Великорусские сказки Пермской губернии

деньги в бане». — «Да чего, — говорит, — возьми себе все мои деньги!» — Подает ему. Тот взял и убежал домой, не стал и есть.

«Чего, — говорит, — нам, сестра, в бане жить? Пойдем в лес: там есть для нас дом». — Взял сестру с собой, в хоромы эти. — «Ну, теперь я стану охотничать».

Ушел в лес. Есаул и подпал к ней, сестре: «Давай Ваню убьем: он у меня убил 25 человек!» — Та согласилась. — «Как его убить?» — «Сесть с ним в карты играть: кто кого обыграет, тому руки назад связать».

Играли, играли. Он ее обыграл, ей руки связал; посмеялся и развязал. Потом она его обыграла; связала ему руки. — «Ну, Ваня, потяни!» — Он сильный; потянул — все оборвал.

На другой день Ваня опять ушел. Есаул говорит сестре: «Ты захворай нарочно и запроси у него яблони садовой! Он пойдет за нею в дом, в лесу, а там живут 20 человек — убьют его».

Приходит к вечеру Ваня. — «Ах, братец, я не могу, вся расхворалась. Так бы и съела яблони садовой». — «Да где я ее возьму?» — «Здесь есть тропка, иди — там сад!»

Ваня пошел. Приходит к саду. Атаман кричит: «Ловите его!» Прибежали двое; он одному руку оторвал, другому ногу. Принес сестре яблоков. Она оздоровела.

На другой день пошел он глядеть дом. «Был, — говорит, — я в саду, а дом не видал» (торопился). Заходит в дом; ходил, ходил, видит дверь, в двери, в щелочке, свет; сшиб эту дверь, там царская дочь заперта. — «Откуда ты? Какая?» — «Я царская дочь, за оленями ходила на охоту с тятенькой; они меня поймали, третий год держут». — «Я их перебью!» — «Я тебе помогу».

Ваня спрятался; заперла она Ваню в комнате. Разбойники прибегают вечером, скорее к чану; по стакану выпили. — «Видно, вам Господь дал сегодня?» — «Дал», — говорит. — Выпили еще по стакану. — «Я сёднишний день у родителя именинница!» — «Ой, ребята, царская дочь сёдни именинница! Выпьем!» — говорит. — Выпили как следует, уснули. Ваня взял саблю, всех перерубил.

Взял Ваня царскую дочь и повел к сестре на одну фатеру. — «Ну, вот, сестричка, я тебе привел подругу званья хорошего: тебе не скучно будет; учись у нее узоры вышивать».

Ушел на охоту. А она ушла к своему гулевану. Советуются, как Ваню убить. А царская дочь подслушивает. — «А ты обыграешь его в карты и свяжи руки ему резиновым ремнем! Я тогда его и застрелю».

Приехал Ваня к вечеру. — «Ну, братчик, погулял?» — «Погулял». — «А тебе не скучно?» — «Нет». — «Давайте в карты играть!» — «А как?» — «Кто кого обыграет, руки назад связать». — Играли, играли; он ее обыграл, руки назад связал; посмеялся и развязал. Потом она его обыграла и связала ремнем резиновым руки. — «Ну, Ваня, потяни!» — Тот потянул, не может оторвать. Есаул выскочил, хочет его убить. Царская дочь выбежала, его из леворверту сейчас и застрелила.

Взял ее Ваня, из ружья нарушил сестру свою. А дочь царскую привел к своему родителю и поженился на ней.

24(5). БРАТ И СЕСТРА (Звериное молоко)

Рассказал А. Д. Ломтев

Мужичок забавлялся стрелять. Жил он в Урале. Он ничем окроме не занимался, все стрельбой забавлялся. И вот они в день ничего не могли застрелить; трое сутки живут голодом. Повёчеру приходит отец с матерью и говорят, отец говорит: «Давай дочь заколем!» — А мать не дает дочь колоть: «Чем дочь колоть, давай сына заколем!» — А отец сына не дает. — «Перетерпим это дело, переночуем! Завтра поутру не застрелим ли какого зверя — питаться? А если не застрелим, тогда кого-нибудь из них заколем!»

Сын это дело слышал — разговоры их — и говорит сестре: «Сестра! Вставай, собирайся, пойдем, если хочешь живая быть!» — «Куды же мы, Васенька, братчик, пойдем?» — «Пойдем мы с тобой в Урал дальше». — Решились они; дальше ушли, очень далёко от своего жилища. Идут и думают: «Господи, никакой зверь не попадет, хоть бы я застрелил» (молодец этот). — И летит верхом голубь. Он как направил, голубя застрелил, молодец. Огня с ними не было. Он закатил (зарядил) кудельный пыж, потом в муравьищо сухое стрелял — муравьищо загорело. — «Сестра, ты покуль щипли голубя, а я еще похожу вокруг этого места — не застрелю ли еще кого?» — Не велел ей отходить от того места уж.

Отошел он не очень далеко и видит: висит на дубу сабля и ремень. Ремень этот ровно как золотом покрытый сияет, больно хорошой, заглянулся к нему. Потом он залез на этот дуб, снял саблю и ремень, надел на себя — и сделался сыт и силен. От этого дуба ведет тропа. — «Что за тропа? Пойду по этой я тропе». — Немножко отошел, слышит разговоры человеческие. За этакой чащичкой сидели 30 разбойников. Выходит из-за чащички атаман-разбойник и говорит: «Братцы, сёдни никого не удалось нам убить, так давайте лучше вино пить!» Молодец подходит к ним. Атаман- разбойник смотрит: на нем сабля и ремень очень хорошие, и приказал своим товарищам этого человека убить, саблю и ремень снять с него. Васенька не сробел, начал их саблей косить и прирубил всех 30 разбойников и в кучу склал их.

Дальше сам по тропе пошел и натакался на их дом. Приходит в дом, нашел там белого хлеба и жаркого; тогда он наелся хорошо тут. Увидел на стене он ключи и пошел по амбарам. Отворил первый амбар, видит — одежды много навешено, а вся в крови. Запирает этот амбар, переходит в другой, видит — тут довольно всего: муки и орехов, и конфет, у торговых, видно, награблено довольно. — «Лучше того нет: привезти сестру! Нам с сестрой здесь навеки не прожить — всего довольно!»

Пошел он мимо каюты — тут одна каюта лыком завязана, г… запечатана; отворил он дверь, тут шахта; в этой шахте народу (набитого) навалено множество, преет. — «Чем им (убитым им разбойникам), подлецам, на воле лежать, пойду перетаскаю их в эту же шахту, потом за сестрой пойду!» — Перетащил он их всех; потом пошел за сестрой, набрал с собой закусок и орехов сестре. Приходит к сестре; она лежит чуть живая, голодна. — «Ну, сестричка, пойдем, я дом нашел хороший, нам навеки не прожить! На вот тебе пока закуски!» — «Я и жевать не могу!» — Он жует, как малому ребенку, ей закуски; взял сестру на руки (та идти сама не может, обессилела) и понес с собой домой; тогда притащил ее в этот дом, принес ей жаркого, белого хлеба. — «Ешь, сестра, да немного, чтобы, говорит, — тебя не вздуло с голоду! Походи, да опять поешь, сизпотиха!»

Жил он с ней трои сутки, никуды не ходил, чтобы ей было не тоскливо в этом дому. Она в трои сутки как есть поправилась, ходить как следует стала. Он нашел ружья, зарядил ружье и говорит: «Сестра, я схожу поохотничаю; ты никуды не ходи!» — Сестра сидела долгое время, увидела на стене ключи и захотелось ей в амбарах узнать, что есть в амбарах. Отворила первый амбар — одежды много в крови; в другой амбар перешла, много всячины довольно. — «Да, брат верно сказал, что нам навеки не прожить!»

Идет мимо этой каюты, опахнуло ее духом. — «Что тут лежит?» Отворила дверь, заглянула в эту шахту, увидела народ, испужалась и пала. Атаман-разбойник хотя был зарезан, но не вовсе (заговаривался); схватил ее и говорит: «Назови меня мужем!» — «Что ты, брат, мне за муж?!» (Она не может очувствоваться.) Атаман-разбойник говорит: «Я этому дому хозяин! Зови меня мужем! Тебе уже все равно жить!» — Очувствовалась, видит, что не брат; согласилась она его мужем назвать. — «Иди, — говорит, — в комнаты! Я буду теперь с тобой разговаривать».

Завел в комнаты. — «А вот что, — говорит, — если я твоего брата застрелю, тебе будет жалко. Мы сделаем иначе. Если твой брат придет, ты ляг тогда на койку, захворай! Попроси у брата лисиного сала, а лиса не простая: есть Дар-гора, по этой Дар-горе ходит лиса. Лиса не отпустит его, съест, и ты не увидишь — тебе будет не жалко».

Брат идет. Она свалилась на кровать и застонала; а атаман-разбойник спрятался, виду не подает. Брат приходит, она стонет. Брат ее сожалел. — «Что ты, милая Маша, сестра, захворала знать- то?» — «Да, братец, захворала, очень у меня сердце задавило». — «Кабы я знал, не знаю, куды бы сходил за лекарством полечить бы тебя!» — Она его и посылает: «Поди ты на Дар-гору, на этой Дар-горе бегает лиса; попроси от ней молока, — от него я буду здорова».

Он надел на себя саблю и ремень и отправился на эту гору. Приходит; только заходит на эту гору, бежит к нему лиса. Он перед этой лисой на коленки пал. Лиса ему сказала: «Что, молодец, тебе нужно?» —