Муж уходит из дома. В полночь приходит священник под окошко, стучится. Мастерова жена спрашивает: «Кто такой? — «Священник». — «Пожалуйте в комнату». — Заходит. Выпили по рюмочке. Муж в окошко стучится. — «Кто такой это?» — «Муж мой!» — «Куды же я тепере?» — «Снимай с себя платье, вставай в серёдку статуем!»
Муж в комнату заходит и рассердился на жену: «Почему у тебя в комнате огонь?» — «Что-то я была больна, огня дула».
Муж уходит из дома. Является точно так же дьякон. — «Кто такой стучится?» — «Дьякон». — «Пожалуйте в комнату». — Выпили, угостились. Муж под окошко. Дьякон: «Кто там?» — «Муж пришел». — «Куды же я тепере?» — «Снимай с себя платье, ставай к статуям!»
Точно так же и пасаломщик приходит. Впущала она его в комнату. Муж под окошко; пасаломщик: «Куды же я тепере?» — «Снимай с себя платье, вставай в серёдку статуем!»
Муж входит с ножом. Обыскивает везде; рассердился на жену: «Почему у тебя опять огонь?» — «У меня зубы болят».
Муж рассердился на это; посылает жену ко Владыке: «Иди! Пущай Владыки приезжают, принимают у меня работу!»
Жена отправилась. Заявляла
Владыка заходит и смотрит на этих статуев. Удивлялся этому: «Что такое наработано? Какая личность! Этот же священник служит в кафедральном соборе!» Смотрит на дьякона: «Точно дьякон: в таком-то соборе служит!.. Этот пасаломщик мой — служит в кафедральном соборе!»
Мастер поближе подходит к пасаломщику с ножом. — «Если, Ваше Преосвященство, что не угодно, то я могу сейчас зарезать и другого сделать!»
Точно с испугу, священник — в окошко, дьякон — в дверь, разбежалися. Мастер: «Держите! А то — оставшие разбегутся!»
Владыка убедился. — «Боже мой, что такое?» — В последнее время уплатил Владыка все деньги. — «Я не причинен, что они убежали!»
Жил-был старик со старухой. Старуха у старика и прикинулась, будто захворала, и посылает старика в Задонское царство жене по лекарство.
Старик пошел, и на пути ему попадается
Старичок послушался и воротился. Пошли вместе;
Когда они подходили ближе, стали проситься ночевать; а у нее был пир, она не пускала. Они все просилися; наконец, пустили. Солдат и говорит старику: «Я тебя обвертю соломой и поставлю в угол под порожек, как наволочку». — Так и сделали.
На пиру были званы попы, дьяки, псаломщики. Один поп и говорит: «Не знаешь ли,
Им
Как солома-та развернулась,
Был голодный год. Мужик с бабой были ленивы работать. Мужик бабе говорит: «Баба, надо ведь работать! Хлеба у нас не посеяно; чего же будем мы тогда есть зимой?» — Баба говорит: «Мужик, ты умрёшь, а я взамуж выйду!» (Она рассудила легко.)
Так они лето кое-как и протянули. И зима пришла; у них ни дров, ни хлеба. На работу идти мужику — одеяния нет. Баба мужику и говорит: «Мужик, да
Мужик так и сделал. Пошел к крупчатной лавке; в лавке народу много: кто берёт пуд, кто два, кто и полпуда; а мужик стоит у лавки с мешком с простым. Другой мужичок купил два пуда муки-крупчатки, поставил её за лавку, сам пошел рассчитываться. Этот мужик мешок на плечо, в толпе народа и ушел.
Приходит домой. — «Баба, говори: слава Богу! Украл муки! Только — крупчатки!» — Баба бегает бегом, ставит квашню скорее. Мужик бабе говорит: «Баба, крупчатка-то ведь выходная (с припеком), не как
Баба садит
Мужик на это рассердился. Давай бабу волочить за волосы: «Не порти добро!» — А мужик с-из детства не любил — его ребятишки дразнили: «Вшивик». Он это бабу бил, бил, бил, она одно дразнит: «Вшивик!» — Он её добил, что уж она говорить не стала; запинал ее под лавку, чтобы там она лежала. Баба под лавкой лежит, а своё зло всё творит; мужик на бабу глядит: баба ничё не говорит, а ногтем давит на полу (всё-таки, дескать, вшивик!).
Мужик думает: «Что мне с ней теперь делать? Дай я её утоплю!» — У них на огороде, на задах, была речка; на речке был переход из трёх жердей. Мужик пошел — покамест эта баба хворает — подрубил слегка жерди снизу. Приходит домой: «Баба, будет хворать! Время работать!» — «Да чего работать-то?» — «Пойдём, хоть дров нарубим!» — Баба пошла, не супорствует.
Мужик бабе говорит: «Баба, не ходи вперёд!» — «На то зло пойду!» (Она
