говорит о покорности Перму, его сыну Кесусу и о жертвоприношениях тугарам.
Задаваясь этими вопросами, Калинка поднялся на вершину укрепления впереди Кина.
— Калин.
Калинка обернулся и посмотрел на полковника. В руке Эндрю была маленькая металлическая фляжка, которую он протянул крестьянину.
— Боярину Ивору? — спросил Калинка.
— Nyet. Калину, — улыбнулся Эндрю.
Калинка обрадованно схватил фляжку и, подмигнув Эндрю, засунул ее за пазуху. Затем он низко поклонился, коснувшись рукой земли. Выпрямившись, толстяк скатился вниз по насыпи и направился в лагерь суздальцев.
Не удержавшись, он оглянулся и бросил еще один взгляд на вооруженного боярина в синем мундире. Этот человек ему нравился.
— Отец, стража докладывает, что Калинка только что прошел через южные ворота. Вместе с ним пришел Михаил.
Ивор вскочил на ноги и, отбросив в сторону недоеденного фазана, вытер жирные руки о свою рубаху.
— Этому идиоту давно пора было вернуться, — хлопнул он своего сына по плечу. — Андрей, для этого холопа было бы лучше, если бы он вызнал какие-нибудь их секреты и подтвердил, что они хотят заключить с нами соглашение.
— Может быть, они нам еще пригодятся, — заметил Андрей.
— Если мы узнаем их волшебство, зачем они нам?
Ивор не решился сказать о своих планах даже сыну. Угроза, исходящая от Церкви, была слишком велика. Церковь, как правило, не вмешивалась в бесконечные склоки между дюжиной русских княжеств. Ивор уже сожалел о том, что так неосмотрительно повел себя с Раснаром той ночью. Если он слишком сильно надавит на Патриарха, Церковь поддержит его врагов и объявит его еретиком. Скорее всего некоторые бояре отвернутся от него из-за этого, да и его собственные вассалы могут заволноваться. Раснар был необыкновенно молчалив после того, как они вернулись в Суздаль, и это обстоятельство немало беспокоило Ивора.
Подойдя к узкому окну своего пиршественного зала, Ивор уставился на собор Благословенного Света Перма на другой стороне большой площади. Наверняка этот ублюдок пялится на него оттуда, размышляя над теми же вопросами, мрачно подумал он.
Надо было решать эту проблему с синими мундирами. Он понимал, что победить их в бою практически невозможно, и именно поэтому Раснар так рьяно натравливал его на них. Множество его витязей, дружинников и легковооруженных крестьян погибнут в этой атаке, ослабив тем самым Ивора. Самый могущественный среди бояр, он останется почти беззащитен перед врагами, и нет никакой гарантии, что он выведает секреты синих.
Была еще одна сложность. Тысячи крестьян и многие его дружинники были все еще там, наблюдая за лагерем синих, и этим могло воспользоваться войско Новрода. Ну и в конце концов, это был вопрос престижа. Если он не сможет представить дело так, что он победил, многие дружинники присоединятся к Раснару в борьбе с ним.
Взяв со стола наполненную до половины большую кружку, он осушил ее и громко рыгнул.
— Эх, хорошо пошла! Ну, теперь послушаем, что скажет нам этот холоп. Давайте его сюда.
В комнату ввели Калинку, вместе с ним вошел Михаил.
— О великий Ивор, я вернулся с важными известиями, — произнес Калинка, низко кланяясь.
— Узнал ли ты их волшебство? — рявкнул Ивор.
— Я сделал это, о наизнатнейший, — сказал Калинка.
— И?
— Это волшебство, которым никому, кроме них, владеть не дано, — ответил крестьянин со скорбным видом. — У них есть секретный порошок, который могут использовать они одни. Если кто-то дотрагивается до него без их разрешения, его поражает адский огонь.
Ивор почесал бороду.
— Но они преклоняются перед твоей властью, владыка Ивор, — продолжал Калинка, смотря прямо на боярина немигающим взглядом. — Они хотят заключить союз с тобой, будут служить тебе в обмен на право жить здесь и признают тебя своим боярином.
Калинка не сводил глаз с Ивора.
— Надо усыпить их бдительность, а потом внезапно напасть и уничтожить их! — воскликнул Михаил.
— Дерзновенный план, о знатный воин, — отозвался Калинка, — но не забывай о порошке.
Михаил бросил на него мрачный взгляд.
— Это хороший план, — громко произнес Ивор, желая продемонстрировать свою воинственность.
— Конечно, хороший план, — тут же согласился Калинка, — но, владыка Ивор, они могли бы присоединиться к тебе в походе на Новрод. Они уже выразили желание помочь тебе в таких делах.
— Они это сделают? — спросил Ивор.
— Разумеется. Но это займет некоторое время, мой владыка. Они ослабли после своего великого путешествия и желают сперва построить дома для себя, а потом будут служить.
— Ослабли, а? — промычал Ивор.
— Но даже ослабевшие, они все еще владеют этим волшебным порошком.
Ивор отвернулся. Гори оно огнем, все это требовало слишком напряженных размышлений. Почему эти синие дьяволы вооружены не как обычные люди? Тогда он напал бы на них с пикой и топором, размозжил бы пару голов и устроил забаву своим дружинникам. Вместо этого ему приходится много думать, а Ивор не любил этого занятия.
— Скажи их боярину, чтобы он пришел в Суздаль встретиться со мной. В городе он еще больше устрашится моей власти, — вслух сказал Ивор. А может, мне удастся взять его в плен, подумал он про себя, и на губах его промелькнула улыбка.
— Мой владыка, их боярин по имени Кейн уже выразил такое желание, но он сказал, что его честь велит ему прибыть с охраной.
— Ладно, пусть так, разрази его гром, — буркнул Ивор.
— В знак своей дружбы их целитель послал тебе этот дар, — сказал Калинка, подходя к Ивору и протягивая ему очки.
Ивор взял очки, с любопытством их разглядывая.
— Что это за дьявольское устройство? — пробормотал он.
— Их вождь Кейн и их целитель оба носят это. Это знак власти, который усиливает зрение того, кто его носит.
Ивор хмуро уставился на Калинку. Это Раснар дал ему прозвище Слабые Глаза, и хотя многие страдали от плохого зрения, Ивор особенно болезненно на это реагировал, считая, что это можно истолковать как знак, что он менее знатен и мужествен, чем другие бояре.
— Позволь мне, мой владыка, — произнес Калинка, взяв очки из рук Ивора. Дрожащими руками он раздвинул дужки и водрузил очки на нос Ивора.
Издав изумленный вопль, боярин отступил на шаг назад. Сначала он посмотрел на Калинку, затем на гобелены на стене, оглядел комнату.
Радостная улыбка смягчила обычно угрюмые черты его лица, и он ринулся к окну посмотреть на площадь.
Отрывисто дыша, он обернулся и взглянул на Михаила.
— Это волшебство! — воскликнул он. — Раснар со всеми его молитвами во здравие никогда не сможет такого сделать. Я все вижу!
Ивор в возбуждении перевел взгляд на Калинку.
— Такие вещи опасны, — пробурчал Михаил.
Ивор повернулся к своему единокровному брату и презрительно хмыкнул.
— А, у тебя ведь тоже слабые глаза, как у нашего отца, — саркастически заметил он. — А у меня
