Кивнув, Луганский плюхнулся на стул без приглашения.
– Почти у главного входа. Возле своей машины.
Генерал сел, помолчал и потребовал:
– Подробности.
– Пробит череп, – доложил майор. – Вероятно, от удара об асфальт. Но… хоть экспертиза еще не дала заключения, можно предположить, что смерть наступила до падения. От смещения шейных позвонков. – Поймав пристальный взгляд шефа, Луганский торжествующе отчеканил: – Картина практически та же, что у Мак-Грегора.
Генерал откинулся на спинку стула.
– В таком случае, понятно все менее.
– Отчего же? – Майор вернул выбившуюся прядь на место. – Подозреваемый тот же: Грин Глеб Михайлович. Только на сей раз подозрения переходят в убежденность.
Брови генерала приподнялись.
– Юрий Васильевич, бога ради! Каким финтом вы сюда-то его привяжете? Зачем учителю французского убивать офицера ФСБ, причем прямо у входа в Контору? По-вашему, он подвержен лунным циклам?
Луганский колебался мгновение.
– Разрешите доложить, товарищ генерал: я поручил Вегину вести за Грином наружное наблюдение. Когда вы позволили мне отлучиться на пять минут, я распорядился…
Оксфорд ударил кулаком по столу. На сей раз это не было спектаклем.
– Кто тебе разрешил, сукин сын?!
Майор стойко выдержал его гнев.
– Во-первых, я исходил из оперативной обстановки. Задействовав подчиненного мне лейтенанта, в особом разрешении я не нуждался. А во-вторых, товарищ генерал, в обращении ко мне я бы просил выбирать выражения. Высокому нашему начальству огорчительно будет узнать, что вместо Расследования преступлений вы занимаетесь выгораживанием своих протеже.
Генерал Рюмин взглянул на него в упор.
– Это угроза, Юрий Васильевич?
Усики Луганского дрогнули в усмешке.
– Это напоминание, Борис Викторович, о реальной расстановке сил. Позвольте, я доложу некоторые детали убийства лейтенанта Вегина.
Побарабанив пальцами по столу, генерал сухо обронил:
– Докладывайте.
В восемь вечера, минута в минуту, Глеб открыл дверь братьям Абэ. Они опять принялись стаскивать с себя обувь, и опять их пришлось удерживать. «Это неистребимо!» – прокомментировала с кухни Даша, включая кофемолку. Едва Такэру и Сато успели снять плащи, как ввалились Стас, Илья и Светка. В крохотной прихожей началось столпотворение.
При виде Такэру веснушчатая физиономия Стаса расплылась в улыбку.
– Эй, самурай! Не растолстел еще?
– Ты-то, рыжий, как? – спросил Такэру. – Илюха не сделал тебе обрезание?
– Было бы что обрезать, – ввернул Илья.
Все трое заржали и принялись хлопать друг друга по спинам. Светлана и Сато снисходительно наблюдали это буйство со стороны. Глеб их познакомил. Капитан Сычова была в приталенном шерстяном платье, на каблучках и выглядела прелестно. Галантно пожимая ей руку, Сато по-английски осведомился:
– Леди тоже учительница?
Прервав дружеские тычки, Такэру проинформировал брата:
– Леди – полицейский. – Затем по-русски обратился к Светлане: – Будем сразу на «ты» или с японскими церемониями?
Краснея от смущения, Светлана пробормотала:
– Если у вас документы в порядке, можно без церемоний.
Все рассмеялись, кроме Сато, для которого пришлось переводить отдельно. Когда представления и приветствия были закончены, Глеб и Даша загнали всех на кухню и хочешь не хочешь заставили отужинать. Поскольку места не хватало, во время трапезы хозяева пристроились на подоконнике. Затем перешли в «гостиную», где с удобством разместились на диване и на табуретах. На подоконнике сидел лишь Глеб, да и то из прихоти.
– Итак, к делу, – произнес он.
Илья тотчас ввернул:
– Он пригласил нас, чтоб сообщить пренеприятнейшее известие.
– Гольдберг! – шикнула Даша. – Приятно, что ты помнишь классику.
– А мне приятно, что тебе приятно, – парировал Илья.
