– О какой духовной близости ты говоришь? Тебе нужно думать о музыке и о предстоящих концертах. Я мотаюсь по всему Нью-Йорку, пытаясь организовать для тебя премьеру, а ты…
– Я знаю и весьма благодарен тебе за это. – Пол заметно смягчил тон. – Давай пойдем в гостиную и выпьем бренди. Уверяю тебя, моя личная жизнь никоим образом не отразится на музыкальной карьере.
– Не отразится? А как же твой учитель? Да и что ты будешь делать здесь, в Нью-Йорке? Знаешь, сколько здесь голодающих и не менее талантливых музыкантов?
Пол откинул волосы со лба, нетерпеливо взмахнул рукой и вышел из столовой. Мать последовала за ним, нервно размахивая руками.
– Я все равно через год бросил бы занятия в мастер-классе, – продолжал убеждать ее Пол, подсовывая ей стакан с бренди.
Энн надолго умолкла и, сев на стул, почему-то стала мерно раскачиваться на нем. Ей вдруг показалось, что ее сын сошел с ума.
– Ты готов бросить музыку после всего того, что я для тебя сделала, – тихо пробормотала она как во сне.
Пол залпом осушил стакан и пристально посмотрел на мать.
– Никогда не думал, что услышу от тебя столь банальные вещи. – Он подошел к ней и взял ее за руки, отметив про себя, что они холодны как лед. – Мама, ты на всю жизнь привила мне любовь к музыке, за что я тебе очень благодарен. Но ты не можешь устраивать мою личную жизнь так, словно устраиваешь очередной концерт.
– Да, разумеется, – неожиданно согласилась с ним Энн, скривившись. Ей стало ясно, что эту проблему надо решать по-другому. – Извини, что устроила такой бедлам.
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Пол. – Я отправляюсь в Нью-Хейвен, чтобы уладить там все дела, а потом вернусь в Нью-Йорк и сразу же тебе позвоню.
После ухода сына Энн выпила немного бренди и погрузилась в размышления. Где и как она допустила ошибку в воспитании сына? Как это все случилось и когда? А самое главное – как не допустить дальнейшего развития этого в высшей степени глупого и просто неприличного романа? Нет, она будет до конца бороться за счастье своего ребенка, чего бы это ей ни стоило.
Когда прозвенел звонок, Николь бросилась к двери, надеясь, что Джулия уже получила ее записку и пришла побеседовать с ней.
На пороге стояла Энн. Николь попятилась назад, успев отметить, что, судя по одежде, ее подруга настроена чрезвычайно воинственно. Несмотря на июльскую жару, на ней был черный шерстяной костюм и белая соломенная шляпка под стать такой же белой сумочке и перчаткам.
Они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Затем Энн прошла вглубь комнаты, устроилась на стуле и застыла с каменным выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего.
– Ника, как ты могла? – вдруг истерично выкрикнула гостья и неожиданно разрыдалась.
Николь бросилась к подруге, обняла ее за плечи и попыталась успокоить:
– Энни, поверь, дорогая, я не хотела и до последней минуты боролась со своим чувством! Знаешь, после стольких лет жизни с Эдвардом Пол показался мне совершенно фантастическим человеком. По правде говоря, он еще в Лондоне застал меня врасплох своим неожиданным признанием…
– Ты видела моего сына в Лондоне? – опешила Энн, мгновенно прекратив реветь. – И ничего мне не сказала?
– Я пыталась это сделать, но… Понимаешь, узнав, что Пол ничего не рассказал тебе о нашей встрече, я тоже решила не искушать судьбу. Вообще говоря, тогда я отвергла его и очень надеялась, что смогу справиться с этим наваждением. Я действительно не хотела этого, Энн.
– Ты специально устроила встречу с моим сыном в Лондоне! – возмущенно выдохнула гостья.
– Нет, это не так. Он сам приехал туда вслед за мной.
Энн вскочила на ноги и гневно сверкнула глазами.
– Я не верю ни единому твоему слову! Все эти годы я пребывала в неведении относительно…
– Энн, Пол действительно преследовал меня повсюду. Он приехал в Лондон, затем в Венецию. Я больше не могла сопротивляться этому.
– Этому? Чему?
– Своей любви к нему, – тихо произнесла Николь.
– Любви? Ты называешь это любовью?
– Да, поначалу я думала, что это всего-навсего минутное увлечение, вызванное воздействием алкоголя, но оказалось, что все намного сложнее.
– Намного сложнее… – рассеянно повторила Энн, с великим трудом контролируя себя, чтобы не заорать во всю глотку. – А что ты еще обнаружила в мальчике, который едва оторвался от материнской юбки?
Николь понуро опустила голову. Подруга никак не хотела понять ее, несмотря на все попытки объясниться.
– Понимаешь, я люблю Пола по той же самой причине, по которой любая другая женщина любит мужчину. Мне приятно его общество, я ценю его мнение, восхищаюсь его талантом и прежде всего необыкновенной деликатностью по отношению к моим чувствам.
– А тот факт, что он намного моложе, не останавливает тебя? И что он – мой сын, а ты – моя лучшая подруга…
Да, это было серьезное препятствие, и я только что пыталась объяснить тебе свое состояние. Даже в
