– Я надеялась, что вам станет стыдно. Раз в жизни!
– Мне не стало стыдно.
– Тогда мне стыдно за вас! Человек попал в тюрьму из-за вашего доноса.
– Чепуха! Если он и попал в тюрьму, то потому что залез в дом Сергея в ночь убийства. И как только он признается, где и куда бросил пистолет, все станет на свои места.
– Он никогда не скажет.
– Почему?
– Почему? Может, вы еще скажете, что он украл видик? Что часы утащил?
– Я ничего не говорю.
– Тогда до свидания!
Даша повесила трубку.
Что делать, если ты неожиданно для себя попала в центр событий, которые тебе тягостны? И теперь окружающие, куда более близкие к покойному, имеют к тебе претензии. На тебя все обижаются. Жаль, что у меня нет домашнего телефона Толика. Мог бы по знакомству намекнуть, признался ли этот Руслан в убийстве.
Вернее всего, разгадка убийства простая. Неустроенный и озлобленный толстяк Руслан знает, что бывший любовник Дашиной матери, может, знакомый и ему, живет один за городом, и решает его убить и ограбить. Но делает все неуклюже, неудачно… впрочем, почему неудачно? Кто поручится, что у Сережи на даче не было ничего ценного? Странно, мы решаем наши проблемы за счет мифов о чужом богатстве. Нет, у Сергея никогда не было больших денег. Он, наверное, сделал ставку на роман, он рассчитывал, что разбогатеет, но в наши дни на первом романе не разбогатеешь.
И тут зазвонил телефон. Это был сам капитан собственной персоной.
– Я тут задержал Руслана Киренко, – сообщил он небрежно. – Того толстяка, которого вы мне рисовали. Все оказалось точно, как в аптеке.
– Спасибо, Анатолий Васильевич, что вы помните обо мне. Даже во внерабочее время.
– Мы и ночью работаем, – ответил Толик. – Такая у нас работа.
– Я об этом читала, – сказала Лидочка. – Так что же с Русланом? Он во всем сознался? Я могу больше не опасаться?
– Вот я потому и звоню, – сказал Толик. – Я его отпустил под подписку о невыезде.
– Почему?
– Вы недовольны?
– Я не могу сказать, что рада или расстроена. А что у вас случилось?
– Ничего не случилось, – ответил Толик. – Но мы теперь действуем в рамках законности. Этот Руслан Киренко признался, что был на Школьной улице, хотел попроситься к Сергею пожить, у него проблемы с квартирой. Но потом застеснялся, что у того были гости, и уехал.
– А след! След его?
– Может, его, а может, и не его, – сказал Толик. – Но вы не думайте, мы с него глаз не спустим. В случае, если вам будут угрожать, вы нам сразу звоните. Но теперь они вам угрожать не посмеют.
– Значит, вы его отпустили?
– Как только появятся дополнительные данные, мы его обязательно задержим снова.
– Он москвич, вы – подмосковная милиция, – сказала Лидочка. – Конкретных улик против него у вас нет. Кто даст вам санкцию на арест?
– В принципе вы правы.
– Тогда я одного не понимаю, зачем вы мне звоните в восемь часов вечера?
– Я звоню, чтобы вас проинформировать, – сказал Толик, – на случай принятия мер личной безопасности.
– Ах вот в чем дело! – воскликнула Лидочка. – Он сообразил, что выследили его по моему рисунку, и очень осерчал?
– Ну, в некоторой степени…
– Теперь я не должна открывать дверь незнакомым мужчинам!
– Никогда не надо открывать дверь незнакомым.
– И это единственное, что вы могли сделать для меня? Кроме букета на мою могилку?
– Не шутите так, Лидия Кирилловна, – возразил Толик. – Я принял и другие меры. Серьезнее, чем предупреждение.
– Что же за меры?
– Отдыхайте спокойно.
– Спасибо, – сказала Лидочка. – Спокойной ночи.
Ни вечером, ни ночью Руслан не пришел сводить счеты с доносчицей.
Зато утром, в несусветную рань, часов в семь, позвонила Ольга, соседка Сергея по Челушинской.
– Вы простите, Лидия Кирилловна, что я вас беспокою, но я обещала, что, если что случится, я вам обязательно позвоню. Вот пришла на работу и звоню.
– Вы уже в семь библиотеку открываете?
– А то как же? Люди на службу идут, заглядывают.
– И что же случилось?
– Можно сказать, что я видела привидение, – сообщила Ольга, правда, без трепета в голосе.
– Именно этого мне не хватало! И что оно делало?
– Привидение ночью было в том доме.
– Почему вы так уверены?
– Я какой-то шум слышала. Несильный шум, но доносился он оттуда.
– Во сколько?
– Уже на рассвете, – сказала библиотекарша. – Какое-то шуршание… или треск. Не знаю что. Я вышла из дома. Пошла по саду, к забору поближе. Самый рассвет начинался. Там одно место есть между сараями, я поглядела – вроде бы в доме слабый огонек. Кто-то там был.
– А дом заперт?
– Дом, конечно, заперт. И окна закрыты.
– И опечатан?
– Опечатан, но одна дверь опечатана, а другая нет. Они же формально к этому относятся. А если вам хочется, можете залезть в окно. Я Толику говорила, что это безобразие.
– А вы не пошли на тот участок?
– А вы бы пошли, Лидия Кирилловна?
– И в милицию позвонить…
– Телефона у меня нет, а в пять утра кто побежит в милицию?
Лидочка согласилась с Олей, что бегать ей было не с руки.
– А утром вы на участок к Спольникову не заходили? Из любопытства?
– Я Валентину Дмитриевичу Верескову сказала, мы вместе с ним ходили. Но ничего не увидели – всюду трава, если кто-то и был, то ушел.
– А капитану вы скажете?
– Толику? Обязательно скажу. Только он ругаться будет, что я не подняла тревогу. А вернее всего, мальчишки забрались чем-нибудь поживиться.
– В пять утра мальчишки по домам не лазят.
– Я скажу Толику, обязательно скажу.
Только Лидочка положила трубку, как в дверь позвонили. А вдруг это злобный Руслан?
Лидочка босиком подбежала к двери, спросила: кто там? Оказалось, что принесли журналы.
Так начался еще один после убийства день.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лидочка вышла на улицу, оглядываясь, как затравленный сицилийский свидетель, посмевший поднять голос против мафии. Она даже метнулась было обратно в подъезд, увидев мирно гуляющего с собакой толстого кинорежиссера из соседнего подъезда. Потом, уже ближе к Большой Грузинской, ей показалось, что Руслан стоит за стволом дерева. Лидочка остановилась и стала смотреть на ствол. Вскоре
