— Ну что? — заволновался Вольф.
В этот момент буйвол быстро повернул голову и посмотрел прямо на нас.
— Стэн, это царь буйволов! — восхищенно шепнул мой клиент.
Я не мог не согласиться, но охота нам предстояла не из легких.
— Придется идти через болото, другого выхода нет. С нами пойдут Джума и Иди, а Мартти останется в машине. Рацией можно пользоваться только в случае смертельной опасности, ясно? — грозно сказал я.
Все дружно кивнули.
— Джума, не забудь дробовик! — приказал я, — Джума пойдет первым, затем я, потом Вольф, а последним — Иди. Может оказаться, что старый буйвол не один и мы наткнемся на его дружка, в этом случае стрелять буду я. Ты, Вольф, держи оружие наготове, но стрелять будешь только по моей команде!
— Слушай, Стэн, если это действительно опасно, тогда, может быть, не пойдем? — засомневался немец, которому явно не хотелось идти через болото, — Пусть это отличный трофей, но все-таки жизнь дороже…
— Без разумного риска охота невозможна, — возразил я, — Поверь мне, его рога стоят того! И этот старичок носит их лишь потому, что прячется на болоте. Если бы он вышел на равнину или в буш, его голова давно уже украсила бы дом какого-нибудь американца. Скажи мне лучше, резиновые сапоги у тебя с собой?
— С собой, но разве они нужны сейчас? У тебя ведь таких нет. Я лучше пойду без них.
— Ну и зря. Они защитят тебя от черных пиявок и шистосом. Ты видел на краю болота маленьких улиток? Где есть стоячая вода и улитки — там жди шистосом, а они смертельно опасны.
Долго уговаривать Вольфганга не пришлось. Он тут же достал из багажника свои сапоги.
— Теперь другое дело, — одобрил я.
— Можем идти, Стэн. Правда, я бы не отказался сделать пару глотков из твоей фляжки.
— Это хорошая идея! — Я отвинтил крышку, и все по очереди отхлебнули немного виски. Я снова повернулся к Вольфу и добавил, едва скрывая улыбку: — Ну, теперь еще раз все проверь: заряд, запасные патроны и так далее. Отнесись к сегодняшней охоте, как к репетиции охоты на людоеда.
Погода стояла безветренная, поэтому нам сложно было определить, с какой стороны удобнее подойти к животному. Джума шел в шести метрах от меня. Его слух и обоняние ничуть не хуже, чем у любого буйвола, а в данном случае кто первый учует, тот и победил. Через некоторое время мой верный помощник медленно поднял руку и показал мне четыре пальца. Это означало, что буйвол в сорока метрах от нас. По знаку Джумы мы все подобрались поближе.
Буйвол стоял к нам задом. Вольф установил оружие на треногу и приготовился к выстрелу.
— Целься под лопатку и сразу стреляй! — посоветовал я, — Если после второго выстрела он не упадет, я помогу тебе, а ты быстро перезаряжай двустволку. Идти за ним в траву нельзя. Внимание, готовься, так… огонь!
Бык дернулся, поднял голову и оглянулся. Второй выстрел тоже не дал результата. Ничего не поделаешь, придется стрелять мне. Краем глаза я заметил, что у Вольфа трясутся руки и оттого не получается быстро перезарядить ружье.
— Стреляй еще раз, — предложил я, наблюдая, как буйвол помчался по высокой траве.
Третья пуля попала ему прямо в грудь, бык пригнулся и опустил голову в грязную болотную воду.
— Целься в шею, — снова посоветовал я.
Четвертая пуля сбила зверя на землю.
— Стэн, кажется, все! — радостно воскликнул Вольф.
— Перезаряжай ружье и не ори, — грубо сказал я.
В это время буйвол пришел в себя и быстро поднялся. Шатаясь, он грозно надвигался на нас.
— Перезарядил? — тихо спросил я.
— Нет! Ради бога, стреляй, стреляй! — Вольф был близок к истерике.
Буйвол внезапно остановился, по его телу пробежала дрожь, и он опустился в болото. Я знал, что бык уже не поднимется, потому что иначе он не стал бы так протяжно, жалобно мычать. Охотники называют этот душераздирающий звук «песней смерти».
— Перезарядил? — снова поинтересовался я.
— Да, Стэн, — кивнул немец, — Куда теперь стрелять?
— Идите за мной, — скомандовал я, обращаясь ко всем.
Обойдя раненое животное, мы очутились в десяти метрах от него.
— Стреляй в первый шейный позвонок! — приказал я.
Теперь можно было расслабиться. Вольфганг стал извиняться за свою нервозность, а я попытался его успокоить, рассказав об одном клиенте, который в подобной ситуации даже наделал в штаны. Все засмеялись и по моему знаку отправились к буйволу. Из болота торчал только один гигантский рог.
— Нам придется вытащить его на берег, — сообщил я Вольфгангу, потом достал рацию и приказал Мартти: — Приготовьте веревки, смотайте трос с лебедки и подгоните машину поближе к болоту.
Примерно через час мы вытащили животное с помощью лебедки, установленной на моей машине. Вольф к тому времени уже доедал сандвич и допивал пиво на берегу. Закончив трапезу, он принялся измерять рога. Невероятно! Сто двадцать пять сантиметров! Сначала я не поверил и решил измерить снова. Результат не изменился. Я поздравил Вольфа с рекордным трофеем, и он счастливо улыбнулся:
— Никогда бы не поверил, что буду охотиться на такого крупного буйвола. Рога у него на четырнадцать сантиметров больше, чем у того, в Бихарамуло, которого я приглядел перед отъездом. Спасибо тебе за то, что убедил меня залезть в болото. Стэн, друг, огромное тебе спасибо!
От полноты чувств Вольфганг даже обнял меня. Мне оставалось только порадоваться за него: замечательно, когда охота приносит удовлетворение.
Пока Вольф принимал поздравления от наших помощников, я решил осмотреть животное. Судя по всему, бык был очень старым, и мясо его в пищу не годилось — как ни приготовь, оно будет жестким, как подошва. Лучше использовать его в качестве приманки для леопарда. Огромный желудок быка, наполненный непереваренной травой и желудочным соком, прекрасно подойдет для создания искусственного следа, который поможет хищнику обнаружить приманки, расположенные на некотором расстоянии друг от друга.
Чтобы загрузить буйвола в машину, нам пришлось разрезать огромную тушу на куски. По пути в лагерь чернокожие следопыты по традиции пели свой монотонный гимн победе. Я уже привык к нему, а вот для Вольфа эта песня все еще была экзотикой.
Повар Росси знал толк в приготовлении буйволиного гуляша. Он забрал у нас немного вырезки, язык, сердце, печень и почки, чтобы порадовать Вольфганга своим изысканным блюдом — ведь победу обязательно надо отпраздновать. А я, по совету обитателей лагеря, направился в хижину местного таксидермиста, чтобы он изготовил хорошее украшение для гостиной Вольфа.
Около полудня с лагерем связался Росси и сообщил, что сможет прилететь только через день, потому что ему придется пройти еще один курс лечения.
— Послушай, Спагетти, — решил съязвить я, — тебе сразу полегчает, когда ты узнаешь, что сегодня утром у болота мы пристрелили буйвола с рогами в сто двадцать пять сантиметров. Этот старикашка, наверно, помнил еще Ливингстона. Прием.
— Чего-чего? Сколько сантиметров? Да ты издеваешься надо мной! Таких буйволов в Ибанде уже давно нет. Ты брал с собой очки и линейку? Прием.
— Дружище, — засмеялся я, — даже павианы знают: когда на охоту выхожу я, буйволы сбегаются ко мне из всех зарослей. Прием.
— Стэн, брось смеяться, — разозлился мой приятель, — лучше скажи правду! Прием.
Я выдержал значительную паузу и повторил:
— Сто двадцать пять сантиметров. Прием.
— Надеюсь, ты сделал несколько фотографий? — ошеломленно произнес Росси, — Мы поместим их в нашу рекламную брошюру. Стэн, я тебя поздравляю! Я мечтаю послать к чертовой матери все эти уколы и примчаться в лагерь. Что за дела — ты берешь трофеи мирового уровня, а я, потомственный охотник, валяюсь в больнице с ерундовым ранением! Черт побери, это просто неприлично! Прием.
