Этот разговор начинает меня утомлять. Потому что надо что-то отвечать, а никаких ответов я дать не могу. Потому что все, что Витек говорит – правда. А может рассказать ему про волка, про монголов, и про глаза?
– Странный ты стал какой-то, – обиженно тянет Витек, – будто и не ты. И будто мы не друзья.
Эти слова, вернее, тон, с которыми они произносятся, один в один напоминают мне недавний разговор с Надей. Да, я изменился. И близкие это чувствуют. С Надей я порвал. Нужен ли мне Витек?
– Айда отойдем, разговор есть, – я хватаю Витка и тащу его в курилку.
Стоим с Витьком на лестнице, курим. Я только что закончил рассказывать ему историю с сумкой и моим задержанием. Про Надю подробности опустил. К счастью, они с Витьком незнакомы, так что я отделался фразой «одна знакомая».
– Бики капец, – говорит Витек.
– Можно попробовать отловить. Он же на втором курсе?
– Вроде да… Погнали?
Мы спускаемся на третий этаж, в деканате узнаем номер группы, в которой учится Бики, но оказывается, что занятия у них закончились.
– Рвем на Баумана, перехватим! – азартно бьет кулаком в ладонь Витек и мы стремглав несемся по лестницам – лифт сегодня опять не работает.
Нам везет – на углу Астрономической и улицы Баумана глазастый Витек замечает приметную голубую куртку Бики. Все, теперь ему уже не уйти.
Догоняем свою жертву у перекрестка. Витек без церемоний хватает вальяжно шагающего по тротуару Бики и затаскивает в подворотню.
– Вы че, охренели? – Бики не сразу понимает, что происходит. – А, это ты… Артем, привет!
– Оставь нас! – кричу Витьку, – это личное.
Витьку обидно, но он все понимает. Остается на шухере.
В подворотне сумрачно, клубы пара заволакивают ее, и кажется, что это не обычная проходная арка, а вход в какие-то адские подземелья. В воздухе стоит отвратительный запах нечистот – местные алкаши используют эту темную трубу как туалет. Ко всему прочему где-то прорвало канализацию – отсюда и пар, и синеватые лужи под ногами. Бики в своей дутой куртке, собачьей шапке, белых сапогах на толстой подошве, с красной кожаной сумочкой выглядит здесь как пришелец из другого мира.
– Кого ты подставить хотел, падла?
– Артем! – Бики вытягивает вперед руку, как будто сможет меня этим остановить.
– А фотографии? Не покажешь?
– Нет никаких фотографий!
– Да что ты?
– Подожди! Давай спокойно поговорим…– кричит Бики, вжимаясь в стену.
– А я спокоен.
– Она же дура.
– Кто? – делаю вид, что не понял.
– Ну, дура же. Ты же сам ее бросил. Она же тупая совсем.
– Про фотографии объясни.
Слушать не хочу, но выяснить надо. От вони и предстоящего разговора мутит.
– Нет ничего. Я же надул ее. Ну, вот клянусь – нет никаких фотографий. Она пьяная была в сопли, даже сидеть не могла. Я ее только домой отнес и разу ушел.
– Так быстро, что даже сумку забыл?
– Сумку передержать где-то надо было, меня пасли.
– Ах, вот оно что…
– Я же не думал, что она тебя попросит. А ее никто бы не остановил. А фотографии я специально придумал, чтобы она сама принесла. Нет никаких фотографий. Ты за кого меня держишь?
Я вижу его черные, полные страха глаза, трясущиеся щеки, странно подвижные, точно резиновые, пальцы, которыми Бики пытается расстегнуть молнию на куртке. Ненависть, злоба – все проходит.
– Не трогай меня! – визжит Бики. – Я заявление в милицию напишу! Об избиении!
– Ах ты, сука! – злость вспыхивает во мне с новой силой. Я кидаюсь к нему, но не успеваю приблизиться, как Бики падает в грязь, споткнувшись, при попытке увернуться.
– Ч-черт! Ты куртку мне испортил! – визжит он, пытаясь встать.
Я смотрю на измазанную вонючей жижей куртку Бики, на его грязное лицо, искаженное рвотной судорогой. Окажись я на его месте, то предпочел бы, чтобы мне набили морду, чем так.
Но я никогда не буду на его месте. Это абсолютно точно.
С Витьком мы прощаемся возле кафе «Сказка». У витрины толпится детвора, а за стеклом в клетке живая белка самозабвенно крутит свое колесо.
Мой друг с сожалением говорит:
– Зря ты ему не врезал.
Я вспоминаю возящегося в луже Бики и брезгливо дергаю ртом.
– Руки марать не хотелось. Ладно, пока. Мне тут в одно место надо зайти.
Одно место – это Дом Печати. В последние дни я много размышлял о том, что со мной приключилось, и неожиданно вспомнил, как еще до поездки в Москву заходил к «жучку» за Гиляровским. Вспомнил вот почему: в альманахе, предложенном Соломоном Рувимовичем, была схема с рисунками птиц и животных. Возможно, в этой схеме скрыты все ответы на вопросы…
Соломон Рувимович, в надетой поверх синего халата черной кацавейке – на улице холодно – в очках, перевязанных изолентой, небритый, всклокоченный, здорово напоминает какого-то чеховского персонажа. У его прилавка никого нет. «Жучок», по обыкновению, читает газету, скорбно тряся головой. Я подхожу, здороваюсь.
– И вам нэ болеть! – серьезно отвечает «жучок» и тут же очень эмоционально произносит, потрясая газетой: – Таки они доэгрались! В Тегэране их захватили в заложники!
– Кого – их? Кто доигрался? – я ничего не понимаю.
– Амэриканцы, кто же еще? – Соломон Рувимович смотрит на меня поверх очков. – Вот, полюбуйтэсь: захвачены шестьдесят три дипломата и трое гражданских лиц. Ох, помяните мое слово – эти иранцы еще станут для США большой головной болью. А в сосэднем Афганистане умэр Тараки…
Мне нет дела ни до Ирана, ни до Афганистана. Подумаешь, какие-то страны на юге от Союза. Меня волнует совсем другое, и я решительно перебиваю «жучка»:
– Соломон Рувимович! Помните, вы летом предлагали мне книгу эзотерический альманах…
– Ти-хо! – делает страшные глаза «жучок». – Что вы кричитэ? Идитэ сюда, вот где двэрь. Говорите тише, умоляю! Мнэ еще не надоэла моя работа. Что вы хотитэ?
– Альманах, Соломон Рувимович.
– Увы, продан.
– Когда, кому?
– Один крайне стра-а-анный молодой чэловек дал мнэ – вы представляетэ? – очень хорошую цэну. Конэчно, я нэ стал ломаться. Оно мнэ надо?
– Значит, книги нет? – на всякий случай уточняю я.
– Почему нет? Есть. Только другая. Но тожэ хорошое изданиэ, по эзотерической тематикэ. Блаватская. «Тайная доктрина». Жэлаете посмотрэть?
– Нет, не желаю.
Я прощаюсь. Блаватская мне не нужна. Альманах продан. Еще одна неудача. Похоже, в последнее время моя жизнь состоит из одних неудач…
Звонок в дверь. Открываю – мать пришла с работы.
– Привет, сынок. В гастрономе кур выкинули, бойлерных…
– Бройлерных, – машинально поправляю ее.
– Вот-вот. Фарида-апа нам взяла, сейчас надо деньги отдать. Говорят, эту курицу запекать хорошо. Всего час в духовке – и мягкая получается. Сделать на бутылке, по бабушкиному рецепту?
Я пожимаю плечами.
