– Согласен с вами профессор. Иск за потерю кормилицы в суд не направлю.
– Вот и хорошо. Договорились. Теперь по поводу операции. Для прессы и милиции пересадка сердца была.
– Как была? – высказал удивление Живорезов, – это же профанация. Любой специалист определит обман. Как только городская газета опубликует сенсационную новость, здесь такое начнётся, что успевай только поворачиваться. Очередь из больных выстроиться.
Алексей представил очередь в приёмный покой. Старики, ветхие старухи. У каждого на верёвке хряк – шумный и зловонный. Стало жутко.
– Прессу я беру на себя, – продолжил Сидоренко, – к счастью там работают не только чокнутые. А вот если факта пересадки сердца не обнаружиться, то идти вам Константин Михайлович по этапу в места малозаселённые и весьма северные. За мошенничество.
Перспективы открывались не радужные. Костя замолчал, обдумывая сказанное профессором.
– Дело ясное, если уже врать, то до конца и убедительно, – уточнил концепцию Пятисотко.
Все замолчали.
Наконец автомобиль свернул с проспекта Октября на улицу Пригородный Сад. Она проходила между больницей скорой помощи и местной психиатрической лечебницей. Улица была плохо очищена от снега, однако 'Нива' легко справилась с поставленной задачей.
Шура Низяев встретил представительную делегацию в ординаторской. Был одет в белый халат на голый торс и зелёные исподние штаны. Во время разговора нервно почёсывал волосатую грудь.
– Ну вот, дождался. Теперь заберёте Куделину.
– Только после консилиума, – заметил Живорезов.
– Не горячитесь коллеги, – вмешался Сидоренко, – состояние больной следует всесторонне оценить и сделать правильные выводы.
– Это ещё какие? – насторожился Низяев, – забирайте и всё. Не дай Бог увидят. Доложат куда следует. Меня под белы ручки и в кутузку. Потому с ней жена да дочка сидят.
– Не паникуйте Низяев, – вступил в разговор Пятисотко, – ваша судьба в моих руках. Как решу так и будет.
– А это ещё кто? – удивился Эскулап человеческих душ.
– Родственник Куделиной, самый близкий… Зять.
– Он Шура, верно говорит, – заметил Костя.
– Вы ребята даёте. Скажите, а прокурора с собой не захватили?
– Вот прокурора, уважаемый Александр Анатольевич, мы не взяли, – заметил Варрава Модестович. – Но если дадим промашку, уверяю, этот уважаемый человек заинтересуется вашей скромной персоной. Подойдёт и незамысловато спросит: – вы господин Низяев? Пройдёмте в тюрьму…
– Ну, вы это бросьте, – встревожился Низяев, – меня не испугать. Вы лучше этого пугайте, – при этом возмущённый психиатр указал на Костю. Тот примирительно заулыбался и спокойно произнёс, – коллеги, пройдёмте к постели больной.
Несколько мрачноватая группа вышла коридор.
Куделина встретила консилиум приветливой розовощёкой улыбкой. Словно и не было застарелой стенокардии, как будто сбросила лет двадцать. Помолодела.
Трогательная встреча приобрела радостные очертания. Слёзы умиления выступили на глазах старухи.
– Спаситель. Без тебя давно бы на погосте лежала.
– Ну, это ты баба Зоя преувеличиваешь, – смущаясь, оправдывался Живорезов, – здоровье… это у тебя отменное. Таких, хирургической операцией не свалишь.
– Ладно вам, – вмешался Низяев, – распустили сопли. Посмотрите на это.
В руках психиатра появилась электрокардиограмма. Коллектив одномоментно сунул носы в непонятную бумажку. Лишь Живорезов остался безучастен.
– И ты смотри, – обратился Низяев к хирургу.
– А чего смотреть, для меня эти линии на бумаге, что электросварка – всё вижу ну ничего не понимаю.
– Стыдно Живорезов, – обратился к кардиологическому неучу Сидоренко, – столько лет работаете, а электрокардиограмму прочитать не можете.
– Прочитать то я смогу, а вот пересказать навряд ли.
– Ладно, говорю специально для тупоголовых хирургов – электрокардиограмма без патологии.
Повисло молчание. Народ принялся обдумывать слова Сидоренко. Даже Живорезов изменился в лице. Словно лимон укусил.
– Это как без патологии?
– А вот так Константин Михайлович. Здоровье у свиньи было богатырское, как у Алёши Поповича.
– Это, какого Поповича? – недоумевала Куделина. – Вы что-то скрываете от меня.
– Не волнуйтесь Зоя Сергеевна. Как у космонавта Поповича, – стал успокаивать взволнованную старуху счастливый зять.
Я не знаю какую операцию выполнили, – продолжил тему Сидоренко, – однако результат налицо. 'Кошачья спина' такому сердцу не грозит.
– Боже мой, – вновь обеспокоилась Куделина, – это что ещё за кошка.
– Не волнуйтесь Зоя Сергеевна, – стал успокаивать женщину Варрава Модестович, – сердце у вас свиное, надёжное. Константин Михайлович своё дело туго знает.
– Да конечно, – словно оправдываясь, начал Живорезов, – туже не бывает.
Все задумались. Повисла тишина.
Недоумение продолжалось недолго. Молчание прервал Сидоренко. Его разговор приобрёл иное направление.
– Коллеги, – начал профессор, – имея такие козыри на руках, пребывание Живорезова под следствием, а святого отца в заточении представляется абсурдным. Предлагаю обменять Зою Сергеевну с максимальными дивидендами.
– Согласен с вами Варрава Модестович, – поддержал Низяев, – и как можно скорее.
– Это вы бросьте Александр Анатольевич, – вмешался Живорезов, – со скоростью, надо быть осторожным. Сломя голову такие дела не делаются.
– Это точно, – поддержал Сидоренко, – но и оттягивать нельзя, вдруг полковник обнаружит Зою Сергеевну в этом скорбном учреждении? Тогда что? Конец мечтам, а группе товарищей следовать по этапу?
Всё это время старуха Куделина лежала на кровати и нервно крутила головой, пытаясь вникнуть в речи учёных мужей. Наконец её терпению пришёл конец, – это на кого вы хотите меня обменять?
– Уважаемая Зоя Сергеевна, – принялся объяснять позицию Живорезов, – отец Фалалей по дурному навету попал в неприятную историю. Только вы можете способствовать его освобождению.
– Это ещё как?
– Представьте, что вы Штирлиц, – начал Семён, но, уяснив отсутствие сходства между продавщицей городского торгового центра и артистом Тихоновым, исправился, -… или ещё какой разведчик. Так вот, поймали вас и меняют на аналогичного шпиона противоборствующей стороны.
Несостоявшийся Штирлиц со свиным сердцем задумалась.
– Несуразность сравнения поправил Сидоренко, – Зоя Сергеевна, вас покажут милиции, а отца Фалалея и его друзей-оппонентов отпустят из темницы.
– Ладно, делайте, как знаете. Домой хочу. И ещё есть.
Все облегчённо вздохнули и засобирались.
Внезапно в палату зашла медицинская сестра. Алексей обернулся и обомлел. Перед ним стояла его недавняя знакомая Марина, с которой несколько дней назад пришлось слушать занимательную лекцию профессора Сидоренко.
– Познакомьтесь, – обратился Александр Анатольевич к присутствующим, -…моя дочь.
Сидоренко подтянул живот и галантно раскланялся.
– Доброе утро господа, – произнесла медицинское создание в минихалате, и повернувшись, стрельнула
