управление манифестациями, изучение чиновничьей униформы или… будущее.
— И им интересно? — спрашивает Ким.
— Еще бы. Скажем, что участие в кружке размышлений о будущем кажется им престижным. И является последним оправданием нашего существования: мы развлекаем студентов…
Он вздыхает.
— Да, конец Министерства Будущего печален. Но ведь футурология никогда не пользовалась популярностью в этой стране. Вы читали опросы общественного мнения?
Кассандра вспоминает о том, что говорил ей Орландо:
— Семьдесят пять процентов французов боятся будущего, а шестьдесят два процента предпочитают вообще о нем не думать.
— А вы сами-то кто? — спрашивает Ким.
— В тот момент, когда господин Катценберг создавал это министерство, я был — не смейтесь! — редактором рубрики гороскопов в крупном еженедельнике. Будущее, пусть даже индивидуальное, являлось моей профессией. Я познакомился с вашим отцом на сайте футурологии. Он счел, что я даю наиболее эффективные и наиболее верные прогнозы, выбрал меня среди всех остальных претендентов и неожиданно предложил перейти к нему. В этом весь Жак. Он судил не по дипломам, а по проделанной работе и по степени энтузиазма. С тех пор я оставался рядом с ним.
— Вы один в этом здании?
— Да, я последний из могикан. Министерство Финансов отказало нам в кредитах, поскольку считает нас «радужными мечтателями». Особенно меня, поскольку я не закончил ни ENA, ни другой престижный университет. Поэтому я и выкладываюсь во время занятий. Я втайне надеюсь, что, когда кто-нибудь из моих студентов окажется у кормила власти, он вспомнит о гибнущем министерстве и поможет ему деньгами.
Человек тихонько смеется.
— Пока эти студенты ответственностью не облечены и могут посещать «министерство радужных мечтаний». Потом они станут серьезными людьми и будут руководить только ближайшим будущим, потеряв всякий интерес к перспективам, превышающим три года. Они даже забудут о том, что когда-то приходили сюда. Они словно устыдятся того, что размышляли о будущем!
— И вы занимаетесь только этим? Ведете кружок размышлений для студентов ENA? — спрашивает кореец.
— Еще мы публикуем ежегодный отчет с прогнозами, который никто не читает. Честно говоря, мы тратим больше времени на нашу гибнущую бухгалтерию, чем на анализ блестящего будущего этой страны. Ах, никто и не подозревает, что нищета может затронуть даже министерство. Доказательство: вы беспрепятственно можете проникнуть в наши помещения. Проходной двор. Ах… Будущее уже не то, что было раньше.
— Как мне нравится эта фраза, — бормочет Ким, уже мечтающий написать ее на майке.
— А мой брат?
— Он последний служащий нашего министерства. После смерти вашего отца администрация не могла не принять его на работу. Но это временно. Вот в чем парадокс: Министерство Будущего воспринимается как древний мир с двумя последними динозаврами, вашим братом и мной.
Он грустно улыбается, что еще больше увеличивает его сходство с Эдвардом Голденбергом Робинсоном в финальной сцене «Зеленого сойлента».
— Пойдемте. Я покажу вам другие залы нашего мини-министерства.
Он проводит молодых людей в смежную комнату.
— Это библиотека, собранная вашим отцом.
Он открывает один за другим железные шкафы, набитые старинными изданиями.
— Во все времена человек пытался узнать свое будущее. Биографии самых великих предсказателей находятся здесь.
Он вытаскивает из пыльной стопки книг том под названием «Дельфы» в потрескавшемся переплете.
— Во времена древних греков дельфийская пифия стала практически официальным институтом. Весь город занимался гаданием. Разброс цен был огромный. Начиная с гадалок на дороге, ведущей к храму, и заканчивая самой Пифией, толстой полубезумной женщиной, которая прорицала грядущее, испуская пронзительные крики. Она предсказала Александру, что он завоюет весь мир. А римляне узнавали будущее, наблюдая за полетом птиц.
— У нас в Европе были Нострадамус, Калиостро, Сен-Жермен. Но самым сильным из них, на мой взгляд, являлся мой предок, Жан де Везле.
Человек в очках-половинках гордо демонстрирует молодым людям текст на пергаменте.
— Подумать только, в тысяча шестьдесят шестом году он предвидел все! Он предсказал, используя язык своего времени, конечно, появление к двухтысячному году загрязнения окружающей среды (вода и воздух будут отравленными), терроризм (во имя своего бога они начнут убивать без разбора женщин и детей), Интернет (люди смогут разговаривать, находясь в разных частях света), СПИД (заниматься любовью станет смертельно опасно). Неплохо, а? Я так горд тем, что являюсь его дальним потомком… Господи, да я же не представился. Мое имя — Шарль, Шарль де Везле.
— Очень приятно, — улыбается кореец. — Ким Йе Бин.
Мужчины обмениваются рукопожатием. Кассандра изучает книги и вдруг застывает перед томом с надписью на корешке: «Пророчества Даниила».
— Ах! Вы его нашли… Это не случайно. Жак, ваш отец, сознательно назвал вашего брата в честь великого пророка былых времен…
Видя удивленные лица молодых людей, специалист по гороскопам продолжает:
— Даниил. Пророк Даниил. Вы о нем не знаете? Это было очень давно. Году примерно в пятьсот восемьдесят седьмом до рождества Христова, в Месопотамии, точнее, в Вавилоне. Однажды ночью царь Навуходоносор увидел странный сон и попросил жрецов догадаться, что ему приснилось, а потом растолковать сон.
— Никто из жрецов не смог догадаться, что за сон видел царь, и он велел их всех казнить. Тогда один из министров сказал Навуходоносору, что пленный еврейский царевич очень хорошо толкует сны. За ним послали, и тот объявил, что царю приснился колосс с золотой головой, серебряным телом, железными чреслами и глиняными ногами.
— Мне кажется, я слышал эту историю про колосса на глиняных ногах, — бормочет Ким.
— Царь Навуходоносор признал, что видел действительно именно этот сон, и попросил истолковать его. Царевич Даниил рассказал, что они сами живут во времена золотой головы, в эпоху чудесной вавилонской империи (он умел льстить, чтобы выжить). Ее сменит другая империя, серебряная, потом третья — железная, и все они погибнут, когда настанет время четвертой, глиняной империи.
— Что это значило?
— Даниил пояснил так: «Один из моих еврейских братьев придет и распространит великое учение, призывающее не к войне, а к миру, и все империи войн погибнут».
— Что и сделал Иисус Христос, — подытоживает Кассандра. — Следовательно, Даниил действительно был великим пророком…
— Я думаю, что Даниил все придумал. Его история про колосса на глиняных ногах имела оглушительный успех во всем Средиземноморье. Она повлияла на все местные религии и культы.
— Невероятно! — восклицает Ким, который начинает понимать, что к чему.
— И…
— И они сами все устроили так, чтобы популярное пророчество сбылось.
Кассандра вспоминает слова Грациэллы, цыганского астролога: «Услышавшие предсказание делают всю работу сами, если действительно хотят, чтобы пророчество стало реальностью».
Последний служащий Министерства Перспективного Прогнозирования продолжает:
