Разговор тут же стих. Сеньор Доминик неуверенно поглядел на нас, затем на вошедшего.
– Святые отцы! Это мой младший брат, Филипп.
Они были действительно похожи, но Филипп явно покрепче и пошире в плечах. Глаза, как у брата, – темно-карие, но их взгляд ничем не напоминал взгляд Доминика. Казалось, перед нами ребенок – испуганный, растерянный ребенок.
– Филипп, это наши гости. Они хорошие…
Короткий неуверенный поклон. Парень потоптался на месте и осторожно подошел к столу. Ансельм встал и поспешил придвинуть стул. В ответ послышалось невнятное бормотание.
– Не давайте ему вина, – быстро шепнул старик. – Ему нельзя.
Рука Филиппа уже тянулась к кувшину, но один из слуг ловко отодвинул его и налил парню сладкой малиновой воды. Филипп улыбнулся, что-то проворчал и погрузил руку в поставленное перед ним блюдо с жарким.
Постепенно беседа возобновилась. Мы с Ансельмом старались делать вид, что не замечаем странного соседа. Филипп поглощал жаркое, громко чавкая и вытирая здоровенные ручищи о скатерть, пил малиновую воду, и, казалось, тоже не обращал на нас внимания. Но несколько раз я чувствовал на себе его взгляд – испуганный и недоверчивый.
После обеда один из слуг увел Филиппа, а мы отправились осматривать замок. Признаться, ничего особенно увидеть не удалось, разве что я лишний раз убедился в двух важных вещах: замок почти неприступен, однако защищать его некому – кроме двух слуг и хозяев, я не заметил ни единой живой души.
Поговорить с Ансельмом так и не удалось. Даже вечером, оставшись вдвоем в небольшой комнатке на одном из пролетов донжона, мы не решались разговаривать вслух. Наконец Ансельм не выдержал и обратился ко мне по-гречески:
– Отец Гильом… Вы заметили?..
– Не заметил, – прервал я его. – Потом.
Парень усмехнулся и с трудом проговорил:
– Не знать… они все языки. Я – ты понимаешь?
Первый раз я услыхал такое от красноречивого итальянца, но подобный слог был вполне простителен – парень говорил по-арабски.
– Понимаю, – я улыбнулся в ответ. – Но вложи меч своего нетерпения в ножны ожидания, сын мой! Да пошлет нам Аллах увидеть золотые латы всадника утренней зари, и да откроем мы тогда уста красноречия!
Ансельм несколько мгновений соображал, затем со вздохом кивнул. Похоже, его так и подмывало поделиться тем, что он видел.
– «Наступление часа – как мгновение ока или еще ближе»[41], – наставительно заметил я, прикидывая, что нам делать, если среди ночи в комнату ворвутся убийцы. Оставалось уповать на Того, о ком в той же нечестивой книге сказано: «Прибегаю к Господу людей, царю людей, Богу людей, от зла наущателя скрывающего, который наущает груди людей от джиннов…»[42]
Провожал нас сеньор Доминик. К старику мы не стали подниматься, попросив передать благодарность за гостеприимство. Когда створки ворот остались позади, я еле удержался, чтобы не побежать вниз. Нет ничего страшнее, чем ждать стрелы в спину. Я помнил Палестину и странный обычай сарацин – принимать гостей, как родных братьев – и тут же убивать за порогом, дабы не осквернять святой закон гостеприимства. Конечно, сеньор Гуго и его внуки – не сарацины, но я бы предпочел, чтобы за моей спиной оказался в этот момент замок Имадеддина Мосульского…
Только внизу, когда мы пересекли скрипящий мостик, я перевел дух. Ансельм с тревогой поглядел на меня.
– Ничего… – я попытался усмехнуться. – Просто испугался.
– Вы?!
Я покосился на итальянца – этот паршивец ко всему еще и льстец!
– Нас не должны были выпустить, брат Ансельм. Понимаешь? Я сообразил это, когда мы поговорили со стариком.
– Но почему? – парень действительно не понимал. Я же не мог прийти в себя – и от невиданного чувства облегчения и от удивления.
– Сеньор Гуго не зря заговорил о лограх. Он понял, – я что-то знаю. Пословица о мертвых – он произнес ее на языке логров.
– Ну и что?
Объяснять было слишком долго. Но почему нас выпустили живыми? Даже после того, как мы увидели Филиппа?
– Потом, – решил я. – Давай-ка рассказывай!
Мы ускорили шаг, стараясь побыстрее оставить замок позади. Ансельм некоторое время молчал, собираясь с мыслями, затем начал:
– Если коротко… Крест над церковью. Стражники на башнях. Слуги за обедом. Слуги в коридорах. Много слуг – и много воинов.
– А на самом деле? – усмехнулся я.
– А на самом деле замок пустой! И еще – нам наливали вино, бедняге Филиппу – малиновую воду. А сами пили что-то другое.
