которых с трудом держалось на ногах. Как только они вылезли, ротные командиры дали команду строиться и начали перекличку. Заметив выходящую из капитанской каюты Кэтлин, Эндрю поспешил поприветствовать ее.
— Как вы себя чувствуете, мисс О'Рэйли?
Она бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась.
— Никогда в жизни больше не сяду ни на один корабль, — сказала Кэтлин, и они оба рассмеялись.
— Сержант Шудер доложил мне, что не обошлось без травм. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы нашли доктора Вайса и помогли ему позаботиться о раненых.
Он продолжал пристально смотреть на нее, не желая признаваться себе, что беспокоился за ее судьбу.
— Господин полковник!
Рядовой, стоявший на леере, указывал на берег. Подходя к нему, Эндрю пытался вспомнить имя мальчика. Это и в самом деле был мальчик, его рост не дотягивал и до пяти с половиной футов. Рыжеволосый веснушчатый парень, с чьего лица не сходила бесхитростная улыбка, он выглядел просто ребенком. Эндрю не переставал удивляться, почему вербовщик не отправил его домой. Впрочем, у вербовщиков одна забота — набрать побольше пушечного мяса, остальное их не интересует. Вдруг он вспомнил его имя.
— Что там такое, Готорн?
Винсент вытаращился на него, пораженный тем обстоятельством, что полковник знает его имя. Это был еще один урок, полученный Эндрю от Ганса, — знать их всех по именам, пусть даже слишком часто это знание в конце концов оборачивалось болью.
Юноша все еще молча смотрел на него.
— Не робей, сынок. Что там такое?
— О, простите, сэр. Сэр, посмотрите туда, где проход между дюнами, в нескольких сотнях ярдов выше по берегу. Похоже, это всадник.
Эндрю заслонил ладонью глаза от солнца и посмотрел в направлении, указанном мальчиком.
Очень большая лошадь. Может быть, клайдсдейльской породы.
— Странно, полковник, кажется, у него в руках пика или копье.
Эндрю поискал взглядом Тобиаса, чтобы одолжить у него подзорную трубу, но капитан все еще не вышел из трюма.
— Сынок, ты знаешь, где моя каюта?
— Так точно, сэр.
— Тогда сбегай туда побыстрей, там стоит один-единственный сундук. На крышке написано мое имя. Внутри найдешь полевой бинокль. Да, еще принеси саблю. Одна нога здесь, другая там!
— Есть, сэр!
Явно потрясенный важностью возложенной на него задачи, Винсент спрыгнул с леера и помчался в каюту Эндрю.
Эндрю перегнулся через леер и, продолжая прикрывать глаза от солнца рукой, постарался получше разглядеть одинокого всадника.
— Только не шевелись, черт бы тебя побрал, — прошептал он. — Оставайся на месте.
— Что-то заметили, полковник?
Эндрю обернулся и увидел Пэта О’Дональда. Он указал на одинокого всадника.
— Как ваши люди перенесли шторм? — осведомился Эндрю, дожидаясь возвращения Винсента.
— С людьми-то все нормально, а вот лошади… — вздохнул О’Дональд. — У нас были лошади для двух пушек и для ящика со снарядами — все остальное было отправлено на другом корабле. Большинство из них или уже мертвы, или их придется пристрелить. Я проверил вашего коня, сэр, — с ним все в порядке.
Судя по голосу, майор с трудом сдерживал слезы, что немало поразило Эндрю, достаточно наслышанного о его характере.
— Ваш полевой бинокль, сэр, — воскликнул Готорн, запыхавшись после стремительного бега.
Эндрю поднял бинокль к глазам и сфокусировал его.
— Разрази меня гром, — прошептал он.
Всадник определенно не принадлежал к армии южан. У него была длинная борода, не знавшие гребешка волосы спускались до плеч, а на его голове, к изумлению Эндрю, красовался железный конический шлем. Его грязно-белого цвета мундир с высоким воротом был расстегнут.
У этого человека даже не было сапог, его ноги были обмотаны какими-то тряпками и перевязаны полосками кожи. И Готорн был прав — он в самом деле держал копье.
Под Питерсбергом он каждый день видел дезертиров, но у тех по крайней мере были ружья и остатки обмундирования.
Эндрю передал бинокль О’Дональду, который, едва взглянув в него, разразился смехом:
— В жизни не видел ничего забавнее. Вот она, хваленая кавалерия конфедератов!
Как будто почувствовав, что за ним наблюдают, одинокий всадник развернул лошадь и пустил ее рысью, скрывшись из виду.
— Старики и дети в окопах, а теперь кавалерия с копьями на ломовых лошадях. И когда эти чудики поймут, что пора сдаваться?
Все еще посмеиваясь, О’Дональд протянул бинокль Эндрю обратно.
— Выглядит он смешным, но лично я не вижу оснований для веселья, майор.
— Что вы имеете в виду?
— Видите эти низкие холмы? Кто бы он ни был, этот таинственный всадник, не исключено, что он поскакал за подмогой. Если у них есть пара пушек, им достаточно будет установить их там, и они потопят нас, как котят. О’Дональд оборвал смешок и бросил тревожный взгляд на палубу.
Здесь слишком большой крен, чтобы я мог поставить свои пушки.
— Вот именно, — кивнул Эндрю. — Надо немедленно высаживать людей на берег и рыть укрепления. Задействуйте своих людей и вытаскивайте на палубу ваши орудия. Перевезем их на берег в спасательной шлюпке.
Эндрю оглянулся и увидел, что Винсент все еще стоит неподалеку, ожидая распоряжений.
— Сынок, не помог бы ты мне нацепить эту саблю? — спросил он.
— Господин полковник, капитан просил вас вернуться к нему на корабль.
— Черт возьми, что ему еще надо? — раздраженно спросил Эндрю Буллфинча, юного лейтенанта с «Оганкита».
— Мне очень жаль, сэр, но капитан не посвятил меня в свои планы, — робко ответил юноша.
— Ладно. Подождите минуту.
Эндрю быстро осмотрел место высадки. Одно можно было сказать про солдат его полка совершенно точно: шесть месяцев осады Питерсберга научили их копать. В глинистой почве было вырыто укрепление в форме треугольника с длиной основания около ста ярдов. Глубина двух боковых сторон составляла уже несколько футов. Люди О’Дональда закончили оборудование первой огневой позиции в вершине треугольника и теперь занимались флангами. Один «наполеон», заряжавшийся двенадцатифунтовыми ядрами, уже был доставлен на берег, а вторую пушку как раз спускали в шлюпку.
«Каким же это дьявольским штормом нас сюда забросило?» — подумал Эндрю, глядя на поврежденный корабль, торчащий из воды на каких-то десять футов. Даже не будучи моряком, Эндрю заметил еще одну странность этого места: здесь не было ни прилива, ни отлива.
И еще оставался вопрос с солнцем. Его часы испортились во время шторма, но и без них он чувствовал, что день слишком короток. Кроме того, корабельный компас показывал, что береговая линия тянется с востока на запад, а он не мог вспомнить такого побережья к югу от Нью-Йорка.
— Пусть ребята продолжат копать, Ганс, — приказал Эндрю и вслед за лейтенантом вошел в необыкновенно теплую воду, где их ждала шлюпка. Менее чем через минуту они подошли к «Оганкиту», и Эндрю помогли подняться на борт.
Тобиас выглядел изрядно обеспокоенным, и первым чувством Эндрю при виде этого зрелища было удовлетворение.
