– Браво, Луганский. Это покруче обоснования убийства Мак-Грегора моей страстью к французской актрисе. Но позвольте второй вопрос…
– И все же, – перебил генерал Рюмин, глядя на подчиненного, – какой вообще смысл ему было избавляться от лейтенанта Вегина? Убил, допустим, одного безнаказанно – мы приставим других, да еще с большим рвением. В чем, как говорится, фишка?
После напряженного молчания усики майора приподнялись в усмешке.
– Ах, Борис Викторович! Если б действия преступников всегда поддавались мотивации…
Глеб хлопнул себя по колену.
– Ну все, я пошел! Не могу слушать эту белиберду!
Генерал посмотрел на него в упор.
– Сиди, иначе…
– Посадите? – скаламбурил Глеб.
Оксфорд ударил по столу кулаком.
– Не посажу, мерзавец, а подвешу!
Тут Глеб вместе со стулом оторвался вдруг от пола и, покружив по кабинету, повис под потолком.
У майора отвисла челюсть.
– Товарищ генерал, – выдохнул он, – Борис Викторович…
– Заткнись! – Оксфорд монументально поднялся из-за стола. – Слушайте оба. Я кое-что объясню, и не дай вам бог не врубиться. – Генерал выдержал паузу.
Висящий под потолком Глеб демонстрировал испуг. Майор Луганский, казалось, и вправду был близок к обмороку. В кабинете воцарилась, что называется, гробовая тишина.
Красный «Москвич» стоял возле шестнадцатиэтажной башни. Дом этот не был уже новостройкой и находился в обжитом престижном районе. Квартира Куроедова, на сей раз трехкомнатная, располагалась опять же на седьмом этаже.
– Специально, что ли, он семерку выбирает? – недоумевал майор Калитин, уплетая за рулем гамбургер. – Может, с каким-то мистическим смыслом?
Сидящая рядом Светлана, также занятая гамбургером, отмахнулась.
– Не один ли хрен? Семерку он там выбирает или даму пик – не ускользнет, сволочь.
Такэру за их спинами пил кефир с булочкой.
– «Сволочь» – интересное слово, – сказал он. – Редкое.
Алексей и Светлана прыснули.
Спонтанный обеденный перерыв образовался по двум причинам. Первое: с данной куроедовской квартирой разобрались буквально за пять минут. В ней производился евроремонт, и во всех трех комнатах шуровали маляры. Само собой, английскими биохимиками там и не пахло. А причина вторая, по которой трио в «Москвиче» позволило себе перекусон, – они ожидали Стаса. Рыжий, позвонив жене на мобильник, выразил неуемное желание принять участие в поисках. Уроки у него, видите ли, закончились. «Но, Стас, – запротестовала Светлана, – осталась лишь последняя квартира». – «То-то и оно, – пробасил ее супруг. – На этой квартире сосредоточен главный огневой удар, и мы с самураем прикроем твоего Калитина». – «Стас, – расплылась в улыбке Светлана, – я и сама способна…» – «А ты, – распорядился Стас, – поедешь в школу и покараулишь Дарью, пока Глеб на Лубянке. Короче, говори адрес: я выезжаю». Майор Калитин, проинформированный об изменении в личном составе, лишь вздохнул: «Кто только мною не командует». А Такэру, конечно же, обрадовался: «О, рыжий с нами? Ништяк!»
И вот Светлана, приканчивая гамбургер, ему заметила:
– Слово «сволочь», может, и редкое, но таких людей почему-то до хрена.
Калитин стряхнул с коленей крошки.
– Сычова, не развращай японскую молодежь.
– Японская молодежь, – Такэру смял кефирный пакет, – сама развратит кого угодно.
Стас подъехал на серой «Тойоте» минут через десять. Вышел он в свитере и брюках, фигурой своей источая богатырскую силу. Рыжие кудри его, словно язычки пламени, трепетали под пасмурным небом, а веснушки возле носа разбегались в улыбку. Он заглянул в приоткрытое окно майора Калитина.
– Давайте ко мне, мужики. А Светка пусть уматывает в «Москвиче».
Светлана смущенно пробормотала:
– Раскомандовался тут.
Косясь на нее, Калитин хмыкнул.
– Сколько счастья на лице. Езжай уже. – Он вышел из «Москвича» и направился к «Тойоте». – Что я вообще с вами делаю?
Стас смотрел в окно на Такэру.
– Тебе, самурай, особое приглашение?
Такэру кивнул.
– Да, рыжий. С японским поклоном.
