– Вы пропустили одно место между плечами. Пробормотав слова благодарности, он попробовал посмотреть на участок, явно недоступный зрению.
– Я вам помогу.
Джульетта взяла у него одежную щетку. Сомкнувшиеся на ручке пальцы ощутили тепло, оставшееся от его руки. Она осторожно провела щетиной по пятну, но оно упорно не желало исчезать. Ей не обойтись без энергичной чистки. Стараясь больше не думать о том, как на нее подействует прикосновение к Джеффри, она положила ладонь на его плечо и наклонилась ближе. Сильные мышцы напряглись под ее пальцами, и она поспешно занялась пятном, изумляясь тому, как может течь кровь и как сокращаются мышцы в теле, которое на ощупь кажется нагретой солнцем скалой.
– Я пришел в пристойный вид? – осведомился он, как только Джульетта перестала его чистить.
– Да, Джеффри.
Вздохнув, она отступила подальше: ей хотелось, чтобы он поскорее ушел, и в то же время она не в силах была подавить слабую надежду на то, что он останется. Как только Джеффри уйдет с ее постоялого двора, ей надо будет устроить себе хорошую выволочку. Вдове Уолберн не должно быть никакого дела до того, что один из ее постояльцев хорошенько почистился щеткой, которую она ему дала, и отправляется с другой женщиной на пикник, главное блюдо для которого было добыто трудами Джульетты. Может, отчасти проблема заключается в том, что она разрешила Джеффри называть ее Джульеттой, а не мисс Джей? Когда он вернется со своего глупого пикника, ей надо будет настоять на том, чтобы Джеффри обращался к ней так же уважительно, как остальные жители Брода Уолберн.
– Ааллллммммммммааааааааа!
У Джульетты все еще звенело в ушах от неожиданного громкого вопля Джеффри, а тот втянул воздух в легкие и закричал снова, еще громче:
– Аалллмммммммаааааааааа!
Он стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока, и дышал совершенно ровно, несмотря на свой оглушительный крик. Вид у него был такой, словно он готов хоть целый день стоять на месте и орать имя Алмы. Джульетта стремительно бросилась к нему и довольно бесцеремонно зажала ему рот рукой, едва успев оборвать очередной крик.
Его глаза удивленно раскрылись. А потом его губы запечатлели поцелуй на ее открытой ладони.
От конюшни донесся приглушенный детский смех. Робби! Мысль о том, что за ними наблюдает ребенок, освободила Джульетту от необъяснимого паралича, во время которого ей казалось, что она держится на ногах только благодаря теплому, пульсирующему жизнью прикосновению губ Джеффри к ее коже. Она отдернула руку и быстро оглянулась на конюшню, а потом так же стремительно повернулась обратно к Джеффри, пытаясь понять, который из представителей мужского рода, позволивших себе чересчур много, больше заслуживает выговора.
В глазах Джеффри горело веселое озорство, а губы, которые только что обжигали ей ладонь, изогнулись в довольной улыбке. В эту секунду Джульетта не нашла в себе сил его отругать, хоть он и заслуживал всяческих порицаний. Она повернулась к тому мужчине, с которым легче было справиться.
– Робби Уилкокс, вылезай-ка из-за поленницы! Джульетта разгладила юбку на бедрах, чтобы скрыть дрожь в той руке, на которой только что был запечатлен горячий поцелуй. Но этим она лишь ухудшила дело: ей показалось, что она почувствовала, как след от поцелуя Джеффри прошел сквозь складки хлопчатой ткани и обжег ей ногу.
Робби неохотно вылез, так низко повесив голову, что почти уперся подбородком в грудь. Глубоко зарываясь в траву пыльными носами ботинок, он медленно пошел к ним.
– Вы помешали мне звать Алму.
Глубокие тона голоса Джеффри пробудили в ней трепет, который не удалось скрыть напускным интересом к приближавшемуся к ним мальчугану. Джульетта повернулась к своему странному постояльцу и наткнулась на такое самодовольство, написанное на его привлекательном лице, что ее трепет моментально уступил место твердой решимости.
Ох уж эти мужчины! Она и раньше видела такое выражение на их лицах, когда они ощущали близость победы над женщиной. Видимо, Джеффри истолковал ее жест как попытку помешать ему встретиться с Алмой из ревности. Ну что ж, она сейчас рассеет его заблуждения!
– Нельзя стоять и выкрикивать имя женщины, словно зовете свиней к корыту. О чем вы только думали?
Смущение заставило Джеффри выше поднять голову. Его явный промах и мысль о том, как Алма подхватит подол и бросится бежать по улице, похрюкивая, словно свинка, немало повеселили Джульетту.
– Я пытался только выполнить указания, которые дала мне Алма, хоть это и показалось мне глупым и невежливым обычаем, – пробормотал Джеффри, мрачно нахмурясь. – Надо было кому-нибудь объяснить мне, в чем дело: ведь ни один рыцарь не стал бы пытаться так призывать к себе даму, если бы не считал, что соблюдает местные, пусть и варварские, традиции.
– Ну, я сомневаюсь, чтобы в Броде Уолберна кто-нибудь знал, как ведут себя настоящие рыцари, – огрызнулась Джульетта. Его новое упоминание о рыцарстве разбило ее робкую надежду на то, что к нему начала возвращаться память. Тем легче ей будет не обращать внимания на то, как воздействует на ее чувства этот мужчина! Она перевела взгляд на Робби, который наконец доплелся до того места, где они стояли. – А ты, молодой человек, прекрасно знаешь, что тебе не следует столько времени работать в моем хозяйстве.
Джульетта чувствовала себя обязанной пожурить юнца, хоть сердце у нее и ныло при мысли о том, что ждет его у себя дома. Весь город втихую судачил о том, как жестко и нетерпимо обращается со своими близкими Джозайя Уилкокс. Непонятно было, почему отчим так настроен против Робби: он не пропускал ни одного повода, чтобы указать мальчику на его реальные и вымышленные недостатки, причем настолько резкими словами, что от них и взрослому человеку стало бы не по себе. Ни одна душа не пожалела бы, если бы Джозайя Уилкокс попал под стрелу индейцев или пулю приграничных разбойников. Если какой-нибудь трагический случай не положит конец его тирании, то ни запуганной жене Джозайи, ни его пасынку с вечно печальными глазами не вырваться из этого круга страданий.
– Я присматривал за конем Джеффри, – объяснил Робби. – Арион ужасно славный, хоть и жеребец.
