб, пожала плечами и ответила, запинаясь:
— Потому что захотелось.
— Прямо в точку. Это и есть интенциональное объяснение. Психологическое объяснение. По большей части люди так и понимают и объясняют свои поступки: с точки зрения интенций, намерений, желаний, целей, надежд и так далее. Мы пользуемся интенциональными объяснениями.
— А это ненаучно?
Ее нога слегка коснулась его ноги, и Томаса словно током ударило.
«Просто сбрасывает туфли», — догадался он.
— Науке они кажутся неудобными. Но еще до возникновения науки мы объясняли мир
