разбитых консульских легионах и опозоренных Орлах. Что-то могло произойти где-то поблизости, рядом, в полной тишине. Скажем, какой-то конкретный человек сделал что-то не так. Или так, да не вовремя. Или, наоборот, не сделал. Или это вообще не человек…
Нет, я не про инопланетян. Я, честно говоря, скорее в Юпитера Капитолийского поверю, чем в них. Но боги – богами, демоны – демонами, а все (или почти все) мерзости люди сами с собой творят. Творят – и заодно Историю вперед толкают. Беда в том, что мы не знаем точно, ЧТО ИМЕННО Историей движет, и не только вообще, но и в данном конкретном случае. Иногда тот самый гвоздь, которого в кузнице не оказалось, на самой поверхности лежит, поблескивает нагло, иногда же его в самый омут уронили. Вот мы в этот омут с вами и нырнем.
А поможет нам то, что всякое событие оставляет След – как с невезучим Марком Крассом вышло. Что именно он совершил (или не совершил) мы не знаем, но След заметить можем, до самой его страшной смерти След этот тянется. И со всеми другими так, и со Спартаком тоже, и со всей римской державой. А нащупаем След, пройдем по нему в обе стороны, там, глядишь, и…
Дорога в тысячу ли, как любят повторять китайцы, начинается с первого шага. Его мы уже сделали.
Вперед? Вперед!
Часть вторая
Заговор или Школа Батиата
11. Про генеральские цифры.
А не пристало ли нам, братья, начать старыми словами ратную повесть о походе Спартака, Спартака-гладиатора? Начаться же этой песне по былям древнеримского времени, а не по обычаю Джованьолеву. Ведь Джованьоли Вещий, если про кого хотел роман писать, то растекался мыслию по древу…
Стоп, стоп, стоп, не годится! Этак вы, дорогой читатель, решите, что я Джованьоли-Бояна критикую. А между тем, Джованьоли-Боян, прежде чем своего «Спартака» ваять, всех этих Плутархов с Аппианами и прочих Орозиев не просто перечитал – назубок выучил. Он, Джованьоли, с лучшими тогдашними историками совет держал. И ляпов исторических, кои наши критики так искать любят, в его «Спартаке» куда меньше, чем во многих современных книжках, что в ярких обложках издаются. Так что начнем иначе, не так эпично.
Истина, увы, не где-то рядом. До истины две тысячи лет с хвостиком. Возьмите, дорогой читатель, эти две тысячи лет, к ним еще семь десятков приплюсуйте да разделите-ка на свой возраст. Это сколько же ваших жизней получится? Впечатляет?
Меня тоже впечатляет. Так откуда нам знать, чего тогда, почти двадцать один век назад, со Спартаком случилось? Уэллсову Машину Времени пока еще не изобрели. А даже если изобрели, нам попользоваться не дадут. Секретная она пока, в тайной лаборатории хранится.
Грамотный читатель ответ уже знает. Он, грамотный читатель, наслышан, что изучать античность следует по всем этим Плутархам с Аппианами. И не только по ним, есть еще и древности, что прямо под ногами валяются. В буквальном смысле. Вывернул киркой из-под земли древнеримский меч – изучай: длина лезвия такая, ширина этакая, сталь отвратительная. А шлем легионерский вообще на двух заклепках держался…
Ну, шлем-то ладно. А кто нам с вами, уважаемый читатель, поручится, что все эти Флоры с Цицеронами правду сказали? А вдруг решили они Спартака оклеветать? Как это в наши дни делается, всем ведомо. Правильно! Их сравнивать полагается. Вот, скажем, написал Плутарх, что Спартак был фракийцем. И Аппиан написал. Стало быть, свидетельские показания совпадают, можно верить. Так?
Так да не совсем так. А вдруг оба они, и Плутарх, и Аппиан, с одной и той же книги списывали? А там ошибка – или автор, нам неведомый, с умыслом солгал. Итак, проблема. Чему верить, чему не верить? Сюда бы и вправду Машину Времени…
Впрочем, обойдемся без нее. Просто поразмышляем.
Часто ли древние авторы неправду пишут? Скажу сразу – не чаще и не реже авторов современных. И ошибаются столь же часто. Вот, например, Аппиан сообщает, что в Брундизий прибыло войско Луция Лукулла, что перед этим Фракию разорило. Да только мы знаем (о том все прочие дружно пишут), что это было войско не Луция Лукулла, а брата его Марка. Луций Лициний Лукулл в это время Митридата Понтийского в хвост и гриву лупил. Ошибся Аппиан, лишний раз не перепроверил, папирусами не пошелестел.
Это, дорогой читатель, просто ляп. И ляпов подобных немало, но ничего страшного, такое всегда перепроверить можно. А вот если автор решил НАРОЧНО неправду написать?
И это возможно. Скажем, любит автор Рим, а восставших гладиаторов не любит. Дело известное, у нас отважные разведчики, а у них – мерзкие шпионы. Как проверить? А проверять надо так. Каждый раз, когда перечитываешь, вопрос ставь: МОГ ли этот древний солгать? Имел ли возможность такую? Ведь не для нас он писал – для современников. А это сложнее. Солжет, а они его за язык – хвать! Зачем, мол, хороших людей обманываешь?
А вот и пример.
Марк Туллий Цицерон, как мы помним, про Сицилию рассказывает, про то, что не высаживались спартаковцы на острове. И не могли, потому как флота у них не было. Как нам великого златоуста перепроверить? Да очень просто. Где Цицерон все это рассказывал? Рассказывал он на суде над Верресом, что был в этой самой Сицилии наместником. Когда? Да почти сразу после гибели Спартака. Перед кем? Перед самим Верресом, перед адвокатом и судьями. Мог ли он в этом случае неправду сказать?
НЕ МОГ!
Не мог, потому что Спартак все еще призраком за спинами этих судей стоял. Потому что вскочил бы Веррес, неправду почуяв, и свидетелей свистнул – тех, что высадку спартаковцев наблюдали. А свидетели все как есть бы обсказали: и на каких кораблях спартаковцы приплыли, и где свои костры жгли, и как стража прибрежная от спартаковского десанта драпала.
Значит, можно верить Марку Туллию. Не высаживался Спартак на Сицилии. И флота у него, Спартака, не было.
Так и со всеми прочими. В общем, не так и безнадежно, если подумать. Вопросы же следует разные ставить. Сообщает нечто тот же Плутарх, а мы и думаем: мог он это ЗНАТЬ – или не мог? Пишет сей грек- биограф, к примеру, что врага Рима Югурту бросили в темницу от голода умирать. Держался Югурта смело, с вызовом даже, но, добавляет автор, в душе он, Югурта, полон страха был.
Может, и был. Но откуда это Плутарху знать-то? Ему ведь Югурта не исповедовался. И никому не исповедовался, в одиночестве умирал. Значит, фиксируем: домысел. Не любил автор Югурту, вот и решил от себя про страх в душе добавить.
Есть домысел, а есть и честное НЕЗНАНИЕ. Многие про Спартака писали не по горячим следам, а через век, а то и через два. И через три писали. За эти же века много чего изменилось, потому и появлялось в рассказе о Спартаке то, чего в его время и быть не могло. Толпы рабов-германцев, скажем. Во времена Плутарха и Аппиана рабы из Германии были в Риме на каждом шагу, а во времена Спартака – не на каждом. Плутарху с Аппианом бы задуматься, ан нет – не задумались. И книжки исторические лишний раз не перелистали.
А кроме незнания есть еще НЕПОНИМАНИЕ. Тот же Плутарх – автор честный, однако не римлянин – грек. Прожил почти все свои годы в родной Элладе, Рим же по книжкам изучал, а латынь по учебнику штудировал. Римская душа для него – потемки. Чего снаружи – видит, а что внутри – домысливает. Но чисто по-гречески. Когда про политику, еще ладно, а вот если про обычаи да про богов римских, тут и ошибиться можно.
А бывает еще УМОЛЧАНИЕ. С этим куда сложнее. Вроде бы и не ложь – но и не правда.
Пример.
Император Август (он же Гай Октавий, он же Гай Юлий Цезарь Младший), тот, с чьего согласия Цицерону голову отрубили, написал про себя, хорошего, мемуар потомкам на память. «Деяния Божественного Августа» сей мемуар называется. Прямо лгать в мемуаре Божественный не мог, потому как свидетели были еще живы. А вот не прямо – пытался. Сообщает он, допустим: «По моему приказу и под моим верховным командованием почти в одно и то же время два войска были двинуты на Эфиопию и Аравию». А дальше про то, до каких пределов эти войска дошли. Правда? Чистая правда, только вот не
