Памела засмущалась, но муж подтолкнул ее вперед:
– Иди, Пэмми, любовь моя. Покажи всем этим янки!
Она спела «Ленивую реку», затем «Эти смешные вещи».
Гости начали расходиться, и Доминик провожал их до двери.
Эбби задержалась в прихожей и внимательно посмотрела на Доминика и Джоанну, после чего поцеловала подругу.
– Ты в хороших руках, Джоанна. Можешь мне поверить. Мне пора. Увидимся в среду в офисе.
– Мы тоже пойдем, – сказала Памела.
– Я думал, мы поужинаем вместе.
– Спасибо, Доминик. Но я еще в себя не могу прийти после обеда. Да и супруг мой еле держится на ногах.
– Ты права, радость моя, – подтвердил Сирил.
Прощаясь с Джоанной, он шепнул ей:
– Не обижайте нашего мальчика, ладно? Он хороший парень, и честный. Бывшая жена довела его до ручки.
Памела решительно взяла мужа за руку и увела его.
Доминик закрыл за ними дверь и, прислонившись к ней спиной, пристально посмотрел на Джоанну.
– По традиции пианиста принято награждать поцелуем, – сказала она, подошла к нему вплотную и прикоснулась губами к его губам.
Он нерешительно обнял ее и почувствовал, что она едва заметно дрожит.
– От тебя вкусно пахнет. Как приятно обнимать тебя! Ты прекрасна. И наверняка проголодалась, так что не откажешься от ужина.
– Да, я с удовольствием что-нибудь съем, – рассмеялась Джоанна, которая уже хотела выйти из затруднительного положения. – А что у тебя есть?
– Сам не знаю. – Они вместе заглянули в холодильник. – Кулинар из меня неважный. Я вообще редко ем дома.
– Предоставь это мне, – сказала Джоанна.
Пока Доминик вытряхивал пепельницы и собирал бокалы, она накрыла маленький столик в гостиной, зажгла две свечи и приготовила омлет с ветчиной, сыром и помидорами.
– Как я рад видеть тебя здесь, – сказал Доминик, разлив вино по бокалам и передавая один Джоанне.
Она вспомнила Амстердам и произнесла тост по-голландски.
– Омлет очень вкусный, – похвалил Доминик.
Он был счастлив сидеть вдвоем с Джоанной и ужинать при свечах в тишине опустевшего после ухода гостей дома.
– Ты когда-нибудь думал о карьере профессионального джазового пианиста? – спросила она.
– В молодости мечтал. Дело в том, что я люблю играть, только когда есть настроение. И еще я очень увлекаюсь, когда играю. Однажды я так забылся, что не заметил, как у меня с запястья упали часы.
Они говорили о Пэм и Сириле, о джазе, о том, как Доминик учился медицине в Оксфорде.
Джоанне было очень хорошо с ним, их жизненные взгляды и интересы во многом совпадали. Доминик был прекрасным, остроумным собеседником.
Наконец бутылка вина оказалась пустой, а свечи почти догорели. Возникла долгая пауза. Доминик рассматривал каплю вина, оставшуюся на дне его бокала. Джоанна любовалась тем, как играли на его темных волосах отблески постепенно гаснувшей свечи. Он поднял голову и пристально посмотрел на нее.
– Я отвезу тебя домой, Джоанна.
Она кивнула. В ее душе разочарование смешивалось с облегчением. Доминик был на редкость привлекательным мужчиной, но не стоило безоглядно бросаться в новую любовную авантюру. Он, похоже, разделял ее мнение.
Глава 31
Джоанна и Доминик стали видеться дважды в неделю. Они обедали в тихих маленьких ресторанчиках, ходили в театр и посещали джаз-клубы. Хотя Доминик часто обнимал ее за плечи, держал за руку или нежно и абсолютно невинно целовал в губы, он удерживал себя от страстных порывов.
По истечении третьей недели этих регулярных встреч Джоанна задумалась о том, как реагировать на его сдержанность. Он говорил, что любит ее. Может быть, он ждет поощрения, чтобы перейти к новой фазе их отношений? Или боится совершить повторную ошибку, как в случае с Алексис, поэтому действует осмотрительно и неспешно?
Джоанна толком не понимала, что чувствует к нему. Ей нравилось, что он дает ей время разобраться в себе и не торопит с принятием решения. Хотя иногда ей казалось, что, если бы Доминик сделал шаг первым, она положилась бы на судьбу и сдалась.
Ее интерес к Доминику возрастал с каждым свиданием. Он открывался перед ней с разных сторон: как прекрасный доктор, надежный друг, обаятельный мужчина, интересный собеседник. Однако судя по тому, как аккуратно он обращается с ней, как нежны его прикосновения, Доминик скрывал чувственную сторону
