Вывод был прозрачен: «Все европейские государства основаны и сохранены нордическим человеком. Этот нордический человек при помощи алкоголя, мировой войны и марксизма частично деморализован, а частично истреблен. Ясно, что белая раса не сможет удержать свои позиции в мире, не наведя порядок в Европе. Отсюда следует только одно требование, которое миллион раз воспринималось как необходимое и которое объясняет таким образом некоторые успехи „панъевропейской“ пропаганды — это внешнеполитическая защита европейского континента. Но из этой органично верной идеи вытекает вывод прямо противоположный тому, который сделали „панъевропейцы“ с Курфюрстендамм и из бов лож в разных государствах. Чтобы сохранить Европу, необходимо в первую очередь снова оживить нордические источники силы Европы, укрепить их: то есть Германию, Скандинавию с Финляндией и Англию. Напротив, влияние Франции, которая на юге уже полностью заселена мулатами, следует сориентировать таким образом, чтобы она прекратила быть территорией нашествия африканцев, что при сегодняшних обстоятельствах имеет место во все возрастающей степени.
Необходимо, чтобы перечисленные нордические империи — а также еще США — признали эту предпосылку для своего собственного энергичного существования». Победить должна коалиция долихоцефалов. Именно Германии дана миссия вести эту коалицию за собой, поскольку немцы несут в себе настоящую арийскую кровь. Тут он добавлял, что «…немецкий народ существует не для того, чтобы защищать своей кровью абстрактную схему, а наоборот, все схемы, системы идей и ценности являются в наших глазах лишь средствами для укрепления жизненной борьбы нашей нации извне и увеличения внутренней силы при помощи справедливой и целесообразной организации. Развивать и приветствовать национализм как расцвет определенных ценностей мы должны поэтому только у тех народов, о которых мы знаем, что силы их личной судьбы никогда не вступят во враждебное противоречие с влиянием немецкого народа».
Что же касается немецкого государства — оно должно расширить границы. «Поэтому призыв к собственному пространству, к собственному хлебу является также предпосылкой к победе духовных ценностей, к формированию немецкого характера. В этой великой борьбе за существование, в борьбе за честь, свободу и хлеб такой творческой нации, как германская, ее народ вправе ожидать того уважения, которое безоговорочно оказывали менее значительным нациям. Земля должна быть свободна для обработки руками немецких крестьян. Только это одно даст возможность немецкому народу, сжатому в тесном пространстве, вздохнуть свободно. Но в результате этого произойдет и возникновение новой культурной эпохи — эпохи белого человека». Для торжества этой эпохи в мир вернулся даже забытый, но самый действенный символ — древняя свастика, солярный знак. Именно под свастикой ариев начнется возрождение справедливого мира, не под крестом (время его прошло), не под красным знаменем (оно несет только порабощение и смерть), а именно под свастикой — ради будущего белых людей и освобождения от власти евреев. Немцы уже потеряли в этой борьбе (имелась в виду Первая мировая война) два миллиона героев, и нужно, чтобы эта жертва не была напрасной.
«Вокруг центра народной и расовой чести, — объяснял Розенберг, — должны сплотиться личности, вокруг того таинственного центра, который издавна оплодотворял ритм германского бытия и становления, когда Германия обращалась к нему. Это то благородство, та свобода мистической души, сознающей честь, невиданно широким потоком принесшей себя в жертву, перейдя границы Германии и не требуя никакого „заместительства“. Отдельная душа умирала за свободу и честь своего собственного возвышения, за свою народность. Эта жертва одна может определять ритм будущей жизни немецкого народа, культивировать новый тип немца. При строгом сознательном отборе теми, кто его изучил и жил им… Бога, которого мы почитаем, не было бы, если бы не было нашей души и нашей крови, — так звучало бы признание мастера Эккехарта для нашего времени. Поэтому делом нашей религии, нашего права, нашего государства является то, что защищает, укрепляет, облагораживает, осуществляет честь и свободу этой души и этой крови. Поэтому святыми местами являются все те, на которых немецкие герои умирали за эти идеи. Святыми являются те места, где надгробия и памятники напоминают о них. А святые дни — это те, в которые они когда-то боролись за нашу честь и свободу.
Святой час для немца наступит тогда, когда символ пробуждения и знамя со знаком возникающей жизни станет единственной господствующей верой в империи».
Евреям в этой империи будущего места он не находил. В 20-е годы, правда, он еще не призывал применять к ним полное уничтожение. Нет, он больше копался в метафизическом еврейском вопросе. «Еврейская религия, — отмечал Розенберг, — целиком ориентирована на земное. В мире она стоит особняком. Это чрезвычайно важный факт, о котором необходимо помнить постоянно. Ибо именно это исключительное положение объясняет, почему такая сомнительная нация, как евреи, пережила величайшие и знаменитейшие нации и будет существовать до самого конца света, когда час спасения пробьет для всего человечества… Среди евреев утверждение мира абсолютно свободно от всякой примеси его отрицания. Все другие народы, существовавшие ранее или существующие сейчас, имели в своих религиях эту примесь, для которой характерна идея иного бытия. Там, где жива вера в бессмертие, снова и снова возникает стремление к вечному и уход от временного, а вместе с этим и новое отрицание мира. В этом смысл нееврейских народов: они хранители мироотрицания, идеи грядущего, даже если они выражают ее самым неудачным способом. Поэтому тот или иной народ может незаметно исчезнуть, но суть его будет продолжена в потомках. Однако, если исчезнут евреи, то не останется больше ни одного народа, который будет с таким же высочайшим почтением хранить идею мироутверждения. Тогда наступит конец всему…
Еврею Вейнингеру его собственная нация кажется невидимой липкой паутиной из слизи, существующей с незапамятных времен и покрывающей всю землю. Этот экспансионизм, как он верно отмечает (но, конечно, не доказывает), есть главный компонент идеи и природы иудаизма. Это сразу становится очевидным, если рассматривать еврейский народ как воплощение идеи мироутверждения. Без этой идеи невозможна ни одна нация. Поэтому евреи как наиболее последовательные и жизнеспособные носители мироутверждения всегда находятся там, где другие народы несут в себе хотя бы крошечное стремление преодолеть мир.
Мир не мог бы существовать, если бы евреи жили сами по себе. Вот почему древнее пророчество утверждает, что конец мира наступит в тот день, когда евреи создадут свое государство в Палестине. Из всего вышесказанного следует, что иудаизм — это неотъемлемая часть организма человека, и евреи так же необходимы, как и бактерии. Тело человека включает в себя множество крошечных микроорганизмов, без которых он погиб бы, хотя они и паразитируют на нем. Аналогично, человечество нуждается в евреях для сохранения своей жизнеспособности до тех пор, пока не будет выполнена его земная миссия. Другими словами, мироутверждение, воплощенное в чистейшем виде в иудаизме, разрушительное само по себе, составляет одно из условий существования человека на земле. Таким образом, мы вынуждены терпеть евреев среди нас как необходимое зло на протяжении неизвестно скольких грядущих тысячелетий. Но подобно тому, как у тела может наступить задержка в росте, если бактерии размножатся сверх определенного полезного количества, так и наша нация постепенно поддастся духовной болезни, если в ней окажется слишком много евреев. Если они покинут нас совершенно (это цель сионизма, по крайней мере, по его утверждениям), то это будет для нас столь же губительно, как если бы они властвовали над нами. Миссия немецкого народа придет к своему концу, по моему глубокому убеждению, вместе с последним часом человечества. Но мы не сможем выполнить ее, если потеряем жизнеутверждение, которое несут евреи и без которого невозможна никакая жизнь. С другой стороны, если евреи и дальше будут продолжать душить нас, то мы никогда не сможем исполнить свою миссию — спасти человечество, — а скорее впадем в безумие, ибо мироутверждение в чистом виде, ничем не ограниченное стремление к праздному существованию, не служит никакой цели. Оно буквально ведет в пустоту, служит причиной краха не только иллюзорного земного мира, но и истинного духовного».
Вот ведь дилемма! И жить с евреями паскудно, бациллы они, и уничтожить нельзя — мир рухнет! Но это Розенберг писал в 1928 году. К началу Второй мировой войны он уже метафизически определился и определил судьбу для всех этих евреев: «Еврейский вопрос будет разрешен только тогда, когда на европейском континенте не останется ни одного еврея». Просто и со вкусом.
«Протоколы» отложили в его остзейской душе такой глубокий след, что позже, уже во время Второй мировой войны, Розенберг издал немало приказов именно по еврейскому вопросу, стремясь, очевидно, избавить европейский континент от этого вредного народа. В период оккупации Франции, когда началось
