определенно 'не по сценарию' (?!).
Я невольно содрогнулся при мысли о том, КТО в мире Даймона пишет такие сценарии?
Кажется, мы оба не были настроены на слишком серьезную беседу. Будучи все еще под сильным впечатлением от песни Мбомо, я, как мог, воспроизвел ее своему невидимому гостю. Даймону песня чрезвычайно понравилась, и он ответил жутковатым военным гимном, как я подозреваю, опять-таки в собственном переводе:
В исполнении Даймона эти воинственные вирши звучали особо цинично. Но – запомнились. 'Солдат, не спрашивай себя…'
Солдат, не спрашивай!
Дорожка 2. 'Jeszcze Raz Vabank'. Песня из к/ф 'Ва-Банк'. Композитор Хенрик Кузьняк (2`44).
– Ну-с, полетали, молодой человек?
В голосе Профессора – насмешка. Добродушная, с улыбкой, но все-таки. Этак и обидеться можно.
Не обиделся Алеша, честно ответил:
– Да. Спасибо!
Хотел глаза открыть – передумал. Еще чуток, еще несколько мгновений! Белые облака в темнеющем небе, уходящий вдаль бесконечный простор, легкий чистый ветер, прозрачный звенящий воздух… Остаться бы там навсегда! Не сейчас, конечно – потом, на самом финише, чтобы не в крематорий, не к червям…
Фу ты, занесло!
Открыл глаза, снял наушники. Встал.
– Спасибо! Полетал. И облака видел. Больше ничего.
Даже это не огорчило, хотя и надеялся – все никак не мог забыть прожектора. Вдруг снова получится, вдруг ответят? Ева говорила, что шансов почти нет, и отец ее так считает, но мало ли?
Не ответили, не отозвались. Что ж, тоже результат. Зато – побывал!
– Присядьте! – Профессор коротко улыбнулся, кивнул на свободное кресло возле книжной стенки. – Несколько минут на адаптацию. И на вопросы.
Кивнул Алексей, присел, на спинку откинулся. Глаза бы закрыть – чтобы снова белые облака, снова ледяная чистая бесконечность!..
Вопросы? Как же без них!
– Значит, это была Ноосфера? Я там побывал?
– Побывали?!
На этот раз Профессор не улыбнулся – рассмеялся от души. Присел в другое кресло, которое под гобеленом, сильные пальцы на коленях сцепил.
– Повеселили, Алексей! Понимаю, в университете не изучают Вернадского. И Тейяр де Шарден тоже не в чести…
– Изучают! – Алеша все-таки обиделся. – По Вернадскому я даже реферат писал на первом курсе. Не про Ноосферу, правда, про историю России. А Шардена мы на философии, 'Феномен Человека', помню…
Осекся – на лицо Профессора взглянул, на сверкающие весельем стеклышки очков. Нельзя же так, по- детски! 'Подколол' его Женин папа, если по-современному выразиться, а он, стало быть, 'подкололся'. Как первокурсник.
– Если совсем просто, нигде вы, Алексей, не были. Ни вы, ни душа ваша, ни астрал, ни каузальное тело. Как сели у монитора, так в той же позиции находились, словно барон фон Гринвальдус у Козьмы Пруткова…
Погас блеск очков в золотой оправе, в голосе не веселье уже – усталость. Алеше даже совестно стало. Совестно – и стыдно. Сейчас ему, как малолетке, разжевывать будут. И на язык класть, дабы проглотить сподобился.
– Нет, нет, я помню! – заспешил, из кресла зачем-то привстал. – Ноосфера – она всюду, везде, где есть люди, где они когда-то побывали. Никуда лететь не нужно, мне просто окошко открылось, правильно?
– Правильно.
Кивнул Профессор – твердо, без улыбки. А вот Алеша не выдержал, улыбнулся, словно на трудном экзамене с ответом угадал.
– Мне вот подумалось. Говорят, Ноосфера вроде склада информации – всего, что люди думают и делают. Наш отпечаток в Вечности. А может, иначе все? Вдруг прав Платон? Ноосфера – это хранилище идей и образов, мы лишь улавливаем их, пытаемся в жизнь воплотить? Там – идеальный мир, а мы – его тени?
Сказал, воздух резко выдохнул. Судите!
Профессор снял очки, достал из кармана синей стеганной куртки бархотку. Подумал. Не стал протирать, обратно спрятал.
Вновь очки надел.
– Если сами придумали – неплохо. Если вычитали, тоже хорошо. Могу вас успокоить, Алексей. Никто пока толком не знает, что есть Ноосфера. Философский термин, не больше. Можно предположить, что там
