Джульетта с изумлением поняла, что все еще досадует на то, какое странное выражение лица было при этом у незнакомца и как он незаметно наспех начертал рукой в воздухе знак креста, словно хотел защититься от нее.
– Просто он ранен и сбит с толку, – сказала Алма, похлопывая Джульетту по руке, словно обиженного ребенка. – И потом, только у вас есть где поселить его, пока он не придет в себя. А поскольку этот месяц я жиру у родителей Робби, я буду близко и смогу время от времени заходить и… и помогать вам общаться с ним.
Высказывая это предложение, Алма густо покраснела. Джульетта прекрасно поняла, в чем причина: Алма глубоко заинтересовалась закованным в металл и обожающим свою лошадь актером, которому понравилось называться рыцарем.
Ах, если бы Джульетта могла заявить, что ее постоялый двор переполнен! Но сейчас у нее жил только престарелый капитан Чейни, ее единственный постоянный гость. Две ее лучшие комнаты оставались свободными, и об этом знал весь город. Традиционное приграничное гостеприимство плюс то, что она уже вмешалась в дела незнакомца, требовали теперь предложить стол и кров человеку, который скорее всего не сможет за них заплатить, и стойло его кляче, которая тем не менее сейчас наряжена богаче, чем когда-либо одевалась Джульетта.
Джульетта снова оглянулась. Испачканная ржавчиной туника незнакомца хлопала по ветру, напомнив ей, как он пытался помешать им налить воду в ведро. Не в ведро – в шлем. Если верить Алме, то это часть театрального реквизита.
– Может, он хотел здесь поселиться, и ранили его по дороге к Броду Уолберна? – строила догадки Алма. – Вы ведь всегда так рады приветствовать новых поселенцев, мисс Джей! Господи, да, может, мы уговорим его устроить представление! Может, наши горожане получат в нем роли. Все наверняка будут очень рады развлечению.
Джульетта чувствовала, что все ее возражения улетучиваются.
Если есть шанс, что этот незнакомец захочет здесь поселиться, то незачем отталкивать мужчину, сильного физически, пусть даже он не вполне силен умом. Особенно если он сможет устроить какое-нибудь развлечение: кому как не ей знать, насколько важно горожанам хоть как-то скрасить свою однообразную жизнь в конце лета. Кроме того, к нему наверняка вернется память. Если же все это тщательно продуманная маскировка… ну, долго ее дурачить никому не удастся, даже актеру.
– На два дня.
– На месяц, – парировала Алма.
– На неделю, – уступила Джульетта. – И при условии, что на бесцеремонные вопросы миссис Эббот отвечать будете вы сами.
– У вас доброе сердце, – с искренней улыбкой сказала Алма. Повернувшись к самозваному «актеру», она энергично замахала ему, приглашая идти следом.
– Ничего подобного, – резковато ответила Джульетта, стараясь скрыть изумление, которое вызвали слова Алмы. Ведь по-другому она просто не могла поступить! Она оглянулась на незнакомца и почувствовала совершенно неуместное желание улыбнуться, с которым, правда, быстро справилась. – Я просто стараюсь поступать так, как лучше для нашего города, то есть как всегда.
Глава 2
С каждым шагом, сделанным вслед за фургоном, к Джеффри возвращались силы. С каждым вздохом его разлетевшиеся мысли приходили в порядок. Ему хотелось бы сбросить доспехи, но хотя Арион, похоже, тоже восстанавливал силы, не стоило обременять измученного коня весом кольчуги. Кроме того, Джеффри ведь так и не знал, к какому именно замку приближается фургон этой самой Мизджей. И какие силы его встретят там, когда они приедут. Возможно, очень скоро он будет рад тому, что остался в тяжелых доспехах.
Неожиданно появившийся рыцарь далеко не всегда встречал теплый прием. Однако человек, которому принадлежали эти ровные, поросшие травами земли, похоже, мало заботился об охране своих владений. Нигде не видно было сторожевых башен, ему навстречу не выехали рыцари, чтобы узнать о цели его приезда. Здешние крестьяне строили свои лачуги так далеко друг от друга и в таких не приспособленных к обороне местах, что никакой лорд не смог бы спасти их всех в случае неожиданного нападения.
Джеффри хоть и не имел надежды унаследовать земли своего отца, все равно сумел бы гораздо лучше позаботиться о своих крестьянах. Сейчас в нем снова поднялась давно загнанная в глубь души тоска по собственной земле. Он отогнал ее прочь – так же как недавно отбросил глупую фантазию, будто он каким-то образом приземлился в аду, а Мизджей – это ведьма. На самом деле она, конечно же, просто довольно пригожая поселянка с на редкость немелодичным именем.
Через некоторое время Мизджей остановила свой перегруженный фургон и высадила пару ребятишек рядом с избенкой, сложенной из странного материала, на вид напоминающего огромные кирпичи из торфа, и крытую соломой. Хотя земля должна была бы изнемогать от преджатвенного изобилия, позади избенки оказалось всего несколько возделанных акров, окруженных волнующейся на ветру травой. Поле мотыжил всего один крестьянин.
Стратегическое чутье и ноги Джеффри равно протестовали, когда они прошли по крайней мере полмили, прежде чем добраться до следующего жилья. На этот раз дом был сделан из набитых одна над другой дощечек, а поля опять оказались практически невозделанными, и работавших на них крестьян было так же недопустимо мало. Там сошло еще несколько пассажиров, с любопытством разглядывавших рыцаря и Ариона.
Теперь в фургоне нашлось бы место и для Джеффри, но Мизджей его не пригласила: она сидела неподвижно и смотрела прямо перед собой, словно ее запрягли так же надежно, как мулов. А еще она надела тряпичный шлем, похожий на те, что были на остальных женщинах. Он скрыл ее роскошные волосы и спрятал лоб и щеки, почти как головные уборы монашек.
Джеффри пытался сообразить, не выкрикнул ли он в своем смятении после прыжка слово «ведьма», – тогда ее неприветливость стала бы вполне понятной. Больше он вроде ничем не заслужил такого непримиримого недоверия. Ведь испытывать страх перед рыцарем противоестественно для женщины – пусть даже настолько недалекой, что ей, похоже, не доверяют никакой работы, кроме как возить женщин и детей.
Мизджей управлялась с мулами удивительно ловко, если учесть, что никакой дороги не было и в помине – только узкая колея, пролегавшая в траве. Джеффри хотелось бы немного приблизиться к фургону: его страшно заинтересовали колеса. Ничего похожего ему еще видеть не приходилось – в каждом было около дюжины спиц, окруженных тонким металлическим ободом. Казалось немыслимым, чтобы такие колеса могли
