— Не откажите в любезности, ваше величество, выдать мне орден Почетного легиона, — ответил шпион. Наполеон нахмурился и сказал резко:
— Денег сколько угодно, орден — никогда!!!
В тот же вечер Бонапарт с возмущением рассказал маршалу Нею (впоследствии дважды изменившему Наполеону, а затем Бурбонам и расстрелянному ими) о просьбе шпиона и добавил:
— Деньги есть деньги, орден есть орден, шпион есть шпион!
Лет через десять после смерти Бонапарта по Парижу разнесся слух о том, что П. Н. Демидов, праправнук известного владельца невьянских и нижнетагильских железоделательных и медеплавильных заводов, приобрел бриллиант 'Санси' весом в 53 1/3 карата. Камень этот, как выяснилось на суде, предъявившем П. Н. Демидову от имени французского правительства компрометирующее его купеческое достоинство обвинение, был куплен при посредстве ювелира Мариона Бургиньона у парижского маклера Жана Фриделейна за 500 тысяч франков.
Это обвинение в купле заведомо краденой вещи подрывало авторитет торгового дома Демидовых.
Обвиняемым был приглашен лучший юрист Франции.
Всеми дозволенными юриспруденцией средствами — увертками и крючкотворством — знаменитый адвокат из месяца в месяц, из года в год оттягивал слушание 'дела о покупке краденого бриллианта'.
В конце концов, если верить циркулировавшим в то время слухам парижского бомонда, в суд явилась герцогиня Беррийская.
Сверкая диадемой, усыпанной цейлонскими сапфирами, герцогиня заявила, что 'Санси' является одним из ее фамильных бриллиантов и что она продала этот камень через подставное лицо, не желая компрометировать свое имя коммерческой сделкой.
На вопрос судьи, как мог бриллиант, принадлежавший французской короне, стать частной собственностью, герцогиня с достоинством ответила:
— Людовик XVI подарил 'Санси' моей бабушке.
Эта фраза послужила полной реабилитации обвиняемого, процесс был закончен, и камень поступил в законное владение П. Н. Демидова.
Злые языки болтали, что создание герцогиней Беррийской версии о романтических отношениях ее покойной бабушки с Людовиком XVI обошлось Демидову еще в сто пятьдесят тысяч франков.
Много лет 'Санси' находился у миллионеров Демидовых, а затем перешел в семью Андрея Николаевича Карамзина, сына известного писателя и историка Николая Михайловича Карамзина, основоположника сентиментализма в русской литературе и создателя двенадцатитомной 'Истории Государства Российского'.
Эта перемена местожительства 'Санси' произошла в связи с бракосочетанием.
Молодая вдова Аврора Демидова, урожденная Шернваль, выйдя замуж за гвардейского офицера Андрея Карамзина, привезла с собой в новую семью платиновую шкатулку с драгоценностями. В груде жемчуга, изумрудов и александритов был и бриллиант 'Санси', полученный ею в наследство вместе с невьянским и нижнетагильским железоделательным и медеплавильным заводами.
В доме Карамзиных уникальный бриллиант находился с 1846 по 1917 г., а затем след этого замечательного камня теряется.
Известно лишь, что он не был вывезен за границу и остался в России. Когда-нибудь его обнаружат на Урале или в Ленинграде, и 'Санси' вновь засверкает своими голубыми огнями, как некогда сверкал в шлеме некоронованного короля Бургундии — Карла Смелого.
Новелла вторая
ЛЕГЕНДА О ЦВЕТНЫХ АЛМАЗАХ И ЗВЕЗДЧАТОМ САПФИРЕ
Если составить шкалу градаций драгоценных камней, то по силе преломления и отражения света, красоте игры камня и ценности на первом месте окажется бесцветный бриллиант, т. е. отшлифованный алмаз чистой воды. Разумеется, такой бриллиант должен быть прозрачен, как горный хрусталь, и не иметь никаких пороков: трещинок, сколов и вкраплений иных пород.
Если индусы и персы довольствовались примитивно ограненными 'розами', т. е. шестнадцатигранниками, то европейцы, особенно после изобретения Авраамом Скариа гранильного станка для шлифовки алмазов, стремились к двойной и даже тройной огранке, достигающей шестидесяти четырех граней.
Эта кропотливая и тонкая работа, требовавшая большого мастерства, выполнялась в те далекие времена главным образом в Голландии и лишь позднее — в Бельгии, Франции и других странах.
Цены на бриллианты в различные века были разные: в 1600 году карат первосортного бриллианта 'Прима' стоил в Париже 550 франков, в 1700 году — 500, а через сто лет — вдвое дешевле. В 1900 году бриллианты снова поднялись в цене до 500 франков за карат. Если перевести цену одного карата на золото, то он почти во все времена, как и сегодня, равен стоимости ста граммов золота. Но камень в два карата стоит в три раза дороже однокаратника, а трехкаратник — в девять раз. После пяти каратов эта прогрессия уменьшается. Особенно крупные бриллианты покупались царями, королевами и шахами по никем не установленным ценам или же приобретались путем войн, убийств и грабежей.
Так же высоко, а иногда и дороже белых, ценятся бриллианты, окрашенные в красный, индиго — синий и зеленый цвета. Коричневые и желтые камни котируются значительно ниже.
Зеленый шестнадцатикаратник, осыпанный жемчугом и алмазами, находился в кулоне английской королевы Марии Тюдор. Двенадцатикаратник индиго сверкал на указательном пальце германского короля Генриха Птицелова. Известный красный десятикаратник принадлежал русскому императору Павлу I.
О цветных бриллиантах существует немало легенд, дошедших до наших дней.
Зеленый алмаз, как гласит предание, впервые появился во Франции в городке Шартр. Здесь в картезианском монастыре, конкурируя с итальянскими монахами, изготовлявшими с незапамятных времен знаменитый ликер бенедиктин, французская святая братия варила ликер шартрез. Дегустатором в монастыре был старый плут по прозванию Курьез — Кюлот. На пальце этого монаха было простое серебряное кольцо с небольшим белым алмазом. Дегустируя ежедневно сладкий изумрудно — зеленый шартрез, Курьез — Кюлот, чтобы не напиваться до положения зеленых риз и возможно дольше удержаться в дегустаторах, стал пробовать изготовляемый монахами зеленый напиток не наперстком, как прежде, а капать шартрез на свой алмаз и слизывать с него сладкую жидкость. И все же к концу дня Курьез — Кюлот охмелевал настолько, что два дюжих монаха брали его под руки и уволакивали в келью. Заметив это. Настоятель монастыря аббат Дюрель заменил пьяницу — дегустатора молодым монахом. Проснувшись на следующее утро, Курьез — Кюлот взглянул на свой алмаз и вдруг увидел, что он горит ярко — зеленым огнем. Монах пытался отмыть камень святой водой, грел над светильником, но ничего не помогло. Алмаз, как гласит легенда, так и остался навсегда зеленым.
Первый алмаз индиго связывают с именем известного мореплавателя конца XV-начала XVI века Васко да Гама.
В те времена в поисках неведомых новых земель, усыпанных, по слухам, жемчугом и золотым песком, испанские и португальские купцы пускались на любые авантюры. Они строили только что изобретенные талантливыми португальскими судостроителями каравеллы — легкие высокобортные трехмачтовые парусные суда водоизмещением до 300 тонн, взамен устаревших итальянских неповоротливых нефов и двухмачтовых бригов. Затем судовладельцы подыскивали подходящего капитана, которому можно было доверить корабль, и отправляли экспедицию в далекое плавание, нередко являвшееся последним рейсом и новоиспеченного капитана, и всей команды судна.
В целях экономии капитан обычно набирал на свои каравеллы матросов из так называемых 'двоечников'. Это были люди, бежавшие с торговых кораблей, пропившие и проигравшие в кости свою матросскую форму и оставшиеся в 'двойке' — нижней рубахе и кальсонах.
Гоняясь за дешевой рабочей силой, купцы иногда и капитана подбирали из этой же компании забулдыг.
