оперением.
– Под щиты! – гаркнул он, опускаясь на колено и прикрываясь гнутым длинным щитом от роя подлетающих стрел, многие из которых упали с большим недолетом.
«Местные боги, чужие мне до сих пор! Не молился вам раньше, но не оставьте сегодня дурака бухгалтера! Боюсь, потом придется разбираться, на чьей стороне правильнее воевать! А сейчас бы выжить, хотя бы выжить… Будь оно все проклято!!!»
По широким щитам, скрывающим ряды орков и ящеров, дробно забарабанило. Продвигающиеся отряды противника сократили расстояние, и лучники поххоморанцев смогли накрыть залпом все холмы, не обращая внимания на встречный ветер.
– Стой! – ухнули трубы, и щиты вонзились в снег. Небольшая сутолока, и через минуту весь передний край замер, ощетинившись копьями, уложенными на верхний край образовавшейся стены или плечи присевших товарищей. Семь рядов поххоморанцев замерли, ожидая ответ противной стороны. Три последних ряда легковооруженных солдат упорно опустошали колчаны, посылая стрелу за стрелой на вершины холмов и между ними. Размещенные между ними арбалетчики готовились встретить оперенной смертью контратаку. Но неподвижная тонкая линия орков не отвечала, укрывшись за надежной защитой. Завывания ветра нарушали лишь гулкие хлопки спускаемых тетив и шум трепещущих над головами редких флагов, отмечающих места построения отрядов.
– Мой Дракон! Орки не отвечают! Наши передние ряды на расстоянии маршевого удара!
– Сколько еще поххоморанцы смогут обстреливать противника?
– Пару минут, у них всего по полному колчану.
– Как закончат – строй сомкнуть, тяжелую пехоту болотников вплотную к ним. Наши дружины и наемников – следом с малым интервалом. Наемникам залпами накрыть передний край орков, когда пехота начнет разгоняться для удара.
– Мы до сих пор не знаем, что творится перед холмами.
– Ну завалов из деревьев там нет, это видно. А остальное придется прикрыть телами передовых отрядов. Через полчаса готовьте разворачивать легкую конницу, направим в первый же появившийся прорыв. Тяжелую конницу попридержим для преследования в ущелье.
Тертедуэй стоял вместе с другими командирами на высоком помосте, выстроенном за спиной атакующих войск. Легкой пехоте Поххоморана приказали сковать тонкие ряды орков боем, позволяя подтянуться поближе арбалетчикам и тяжелой пехоте, способной перемолоть хорошо вооруженного врага. Тех, кого не смогут смять первые тысячи, добьют профессионалы из дружин и наемников. Хороший план, старик сам бы начал битву с подобного. Вот только почему так болит сердце за идущих первыми мальчишек, из которых к концу битвы уцелеет едва ли десятая часть… Мальчишки… Они все для старого Тертедуэя мальчишки – и двадцатилетние и сорокалетние…
– Чего он тянет? – с сомнением в голосе повернулся к Многоголовому один из вождей, стоящий на самой макушке высокого холма. В тридцати метрах ниже по склону, перед широченными бойцами гвардии замерла в сопровождении гномов черная фигура, пускающая веселых зайчиков полированными боками доспехов.
– Где Дикий? – не ответил на вопрос вождь.
Кто-то из шаманов перебросился парой слов и наклонился к главнокомандующему:
– Держит дальний правый холм, вместе с младшенькими.
– Нет, ну чего он тянет?! – зашевелились уже несколько увенчанных богато украшенными шлемами орков. Неожиданно закованный в черную сталь человек повернулся и что-то сказал.
– Одна сотня шагов, по тяжелой пехоте и лучникам – товсь! – долетело по цепочке.
– Ага, – обрадовался Многоголовый. – Мы накроем середину атакующих, их хребет. А идущий впереди сброд он возьмет на себя.
– Не поздно? Они начали уже разбег!
– Ничего, в горку полезно побегать. Пусть стараются. Все равно не добегут. Смотрите, нежить встает…
Холод дохнул в лицо вместе с молчаливым вниманием тысяч укрытых под снегом. Холод и зеленоватое марево, сопровождающее каждую минуту разговора с умершими. Холод…
– Будь оно все проклято! Твари…
Повел плечами, разжал левый кулак:
– Глонг, щит!
Гном громыхнувшим шариком выкатился слева, перехватил черный полированный щит и прикрыл им Глэда спереди, подняв защиту до уровня груди.
– Встать!!!
Наметенный снег с легким шорохом посыпался с поднимающихся фигур, еще не успевших пожелтеть костей, каждый мертвец сжимал в левой руке небольшой лук, колчаны, полные тяжелых бронебойных стрел, были привязаны к костям таза. Неуклюже бегущие люди только начали подъем на холмы, стараясь сдерживать бег и не вырываться вперед на открытых участках. Среди рядов наступающих взгляд выделял затягивающиеся провалы, отмечавшие обрушившиеся под тяжестью невезучих ловушки и ямы. Но упорный поток атакующих продолжал карабкаться вверх, перескакивая через колья и рогатки, призванные остановить возможный прорыв конницы. На застывшую линию орков продолжали сыпаться стрелы, выпускаемые уже подобравшимися ближе лучниками наемников Зур. Тяжелые стрелы гулко били в выстроенную стену щитов, ломали кости поднявшихся мертвецов. Между армиями осталось не более пятидесяти шагов, и дистанция медленно, но неуклонно сокращалась.
– Первый ряд, на колено!..
«За что мне досталось такое испытание… Холодная ненависть к жарким телам, идущим прямо на меня… Ночь, ставшая вечной…»
Глэд наложил первую стрелу на тетиву лука и, сипло выдохнув, вытолкнул из себя, отметая сомнения в уже принятом решении:
– К залпу – товсь! Делай как я! Искать глаза! Их глаза! Каждая стрела – в цель! ЗАЛП!!!
Четыре с лишним тысячи стрел ураганом ворвались в бегущие ряды. Большая часть попала в лица, мало где прикрытые забралами. Первые ряды атакующих повалились под ноги бегущим следом, а костлявые руки уже натягивали тетиву снова. За холмами орки рванули рычаги на десяти огромных метательных машинах. Тяжело застонали противовесы, разгоняя корзины, полные обломков скал. Высоко взметнулись высвобождаемые хвосты, и каменный дождь перелетел по высокой дуге холмы, чтобы обрушиться на догоняющих передовые отряды болотников. Не обращая внимания на обстрел противником, нежить била практически в упор, посылая стрелу за стрелой в смешавшихся наступающих. У основания холмов и в долинах между ними рос вал погибших.
– Эх, нам бы стрел побольше, так мертвые покончили с человеческим войском прямо здесь, у холмов! – ощерился нетерпеливый вождь, пляшущий от переполнявшей его энергии рядом с шаманами.
– Замри, клок драной шерсти! – рявкнул Многоголовый, внимательно вглядываясь в сбившиеся внизу войска. – Стрел хватит только нам, а нежить уже заканчивает. Люди сообразили, прикрылись щитами. Теперь почти все стрелы не находят цель! Проклятье, я надеялся, что мы больше тут закопаем на первом ударе.
За спинами снова слаженно ухнули противовесы, и над головами взмыли очередные обломки скал, чтобы, утратив нежданно обретенную силу птиц, рухнуть вниз, дробя и сминая вражескую броню.
Глэд выпустил последнюю стрелу и перевел дыхание. Ниже по склону валялись людские трупы вперемешку с копьями, щитами, топорами. За этим валом мертвых сгрудились живые, выстроившие глухую оборону, выставив вперед несколько рядов копий, и пытающиеся прийти в себя от страшного начала схватки.
Отбросив ставший ненужным лук, черный воин выхватил меч и шагнул вперед. Слева и справа от него засеменили низкорослые гномы, держа боевые топоры и молоты на изготовку. По всей линии обороны слегка поредевшие от непрекращающегося обстрела ряды нежити пришли в движение. Белая волна двинулась навстречу замершим войскам, распространяя перед собой ужас одним только видом. За их спинами медленно-медленно, на один-два шага вперед сдвинулась линия орочьих щитов. С другой стороны холмов
