Посмотрел Панас на камешек, потрогал его, на язык взял и говорит:
— Счастье тебе, Олесь, привалило большое. Камень этот зеленым изумрудом называется, и стоит он, может, целую тысячу целковых. Много на Украине таких дорогих камней в гранитных глыбах: и под Каневом на Днепре, и неподалеку от Житомира, и на Волыни, только сыскать их мудрено. Это не то, что на Урале. Там камешки эти в болотной тайге да под корягами спрятались, а на Украине в гранитную броню сховались. Не достать их без динамита. Дорого такая добыча казне обойдется. Оттого правительство и разрешило подрядчикам за явные и тайные подношения бить тот гранит на Волыни и вместе с вкрапленными в него изумрудами вывозить на прокладку дорог, что нынче тут строят. В прошлом году, сказывают, один каменотес вот так же, как ты, первосортный изумруд нашел и продал его помещику за большие деньги. Поезжай-ка товарняком в город, там и на твою находку купец сыщется.
Сел Олесь на платформу проходившего мимо порожняка и поехал в город за своим счастьем. Походил по улицам, отыскал золотых дел мастера и предложил ему свою находку. Ювелир сквозь стеклышко внимательно осмотрел камешек и говорит:
— Не подходящий для меня товар. Изумруд твой с брачком: по краям у него с двух сторон трещинки. Если его отшлифовать как положено, то получится серединка целая, а края наподобие гребешка частого. Не будь этого изъяна, я бы большие деньги тебе уплатил, а так ни к чему мне твой самоцвет. И никто, парень, у тебя его не купит.
Огорчился Олесь, спрашивает:
— А не найдется ли где мастер — шлифовальщик такой, чтобы изъяны мог скрыть?
— Нет такого гранильщика, — отвечает ювелир, — может, в Антверпене или в Париже виртуоз такой имеется, а у нас еще не родился.
Уехал Олесь опечаленный. Хотел по дороге изумруд за шпалы в бурьян выкинуть, да пожалел и задумался: а что, если самоцвету придать форму крыла орлиного? Может, и купит кто для брошки? Крепко запала ему эта мысль в голову. Сидит на мостовой под солнцем палящим, бьет молотком гранит камень, а сам все думает, какую форму самоцвету придать, чтобы она естество предмета отобразила. День думал, другой, а через неделю взял расчет и в Житомир уехал. Там отыскал маленькую мастерскую, где украинские голубые и золотистые топазы, хрусталь да янтарь шлифовали, и в подмастерья нанялся. Поработал Олесь в этой мастерской месяца три — четыре, изучил огранное дело. А вечерами, когда в мастерской никого не было, шлифовал свой изумруд. И хотя огранка камней была значительно сложнее резьбы по дереву, но и в этом деле он оказался мастером: обрабатывая изумруд, Олесь превратил порок самоцвета в его достоинство. Все трещинки, расположенные по краям камня, он надпилил еще глубже, а верх самоцвета срезал на конус. Получился удивительно тонкой работы лист папоротника. Собрав все свои сбережения, отдал Олесь ограненный изумруд, знаменитому в то время житомирскому ювелиру и граверу Натану Маршаку, а тот на брошь осыпь алмазную бросил, наподобие росы утренней, что лежит и сверкает в лучах солнца на листе папоротника. Прослышал о новой работе Маршака помещик — миллионщик уманский, граф Потоцкий и купил для своей Софии эту брошку за три тысячи серебром.
Вернулся Олесь в родное село богачом, женился на Оксане и мельницу, да не деревянную, а каменную, на реке поставил. Течет под колесом мельничным вода студеная, журчит день и ночь и рассказывает сплавщикам леса из сел ближних и дальних легенду про самоцвет зеленый, что нашел Олесь в волынском граните.
…Удивительным свойством обладает поделочный камень нефрит. Попробуем, к примеру, сравнить его с алмазом.
Алмаз — камень твердый, но хрупкий. Если ударить его молотком, алмаз может расколоться на мелкие кусочки. Если с той же силой ударить нефрит, то он не разобьется и не даст трещины. При очень сильном ударе молотка по нефриту на камне может образоваться лишь вмятина. Это свойство вязкости при сравнительно небольшой твердости нефрита объясняется особенностью его кристаллической структуры. Он состоит из тончайших волокон, переплетенных между собой. Поэтому нефрит при ударах более стоек, чем другие камни. Это удивительное свойство нефрита было оценено первобытным человеком, и в арсенале его орудий, вслед за кремневыми рубилами, появились нефритовые ножи, молотки, наконечники для пик и стрел, а также топоры, не тупившиеся десятилетиями и переходившие по наследству подобно фамильным драгоценностям.
Нефрит — камень непрозрачный. Лишь тонкие его пластинки просвечиваются. Большинство нефритовых глыб и галек имеет желтовато-зеленый цвет увядшей травы, но встречаются камни и темно- зеленые, серые, молочно-белые, а иногда и черно-зеленые.
С давних времен, но в ограниченном количестве, нефрит находили у берегов Карибского моря, в Новой Зеландии, в Новой Гвинее, а также в Индии, Туркестане и некоторых других странах. Лучшими мастерами по обработке и изготовлению статуэток, абажуров, ваз и других художественных изделий из нефрита были китайские резчики. Их не могли превзойти ни папуасские скульпторы, ни художники маори. Находки из древних захоронений служат бесспорным доказательством того, что за много веков до нашей эры люди пользовались нефритом в своем примитивном хозяйстве.
Очень красивые глыбы с ярко-зелеными прожилками и коричневыми пятнами добывались в Бирме.
Когда в спальне китайского богдыхана или индийского раджи вешали абажур из тонких пластинок такого нефрита и зажигали светильник, то на стенах и на потолке появлялись фантастические тени удивительных птиц, сказочных цветов и застывших в разбеге вздыбленных изумрудных волн. Бирманскому нефриту не уступает по красоте и наш нефрит — из недр Саянских гор. Этот камень был впервые найден у нас на Урале.
Первоначально добыча нефрита производилась, как в Азии, так и в Европе, примитивно — варварским способом: у большого нефритового валуна или глыбы разжигали костры, и когда камень накалялся, его обливали холодной водой. Затем растрескавшиеся куски выбивали ломами и кирками и отправляли в шлифовальные мастерские или на гранильные фабрики. От сильного нагрева нефрит становился рыхлым и часто терял свойственную ему яркость. Точно таким же способом добывался и замечательный небесно-синий лазурит Памира.
В Китае нефрит в течение тысячелетий служил предметом религиозного культа. Из него изготовлялись фигурки Будды, священные ковши и чаши. Благодаря чистоте его тонов, мягкости отлива, кажущейся глубине и спокойствию цвета, а также мелодичному звону тонких пластинок, изготовленных из этого камня, нефриту приписывались такие символические свойства, как познание бытия, добродетель, глубина разума, справедливость правосудия, стойкость воли. Мелодичные звуки нефритовых пластинок при прикосновении к ним деревянных палочек считали музыкой богов. Увлечение нефритом в Китае дошло до того, что из него стали делать деньги и знаки отличия для высших чинов богдыхана. За оскорбление словом виновный должен был внести в казну либо денежный штраф, либо кусок нефрита величиной с фарфоровую чашечку, или же чашечку, выточенную из этого камня; за нанесение побоев — нефритовую табакерку, а за увечье — чайный сервиз или крупную хризантему из самого дорогого нефрита.
В России нефрит был найден весной 1825 года, когда одна из геологических экспедиций была направлена на изыскательские работы из Петербурга к подножию Саянских гор. В небольшой изыскательской партии находился студент последнего курса геологического факультета Борис Афанасьев. Был этот юноша по натуре мечтателем и художником. Уходя в глубь тайги на поиски руд и поделочных камней, он не брал с собой, как его коллеги, ни ружья, ни компаса, а довольствовался одним лишь молотком. Юноше нравилось забираться в лесную чащобу, бродить по бархатистому мшистому ковру, где между тяжелыми хвойными ветками, стволами берез и осин иногда проскальзывали, словно летящий серпантин, золотистые солнечные лучи. Блуждая по бескрайним просторам, Афанасьев подолгу останавливался, зачарованный, у тихого лесного озера, с улыбкой слушал щебетанье птиц, внимательно следил за удивительными прыжками рыжей белки.
Много разных зверьков и птиц встречалось Борису в тайге. Правда, бобры и горностаи редко попадались ему на глаза, а вот птиц он видел в тайге великое множество, и самых удивительных пород. Были тут синички — лазоревки, пеночки-зарнички, черные дятлы и снегири, клесты-кедровки, дрозды темнозобые и каменные, тетерева, глухари, совы. И у каждой птицы были свои песни, свои гнезда, свои повадки. Увлекшись однажды странными дневными перелетами мохноногого сыча, Борис забрел в незнакомую заболоченную местность и лишь к сумеркам выбрался из нее к каким-то валунам и скалам.
