— Как ты угадала?
— Я не гадала, дурак! — рассердилась Даша. — Я твои мысли читаю! Пора бы привыкнуть!
Глеб вздохнул:
— Ну разумеется. Знаешь, пойду-ка я, пожалуй…
— Я тоже, — перебила Даша.
— Что, интересно, ты тоже?
— Тоже пойду работать над статьей о ритуалах.
Теперь Глеб обалдел по-настоящему.
— Ведьма, — пробормотал он. — Ей-богу, ведьма!
Даша смотрела на него с насмешкой, уперев руки в боки.
— Помнишь, я тебя предупреждала? А ты мне что ответил?
Глава третья
Утром перед уходом в школу Глебу позвонил полковник Рюмин.
— Линия не прослушивается? — осведомился он как бы в шутку.
— Всё чисто, — заверил его Глеб.
— Тогда позвольте сообщить, что начальник мой несколько… вышел из строя.
— И куда при этом вошел?
— В психоневрологический стационар. Не знаю, надолго ли.
— Надейтесь на лучшее, Борис Викторович.
— Вашими бы устами, Глеб Михайлович, вашими бы устами, — хохотнул полковник. — Шум, кстати, поднялся невообразимый. Звонил министр иностранных дел, потом — премьер-министр, потом — сам президент. Я замучился рапорты писать.
— Полагаю, ваши заслуги отметили?
— Как ни странно, да. Посол Японии представил меня как спасителя, так что…
— Поздравляю, Борис Викторович.
— Спасибо, Глеб Михайлович. Пока я исполняю обязанности заболевшего генерала, а там… В нашем ведомстве сложно что-либо предсказать.
— Ничего, — успокоил Глеб, — если вас попробуют обойти, вы обезвредите еще какого-нибудь террориста.
— Если под руку подвернется, — усомнился полковник. Глеб нетерпеливо взглянул на часы.
— Подвернется, Борис Викторович. Их у нас — как собак нерезаных.
Полковник покашлял.
— Кстати о террористах. Вчера при выходе на задержание генерал Святов при мне надевал пальто. Глеб Михайлович, у него под пальто никакого автомата и никаких гранат не было. Как вы думаете, где он их взял?
— Мало ли… — пожал плечами Глеб. — Вы у табачного киоска по пути не останавливались?
— Остроумная версия, — насмешливо заметил полковник. — Непременно ее отработаю. Всего доброго, Глеб Михайлович.
В трубке раздались гудки.
Глеб ринулся на кухню и проглотил остывшую яичницу, приготовленную Дашей. Затем опрокинул в себя чашку чуть теплого кофе. Даша наблюдала за этим завтраком с осуждением.
— Вот не буду ворчать, не буду! Потому что я не такая! — уговаривала она себя.
Глеб рассмеялся и, чмокнув ее в лоб, выскочил в прихожую.
— Тренируйся, — подмигнул он, надевая куртку. — Повторяй наизусть заклинания.
Даша застегнула на его куртке „молнию“.
— Я, между прочим, волнуюсь, — призналась она.
— Еще бы! Пугать Белого призрака — не фунт изюма. Сегодня, родная, у тебя как бы премьера.
— Ты за мной заедешь?
Глеб открыл входную дверь.
— За такой дурацкий вопрос ведьму надо дисквалифицировать, — сказал он и вышел.
Дверь захлопнулась, и Даша показала ей язык. Затем она подошла к телефону и набрала мобильный номер Стаса.
— Да! — неприветливо отозвался рыжий.
— Дрыхнешь, что ли? — предположила Даша.
— Кто это?.. Даш, ты? — Голос Стаса потеплел. — Какое там дрыхну… С шести утра на ногах.
— Молодец. Обещание свое помнишь?
— Насчет аппаратуры? Так из-за нее и кручусь. Вчера, сама понимаешь… я был не в форме.
— Так тебе и надо, — сказала Даша. — Жалеть тебя не собираюсь.
— При чем тут жалость? — буркнул Стас. — Просто я не могу пока найти таких усилителей, какие ты заказывала. Сейчас вот загляну в два-три местечка…
— В чем загвоздка-то? — осведомилась Даша.
— Как это в чем? Ты хочешь, чтоб можно было прямо под открытым небом врубать и чтоб мощность была, как из пушки. Такая аппаратура в ресторанах не валяется! — В голосе рыжего прозвучала обида.
— Ну ладно, Стасик, ладно, — примирительно произнесла Даша. — Поторопись, все должно быть под рукой.
— Даш, я все понимаю. Иду работать, — ответил Стас и дал отбой.
Сжимая телефон, Даша смотрела в пустоту.
— Ничего ты не понимаешь, рыжик, — пробормотала она. — Никто из вас ничего не понимает.
День в школе проходил обыкновенно, и погода вполне ему соответствовала: не тепло и не холодно, сыро — но без дождя. Заурядный московский день середины марта.
А после третьего урока, на перемене, по коридорам школы понеслись крики: „Физкультурнику плохо!“ Глеб выбежал из столовой и с ватагой учеников помчался к кабинету директора.
Семен лежал на полу, длинный как верста, едва умещаясь в комнатушке секретаря. Возле него суетились завуч и пожилая химичка. Рядом толпились школьники. „Пропустите меня! — визжала девчонка- секретарша. — Надо вызвать „скорую“! Пробравшись к неподвижному Семену, Глеб присел перед ним на корточки. Пушистые усы физкультурника обвисли, глаза были выпучены, и на лице застыло выражение ужаса. „Скорая помощь“ тут была уже бесполезна, и даже Глеб помочь был не в силах.
— Что с ним? — спросила завуч. Глеб резко распрямился.
— Он мертв.
Завуч и химичка разом вскрикнули. Вокруг раздались охи да ахи. „Скорую помощь“ все же вызвали.
— От чего он умер? — всхлипнула завуч.
Глядя на ужас, запечатлевшийся на лице покойника, Глеб пробормотал:
— Хотел бы я это знать. Очень бы хотел.
На пороге своего кабинета возник директор, дряхленький, седой и озабоченный.
— Инфаркт, вероятно, — вздохнул он. — Нынче инфаркт так и косит молодых. Темпа жизни не выдерживают.
Во взгляде его, брошенном на Глеба, читалась откровенная издёвка. „Ах ты гадина!“ — догадался Глеб, сдерживая клокочущую ярость.
— О, Иван Гаврилович! — процедил он сквозь зубы. — Вы уже, оказывается, выздоровели!
Директор ядовито усмехнулся:
— Извините, если я вас разочаровал.
— Совсем наоборот, — в тон ему ответил Глеб, — ваше присутствие многое объясняет.
В общей сумятице странный их диалог не привлек ничьего внимания. Директор церемонно поклонился Глебу.
