пока пати не скажет повернуть.
Вадомайр вернулся на нос. Сейчас его лица никто, и он хмурился. Думал о воде. Её оставалось на столько же дней, сколько уже прошло. Повернуть сейчас — уже поздно, даже если и захочешь. Против ветра грести вдвое дольше. Значит — должна была найтись земля. Конечно, можно было повернуть на восток или на запад, но что там? На западе — мёртвый Анлас. На востоке — берега Хана Гаар, да к тому же похожее в этих местах на сплошную отвесную стену.
Ветер — не сильный, но ровный — настиг и повёл корабль вперёд. Люди начали укладываться на скамьи и под ними. Кое-кто занялся оружием, в руках у других появились кости.
Шагая по скамьям, Вадомайр подошёл к кормчему. Негромко спросил, глядя в бегущую за кормой воду:
— Нет ли впереди берега?
Кормчий какое-то время молчал. Ветер шевелил его прошитые серебром волосы. Потом — ответил словно бы нехотя:
— Пока — нет. Не волнуйся, пати. До земли не больше недели, я вижу.
— Не врут, наверное, когда говорят, что ещё на севере, в ледяных водах, ты поймал девку из Морского Народа, и она в обмен на свободу подарила тебе зрение, которым ты видишь следы ветров и течений? — вдруг спросил Вадомайр. Кормчий поднял угол рта:
— Правда это или нет — гадай сам, а меня не спрашивай. Ты же не расскажешь, кто ворожил тебе на такую удачу, как твоя, а?
— Расскажу, — пожал плечами Вадомайр. — Никто.
— То-то и оно, — многозначительно сказал кормчий и засвистел.
— Тебе что, ветра мало? — засмеялся Вадомайр и вернулся на нос, где Ротбирт уже растянулся на небольшой палубе, явно собираясь поспать. При виде друга он закрыл глаза и лениво сказал:
— Когда я вижу у тебя такое лицо — мне сводит живот. Это значит, что ты что-то придумал.
— Несмешно, — буркнул Вадомайр по-русски и, присев рядом, начал разуваться. Бросил сапоги, с наслаждением вытянулся на досках. — Воды осталось на пять суток.
— Дует Норвайу, он может нанести дождь, — спокойно ответил Ротбирт. — Странно, что ты этого не помнишь.
— Мне не нравится надеяться на 'может', — вздохнул Вадомайр, — хоть у моего народа любимое слово 'авось'. Но сейчас, похоже, и правда ничего другого не осталось…
— А может, зайдём за водой на юг этой земли? — предложил Ротбирт. — Говорят, там хватает разных чудес… Или боишься нападения?
— Я ничего не боюсь, — медленно ответил Вадомайр. — Но у меня скид. А восемь десятков людей, которые мне верят.
— И которые пойдут за тобой хоть на ту сторону, — дополнил Ротбирт. Вадомайр дёрнул щекой:
— Вот как раз туда мне не очень-то хочется. Поэтому приходится думать, а я поотвык это делать, пока скакал верхом и махал мечом.
— Ууууу… — тихонько провыл Ротбирт. — Дуууумать… — и лукаво подмигнул.
— Сбросить бы тебя в воду, — мечтательно сказал Вадомайр, — да ведь не утонешь.
— Верно, я хорошо плаваю, — согласился Ротбирт. Вадомайр покосился на него:
— Да нет, не в этом дело… У моего народа ещё говорят — ОНО не тонет.
Они довольно долго созерцали выгибающийся под ровным ветром парус — казалось, единорог бьёт копытом и откидывает голову. Потом Ротбирт приподнялся на локтях, явно придумав реплику в ответ на 'ОНО' — и вдруг выпучил глаза в таком изумлении, какого на его лице никто и никогда не видел. Вадомайр поднял голову.
В трёх сотнях шагов за кормой шёл корабль.
Это был скид, на парусе которого бежал золотой с алым волк Нарайна.
— Откуда его вынесло?! — изумлённо крикнул кормчий, налегая на весло для поворота. Вадомайр откликнулся:
— К бою!
Ударил гонг. На палубе началась быстрая, но несуетливая возня. Было видно, что и нарайнцы вооружаются.
— Подождём затевать драку, — глухо приказал Вадомайр — уже из-под шипастой маски.
— Узнать бы, что они тут делают, — отозвался Ротбирт. Но с нарайнского корабля уже кричал:
— Эй, кто вы, куда плывёте?! Кто старшим у вас?!
Вопросы были наглыми, и на скиде началось тихое рычание. На такое следовало отвечать мечом! Но Вадомайр прокричал в ответ:
— Это 'Гармайр', скид кэйвинга Рэнэхида сын Витивалье, анласа из анла-даннэй, властителя Эндойна и носителя Рогатого Венца! Куда мы путь держим — дело наше, а говорю с вами я, Вадомайр Славянин, стормен кэйвинга и пати!
Какое-то время нарайнцы медлили. Потом послышался тот же голос:
— А это 'Аруна', скид кэйвинга Фэрна сын Дагана, анласа из анла-атта, властителя Нарайна! А говорит с тобой стормен кэйвинга и пати Свидда сын Вальда, анлас ил анла-атта! Хочешь боя, эндойнец?!
— Ни к чему нам биться и воду не поделишь мечом! — ответил Вадомайр.
Скиды, убирая выдвинутые было вёсла, встали борт о борт. Обе палубы шевелились воронёной и светлой сталью, медью и бронзой. Вадомайр, сняв шлем, смотрел на Свидду, стоявшего на борту скиды — он придерживался за нос и до нарайнца можно было дотянуться рукой.
Свидда был неожиданно молод — едва ли старше Вадомайра и Ротбирта. Длинные волосы заплетены в косы, загорелое открытое лицо, большие серые глаза, а ресницы — как у девчонки, длинные, пушистые… Но у девчонок не бывает шрамов, а правую щёку нарайнца — от виска до угла губ — пересекал шрам от удара мечом. В кольчатом панцыре, перетянутом поясом из медных нитей, на котором висели сакса и ножны меча — а сам меч в свободной руке — в кольчужных штанах, без шлема и щита, Свидда смотрел на Вадомайра через узкую полоску воды.
— Куда путь держите? — спросил он уже спокойно.
— А куда лежит ваша дорога? — прищурился Вадомайр.
Парни какое-то время помалкивали, а ветер нёс их корабли на юг. И на палубах молчали. Наконец Вадомайр пожал плечами:
— Мы идём на юг из наших земель, ищем нового.
— А мы из наших — туда же и за тем же, — отозвался Свидда. — И я тебя знаю, Вадомайр Славянин. Не видел, но слышал немало, и это были не худые слухи.
Они снова умолкли. И корабли за их спинами молчали. И каждый на палубах, должно быть, думал, кого же встретили в море — врага из-за неоткрытых пока земель… или всё же друга по старой памяти?
Кэйвинга Инго сына Хайнэ, анласа из анла-готтэ, правителя острова Эргай принесли в его замок на плаще, промокшем кровью — и сапоги идущих рядом ратэстов со щёлкающим звуком наступали на тёмные пятна, разбрызгивали их по камню. Данвэсское копьё с гранёным тяжёлым наконечником из серого металла было брошено с такой силой, что не спас двойной кольчатый панцырь с нагрудником. Древко срезали, но кэйвинг всё равно умирал. Ртом шла кровь, в зале, где стояли вдоль стен пати, было так тихо, что слышалось, как она булькает в горле, как тихо хрипит умирающий.
И было слышно, как в городе трещат пожары и на пристанях бешено звенят клинки сражающихся.
— По… дой… ди… те… — послышался одышливый голос. Кто-то поспешно сорвал со стены факел, люди придвинулись. Губы Инго — под слипшимися от крови рыжими сосульками усов — двигались липко и медленно. — Дай… те… меч…
Щитоносец — плачущий — принёс двуручный меч кэйвинга, знаменитую Молнию. Инго стиснул рукоять обеими руками и закашлялся.
— Зовите… на… помощ… Мы… не высто… им… — Инго вдруг напрягся и, вскидывая меч, поднялся на ноги. — Дьяус, я иду к тебе! — выкрикнул он. Голос оборвался хрипом — и кэйвинг рухнул на руки успевших
