– Разумно, – согласилась Галина. – А то он всегда о мамочке забывает. Вот и крутится старушка. Значит, вы с Аллой не знакомы? И не знаете, когда она намылилась приехать?
– Она звонила, сказала, что приедет двенадцатого.
– И попытается сделать величайшую глупость в своей жизни!
– Какую?
– Постарается вернуть к себе разбогатевшего кузнечика. Это же самоубийство!
– А вдруг она решила начать новую жизнь?
– Слушай, Лида, ты не знаешь нашу Аллу. В свое время она сбежала от кузнечика с первым попавшимся гусаром, так его не выносила. Нельзя так продаваться! Знаешь, я так и вижу: появляется Аллочка, образцово-показательная мать-героиня! Все для ребенка, все ради ребенка, никто не забыт, ничто не забыто! Нас не подслушивают?
– Вроде бы некому.
– У них везде по нескольку трубок – бери и слушай. А я не желаю выглядеть интриганкой в глазах родственников моей так называемой лучшей подруги. Так она уже и билет купила?
– Да, на двенадцатое число.
– Надеюсь, что она сможет выжать кое-что из бывшего кузнечика. Ты как думаешь?
– Я об этом пока думать не могу.
– Но ты точно не по его душу и кошелек?
– Точно, – успокоила подругу Аллы Лидочка. – У меня есть очень приличный муж, которого я люблю.
– Никогда не признавайся в таком грехе! – возмутилась Галина. – Ты надолго в командировку?
– Недели на три.
– А потом уедешь?
– Не подозревайте меня в коварстве.
– А почему не подозревать? Ведь люди – суки, а мы, бабы, в первую очередь. Как, ты думаешь, я сюда попала?
– Вопрос риторический.
– Какой бы там ни был. Но он добивался моего пышного розового тела, как альпинист Эвереста. А когда добрался до этого Эвереста, что оказалось? От получки до получки, фирма прогорела, экономим, хуже чем в Москве, а дома все думают, что я за фирмой замужем. Понимаешь?
– Грустно.
– Вот именно, что грустно. Ну ладно, мы скоро увидимся, если ты, конечно, не хочешь занять место моей Аллочки.
– Не хочу.
– Тогда я буду звонить, чтобы узнать точное время – мы с тобой ее встречать поедем. Телефон оставить?
– Думаю, вам лучше самой позвонить, – сказала Лидочка.
– Ладно, привет, – не обиделась Галина. – Кстати, у сухарика-кузнечика мои координаты есть. Он моего благоверного Джерри на дух не переносит. Но это у них взаимно.
Галина повесила трубку. За дверью осторожно тявкнула машина.
Лидочка повесила трубку и побежала к Валери, которая ждала ее, чтобы ехать осматривать дома.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Лидочка возвратилась домой, уже чувствуя себя почти старожилом в Сиднеме, там была лишь Иришка.
Иришка открыла дверь и тут же пошла по коридору прочь, покачивая узкими круглыми ягодицами, – мы вас в упор не видим! И вообще непонятно: зачем вас фазер пустил к нам, если не имеет на вас видов. Но мы и этого не допустим – мы удержим папу в пределах целомудрия, пока не явится наша мамочка и не решит, что с ним делать дальше.
Вот что увидела в походке девочки Лидочка. Но это совсем не означало, что она была права.
– Ириша, подождите, – окликнула она девочку. – Вам звонили.
– Мне? – Иришка тут же развернулась на сто восемьдесят градусов.
– Не лично вам, а вам с папой, вашему семейству.
– Кто же? – Иришка была разочарована.
– Местная жительница по имени Галина.
– А, Галочка-выручалочка!
– Она сказалась маминой подругой.
– Она – ласковый теленок, – сообщила Иришка. – Когда я была маленькой и не все буквы выговаривала, то пела песню «Ласковая Гайка вышла на лужайку». Честное слово! А они с мамой смеялись. Я ей все прощаю, потому что она дура.
– Она знает, что ваша мама приезжает.
– Если она еще будет звонить, – предупредила Иришка, – то вы с ней язык не распускайте. Любую информацию она тут же унесет на хвосте.
– Давайте, Ириша, договоримся сразу, – сказала Лидочка. – Я буду относиться к вам лояльно, не стану вмешиваться в ваши дела, вы же воздержитесь от всяческих неточных выражений в мой адрес.
– Я свободный человек и называю людей, как мне хочется. Особенно папиных курочек.
Великое чувство облегчения охватило Лидочку. Теперь она с чистым сердцем покинет этот домик. И обретет свободу. Хватит.
Лидочка повернулась, чтобы выйти из дома. Движение было нелепым – ведь сначала надо было бы собраться и заказать гостиницу.
Но, обернувшись, Лидочка столкнулась носом к носу с Кошками из Краснодара, которые вернулись из очередного похода и заполонили собой весь проем двери, которую Лидочка за собой не успела закрыть. Они стояли сплошной массой, и преодолеть их было невозможно.
– Ирина! – возопили родственники, когда Лидочка налетела на них. – Ирина, ты сошла с ума! Лидия Кирилловна заплатила за свою комнату вперед!
Этот аргумент был для них исчерпывающим и переводил Лидочку из папиных курочек в самостоятельные и достойные люди.
– А вы, кстати, нет! – закричала Иришка с середины лестницы. Для того чтобы оскорбить дядю и тетю, ей пришлось нагнуться.
И тут, раздвинув родственников, в коридор втиснулся сам хозяин дома. Сделать это ему было нетрудно, так как он вообще мог бы проникнуть в любую щель.
– Я все слышал, – сообщил он деловым голосом совершенно спокойно, как, бывает, говорят люди, доведенные до крайности. – Мне все стало ясно. Сначала я хочу сказать, что Лидия Кирилловна не относится к числу птичек и кошечек. У меня вообще нет и не было птичек и кошечек! – Голос Славы поднимался с каждой фразой.
Он шагал вперед по коридору. Лидочка отступила в сторону, чтобы его пропустить, ибо он ее не видел – все внимание было приковано к замершей в изогнутой позе посреди лестницы дочери.
– Здесь решаю я! Мне надоело выслушивать глупости и терпеть хамство со стороны девчонки! Ты, Ирина, принимаешь мою любовь и доброту за слабость. В этом моя вина. Я думал, что с тобой можно обращаться по-доброму. Нет, ты понимаешь только палку. Ты – типичный представитель российского жлобства, новое издание своей матери. Или ты немедленно просишь прощения у Лидии Кирилловны и Василия с Валентиной, а затем ведешь себя ниже травы, либо собираешь вещи и первым же самолетом отправляешься домой.
– А зачем ты к ней в комнату лазил?! – закричала Иришка. – Я видела!
– Как так лазил? – удивился Слава.
– Вчера подглядывал, как она голая валялась!
– Лидия Кирилловна не валялась, а я не подглядывал. Иди собирай вещи!
– И не подумаю! Я уеду к Снежане. Они ко мне относятся по-человечески.
– До тех пор, пока ты живешь у меня.
– Роберт меня любит! Да, он готов на мне жениться!
