Джеффри ответил мрачным взглядом, потемневшим от недоумения. Потом он снова начал рассматривать ру-л башку, все более тревожась и водя огромными пальцами по каждой пуговице по очереди. Потом его взгляд упал на грудь Джульетты, и не успела она сообразить, что он намерен делать, как его рука коснулась ее шеи, и, захватив длинными и ловкими пальцами ворот ее платья, он расстегнул верхнюю пуговицу.
– Джеффри! Не надо трогать мои пуговицы!
Она быстро отскочила назад, но он успел вытащить из петли и вторую. Он подался вперед. Одного движения огромного тела Джеффри было достаточно, чтобы сократить разделявшее их расстояние, так что Джульетте без слов стало ясно, что убежать от него она не сможет. У нее отчаянно забилось сердце, но заставить себя сдвинуться с места она не могла. Дыхание ее участилось, когда Джеффри склонил голову к ее груди, так что его теплое дыхание ласкало ее шею и нежную кожу, показавшуюся над краем рубашки. Перекинув одолженную капитаном рубаху через плечо, он обеими руками принялся за одежду Джульетты. Но, как почти мгновенно убедилась Джульетта, вовсе не для того, чтобы позволить себе какие-то вольности. Сосредоточенно сдвинув брови, Джеффри д'Арбанвиль сконцентрировал все свое внимание на том, чтобы снова застегнуть две верхние пуговицы на ее платье.
А потом он снова их расстегнул. Только эти две.
И застегнул обратно.
Джульетта решила, что, если он не перестанет, она обезумеет так же, как и ее гость. Ее сводило с ума осторожное прикосновение его пальцев к ткани, которая с тем же успехом могла вообще превратиться в пар и исчезнуть – настолько мало она защищала ее сейчас. Жар его тела и его запах, сам ритм его дыхания наполняли легкие Джульетты с каждым вздохом, который ей удавалось сделать.
Джеффри в последний раз застегнул пуговицы, и его большой палец задержался на верхнем диске, чуть вдавив его в основание шеи. Стянув рубашку капитана с плеча, он стукнул по одной из пуговиц и улыбнулся, хотя в глубине его глаз затаилась глубокая печаль.
– Понять, Джульетта. Понять.
Теперь ее собственные своевольные пальцы начали дрожать от желания помочь ему одеться, чтобы можно было вот так же поиграть с пуговицами на его рубашке. Она попятилась, чтобы не дать воли столь нелепому порыву, и налетела спиной на край двери.
– Капитан Чейни зайдет и покажет вам, где что искать. Ужинаем мы в пять. Я умираю с голоду. Готова спорить, что вы тоже.
Его рука легко легла на живот, на секунду задержавшись на сердце.
– Пусто, – согласился он.
Джеффри шел следом за капитаном Чейни на кухню к Джульетте, чувствуя себя чистым и бодрым, несмотря на слишком тесную одежду, которая сдавливала ему руки и ноги. Ему сильно не хватало своего оруженосца Хьюго. Тот заохал бы при виде ржавчины, которая появилась на шлеме из-за небрежного обращения с ним Джульетты, но как бы он изумился при виде необычайной ткани, из которой были сшиты новые штаны Джеффри! Как качали бы головами они оба при виде глупого обычая закрывать необходимый всем мужчинам разрез впереди еще одним рядом пуговиц! И Хьюго сумел бы лучше него освоить эти самые пуговицы: у Джеффри не получилось такого ровного ряда, каким была украшена рубашка на капитане Чейни.
Он принял предложение капитана Чейни воспользоваться странной штукой, которую тот назвал «душем», – и пришел в восторг от дождя воды, обрушившегося ему на голову. Нагревшаяся за долгий жаркий день вода вызвала в его почти потерявшей соображение голове удивительно ясные мысли. Если бы королю Эдуарду стало известно о таком устройстве, он наверняка приказал бы, чтобы в каждом замке его страны была установлена бочка для воды с проржавевшим и продырявленным ведром, чтобы все рыцари могли становиться под него и освежаться перед битвой.
Но Джеффри достаточно часто приходилось ездить с королевской персоной, чтобы не сомневаться в том, что король Эдуард никогда не слышал о существовании душа. Как и о дисках под названием «пуговицы». И об устройстве, названном знакомым словом «бритва», но в отличие от той бритвы, к которой привык Джеффри, имевшем настолько остро заточенное лезвие, что ею надо было пользоваться с величайшей осторожностью, чтобы не перерезать себе заросшее щетиной горло. И нигде еще ему не приходилось встречать у поселян многокомнатных домов с подвижными стеклянными окнами и гладкими стенами. Было очень тревожно видеть, как здесь простолюдины пользуются роскошью, которой в стране Джеффри не знают и люди из правящего сословия.
Странным было все, с чем приходилось сталкиваться Джеффри с момента прыжка в Первозданную Пропасть, – начиная со зверей с изогнутыми рогами и кончая тонким ароматом, исходившим от волос Джульетты. Этот же запах он почувствовал от прекрасного мыла, которым пользовался под душем.
Но Джеффри не даст этим людям исподтишка убедить его в истинности их невероятного утверждения, будто сейчас, тысяча восемьсот пятьдесят девятый год от Рождества Христова. Пока ему не удалось догадаться, с какой целью они пытаются это сделать. Разве что их пугает его появление и они решили обезвредить его, заставив усомниться в здравии собственного рассудка? Вполне вероятно, что и до этого далекого уголка дошла слава о его подвигах, и они придумали столь необычный способ его обезвредить.
Приостановившись на пороге хижины Джульетты, Джеффри подумал, не сбегать ли ему к конюшне, чтобы взглянуть на Ариона: ему вдруг отчаянно захотелось поддержать свой дух видом чего-то хорошо знакомого.
Когда он пригнулся, чтобы пройти в слишком низкий для него дверной проем, взгляд Джульетты заставил его на секунду застыть на месте, поразившись произошедшей в ней перемене. Она надела другой, не такой странный с виду наряд голубого цвета, похожего на фон его герба. Ее блестящие глаза сейчас казались темнее, кожа сияла, как золоченая, а расчесанные волосы мягким узлом лежали на шее. До Джеффри донесся едва уловимый цветочный аромат. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, она пользовалась тем же мылом в душе до него. От этой мысли по телу рыцаря разлилась волна жара, достигшая чресел, так что ему пришлось сделать пару глубоких вдохов. Если сама Джульетта или капитан Чейни заметят, как действует на него ее присутствие, они попытаются воспользоваться этой его слабостью в своих целях.
Рыцарю надо постоянно быть начеку, чтобы не попасться на женские чары.
Поэтому Джеффри перенес все внимание на невысокое металлическое сооружение наподобие гробницы, на которое Джульетта поставила свой сосуд с водой. Рыцарь изумился исходящему от него жару. Странной была и длинная труба, шедшая от задней части гробницы к стене.
