результат, и Алексу бросило в дрожь. Она рухнула в кресло и несколько минут сидела, вперив взор в пространство и пытаясь осмыслить новость. Затем вскочила и бросилась звонить своему гинекологу. Медсестра предложила прийти на прием в следующий четверг, но Алекса сказала, что дело очень срочное.
К тому времени когда Алекса входила в кабинет врача, ей уже было стыдно за свою панику.
– Дело в том… Мне просто нужно знать, беременна я или нет, и я не могу ждать до следующей недели. Мой муж в отъезде…
Карен Голд, женщина лет пятидесяти, прямая по характеру и очень опытный гинеколог, только хмыкнула. Она принимала роды у Бинки, и Алекса очень доверяла ее суждению. Врач вгляделась в лицо Алексы, пощупала ее грудь.
– Вы хотите ребенка?
– Если честно, сама не знаю, – призналась Алекса.
– Понятно. Ну что же, мы сделаем лабораторные анализы, но я уже сейчас могу сказать: вы беременны. Это произошло случайно?
– Не совсем. Одно время я хотела забеременеть, но потом передумала. Видимо, слишком поздно.
– А что ваш муж?
Алекса рассказала, что он хочет ребенка, затем вкратце описала ситуацию на работе. Доктор Голд заверила, что в первые четыре-пять месяцев в офисе никто не догадается о ее беременности. «Надо полагать, к тому времени вопрос с вашим проектом уже решится?»
Алекса подтвердила, что вопрос должен решиться, и рассказала, как ее немного пугает перспектива стать матерью, боится, что не справится.
Доктор Голд отмела все страхи одним взмахом руки.
– Когда вы прочтете соответствующие книги, побываете на занятиях для будущих родителей – лучше вместе с мужем, – вы почувствуете себя увереннее, – заявила она.
– Но… наш брак – он как-то изменится?
– Да, несомненно. В идеале с рождением ребенка он должен стать еще прочнее. Но конечно, многое изменится. На первое место выйдут потребности ребенка, они важнее, чем удовольствия родителей. Вы уже не сможете заниматься любовью в любой комнате, будут случаи, когда ребенок прервет вас в самый неподходящий момент, например, заплачет, или попросит пить, или захочет, чтобы его обняли…
Алекса рассказала о своих психологических проблемах с племянником.
– Это совсем другое дело. Возможно, на взаимопонимание с мальчиком влияют ваши отношения с его матерью. Поверьте мне, Алекса, со своим ребенком все будет иначе, вы будете относиться к нему по- другому.
Доктор Голд сказала, что, даже если произойдет самое худшее – Пейдж никогда не поправится, племянник через три-четыре года повзрослеет и сможет жить самостоятельно. Но Алексе к тому времени будет уже поздно заводить своего ребенка.
– Конечно, не у всех есть призвание к материнству, – продолжала врач. – Обсудите это с мужем. И еще одно: подумайте, что бы вы почувствовали, если бы узнали, что у вас никогда не будет детей?
Первой мыслью Алексы было позвонить Филиппу. Муж наверняка скажет ей лететь к нему первым же самолетом, она прилетит, и Фил ее обнимет… Алекса попыталась позвонить на студию из телефона- автомата, но Кэй не отвечала. Тогда Алекса решила, что это даже к лучшему. Такую новость лучше сообщать не по телефону, особенно если вспомнить, на какой ноте они с Филиппом расстались.
Алекса покачала головой. Надо же, как все обернулось. Узнать о своей беременности после того, как муж ее бросил из-за того, что она не была готова стать матерью! Она и сейчас сомневалась в том, что готова. Алекса думала об этом все воскресенье. С утра, чтобы справиться с тошнотой, она погрызла сухое печенье, потом прогулялась вдоль реки, пытаясь представить, как катит перед собой коляску с младенцем, как несет его или ее на груди в сумке-«кенгуру». Она никак не могла понять, привлекает ее такая перспектива или отталкивает.
Пожалуй, и то и другое сразу. Одно дело обсуждать вопрос о беременности, и совсем другое – узнать точно, что меньше чем через восемь месяцев на свет появится плод их с Филиппом любви. Человек. Маленький Кейтс-Джером. В этом есть что-то от чуда.
Ей вдруг вспомнились слова врача: что бы она почувствовала, узнав, что никогда не сможет стать матерью? Теперь Алекса точно знала что: это было бы ужасно.
К вечеру настроение улучшилось настолько, что она даже стала улыбаться. Пусть это было нелепо, но чем больше Алекса думала о своей новости, тем больше гордилась собой, словно сделала нечто умное. Да уж, умное, это точно! То, чем занимаются на лугу корова с быком. Нет, это не одно и то же. Разница в том, что у нее есть разум. И еще любовь.
Это будет их ребенок, ее и Филиппа. Природа решила за нее, и в каком-то смысле Алекса испытывала облегчение.
В этот вечер она даже стала смотреть передачу Филиппа, и время от времени на ее губах появлялась улыбка. Какой же он хороший, чудесный, удивительный! Можно представить, как муж обрадуется, узнав, что скоро станет отцом. Тогда они и поговорят о разделении обязанностей. В конце концов, Филипп ее любит – нельзя же разлюбить так быстро! – и он должен пойти на компромисс. В этом Алекса не сомневалась. Ведь когда люди получают то, что хотели, они становятся более сговорчивыми, разве нет?
Алекса вдруг поняла, что не может ждать больше ни минуты, и набрала номер домашнего телефона Кэй. Проклятие! На том конце провода по-прежнему никто не брал трубку. По-видимому, секретарши не было дома, а телефон без автоответчика.
Алекса повесила трубку и приказала себе не глупить. Ничего страшного, можно позвонить завтра утром. К тому же, чтобы не оставалось никаких сомнений, лучше дождаться результатов анализов.
Ложась спать, Алекса улыбалась. «Наверное, я даже подожду возвращения Филиппа. Хочется посмотреть, какое у него будет лицо, когда я сообщу ему долгожданную новость».
Глава 17
Пейдж нервно расхаживала по коридору возле своей палаты. Она старалась ступать как можно тише, не то ночная медсестра заметит ее и даст таблетку, а Пейдж не желала никакого снотворного. Господи, да она и так спит по пятнадцать часов в сутки! Наверное, ей что-то подмешивают в еду.
О, она все знает о психбольницах! Там с человеком обращаются, как со зверем в зоопарке. Санитарам не нужны проблемы. Нарочно начиняют ее еду наркотиками, чтобы она спала без просыпу, этак можно и всю жизнь проспать…
И за всем этим стоит ее сестра. Младшая сестренка с фальшивой теплотой в голосе. Да у нее во рту и масло бы не растаяло. Самодовольная дрянь, самодовольная и неискренняя. Притворяется обеспокоенной, а на самом деле надеется, что она, Пейдж, никогда отсюда не выберется.
А все дело в Брайане. У Алексы нет собственных детей, вот она и решила воспользоваться болезнью сестры, чтобы под этим предлогом отобрать у нее сына. Только так Пейдж могла объяснить себе, почему, когда она недавно звонила сыну, тот вел себя как-то странно, нервничал и разговаривал, как чужой.
Видно, Алекса снова взялась за старое. Сестренка хочет оттолкнуть от нее Брайана точно так же, как много лет назад оттолкнула родителей, лишила Пейдж их любви.
И вот она сидит взаперти в сумасшедшем доме в Англии. О, Пейдж знает почему: потому что она американка. Потому что у нее больше нет мужа, который мог бы заступиться. Власти хотят запереть ее здесь навсегда, чтобы наложить лапу на пенсию за Тима.
Вдруг Пейдж остановилась, пораженная мыслью, которая раньше не приходила ей в голову. Алекса! Опять Алекса! Наверное, она приплачивает им, посылает деньги доктору Уэстону, чтобы тот говорил, будто ей все еще требуется лечение. Точно, Алекса подкупает врачей. Они никогда не выпустят ее отсюда, она больше никогда не увидит сына, своего Брайана. Маленький Брайан, он такой милый малыш, это все говорят.
Когда Тим умер, Алекса предлагала: «Переезжай в Нью-Йорк, будешь жить с нами». Ну нет, она не такая дура, чтобы попасть в эту ловушку. Но сестра сумела подкупить докторов, чтобы они заперли ее в сумасшедшем доме, а сама забрала ее сына. Алекса подкупает и Брайана – подарила ему велосипед, телевизор…
– Миссис Барнс, что вы делаете в коридоре? В это время вам полагается спать.
