Счастливая доля – вернуться с той войны.
Контужен в походе – награда от богов.
Поручик улыбнулся и мягко завалился на бок. Черная земля ударила в висок.
Это было – и этого быть не могло. Каждую ночь он, пощадивший последнего врага, умирал сам. Наутро же, проснувшись в холодном поту, поручик не мог понять, чем заслужил такую казнь. Тем, что вопреки всему выжил? Не захотел убивать?
Война, искалечившая, но не забравшая жизнь, не отпускала на волю.
– Чьи это стихи, Семен? – уже ничему не удивляясь, спросила девушка. – Твои?
– Нет, – улыбнулся белый офицер. – Не сподобил господь. Прапорщик один из соседней роты написал. Александр… Точно! Александр Немировский. Надо же, фамилию вспомнил. Зимой 1918-го, когда все только начиналось, мы с ним были в кубанском отряде Виктора Покровского, бывшего авиатора, «летучего тигра»…
– Как же я вас, «беляков», ненавижу! – прохрипела красный замкомэск.
– Я знаю, – ничуть не обиделся поручик.
Серебряная иконка – плененный «Царь-Космос» – лежала в нагрудном кармане, у самого сердца. Последняя память о прошлом, последняя тонкая ниточка. Та, прежняя, жизнь давно миновал, этой ночью завершалась еще одна, начавшаяся в миг, когда уставший от смерти офицер не захотел больше убивать. Чужая, заемная жизнь, изделие безумца Франкенштейна… Впереди же – ничего, только пустой город и холодная вязка тьма.
Поручик улыбался.
Под ногами хлюпали лужи, воздух пах ледяной гнилью, а впереди стеной стояла плотная густая тьма. Луча фонаря скользил по неровному черному камню, то и дело ныряя в невысокие ниши-вырубки, уходившие в глубину стен. Холодная твердь окружал со всех сторон, потолок то уходил вверх невысоким сводом, то резко спускался вниз, заставляя пригибать голову.
«Виктор Ильич, вы сырости не боитесь?» Батальонный ударился боком об острый камень, чертыхнулся сквозь зубы. Если бы только сырости!
– Веселее, Вырыпаев, – подбодрила идущая на шаг позади Гондла. – Я уже поняла, что вы не герой. Но версту-другую можно, пройти, не падая?
Насчет версты-другой дамочка пошутила. Они прошли значительно больше, а черный коридор и не думал заканчиваться.
В подземелье попали прямо из подвала. У входа уже гремели выстрелы – охрана особняка отбивала новый штурм. Очередная дверь оказалась чуть пониже остальных. Товарищ Ким кивнул Егор Егоровичу, тот поставил на пол «сундучок», извлек из кармана тяжелую связку ключей.
За дверью их встретила темнота – и обещанная Виктору сырость. Товарищ Ким засветил фонарь и первым шагнул в узкий каменный коридор. Лариса Михайловна подтолкнула в спину Вырыпаева и пошла третьей. В арьергарде остался Егор Егорович, у которого тоже оказался небольшой военный фонарик.
Дверь со скрипом захлопнулась, заскрипели ключ в старом замке. Два ярких узких луча, словно клинки светящихся шпаг…
Тьма.
Вначале Виктор решил, что они перебираются в соседнее здание. Сразу вспомнился ушедший в ночное небо костел. Не туда ли? Но коридор вел все дальше, и батальонному стало ясно, что они попали в самой толщу подземной Столицы. Коридоров было много, перекрестки попадали каждые несколько минут, но товарищ Ким, по-прежнему шедший первый, безошибочно находил дорогу.
– Перекур! – прозвучало уже в третий раз. Альбинос успел заметить, что начальник отдает эту команду каждые полчаса. Сколько же они прошли?
Задымили все, кроме некурящего Вырыпаева. Лариса Михайловна попыталась протереть платком окровавленное лицо товарища Кима, но тот отмахнулся.
– Успеется! – заявил он, раскуривая красный трубочный огонек. – Ну как настроение? Люблю такие встряски!..
– Какие встряски? – удивился Егор Егорович. – Никого даже не ранили. Виктор Ильич, вы как?
– Скис, – не без злорадства констатировала дамочка, не дав батальонному и рта раскрыть. – Ким Петрович, где вы таких гимназистов находите?
Вырыпаев решил все-таки ответить, но его опередил кожаный.
– Гондла! Prenez ce jeune homme de son amoureux pour un mois et se detendre…[20]
– Вы! – дамочка вскочила, уронив недокуренную папиросу. – Вы, Егор, такой наглый, потому что уж вас с вашими дворницкими манерами я бы никогда… Vous, noble! Pas honte?[21]
– Молоде-е-ежь! – негромко протянул любитель трубок, и Гондла, не договорив, умолкла.
– Теперь интересуюсь я, – продолжал товарищ Ким, выбивая из трубки пепел. – Виктор Ильич, как настроение?
– Голова кругом, – честно ответил батальонный. – И куча вопросов.
– Можно один, – начальник улыбнулся в «шкиперскую» бородку.
Один?! У Виктора их было под сотню. Но если так…
– Ким Петрович, как ваша фамилия?
– Она вам известна, – начальник спрятал трубку и посветил фонарем вперед. – Не догадались? Я Ким Петрович Лунин. С Николаем Андреевичем мы родственники, и я решил взять псевдоним. Отвечу и на второй вопрос. Мы старых катакомбах под городом, этот участок появился не позже конца XVI века. Чуть дальше – подземная часовня Скуратовых, чрезвычайно интересный объект, открытый незадолго до войны профессором Белиным. Ну, перекурили? В путь!..
И снова черные стены, глубокие ниши слева и справа, уходящий в темную даль потолок. Холодная земная твердь… Виктор уже приноровился и шел быстро, вполне успевая за энергичным и резким Кимом Петровичем. На постоянное ворчание Гондлы он уже не обращал внимания. Пусть ее!
Всезнающий начальник на этот раз ошибся. Второй вопрос батальонного был бы совсем иным. Катакомбы – невеликая загадка, почти в любом старом городе найдутся. А вот кто таков сам товарищ Ким? Виктор уже понял, что лет их командиру, несмотря на бодрый вид, не так и мало. Тридцатилетние спутники для любителя трубок просто «молоде-е-ежь». Если таинственный Агасфер не солгал, и Ким Петрович – пришелец из непонятного Грядущего, то все еще больше закручивается. Родился в 1932-м, сейчас «там» 2010-й…
Альбинос подметил еще одну очевидную странность. Товарищ Ким в РСДРП уже много лет, Николай Лунин вступил в партию едва ли раньше 1917-го. Однако, псевдоним взял себе первый, словно заранее оставляя фамилию родственнику.
О том, возможно ли в принципе путешествие сквозь Время, Виктор решил пока не задумываться.
– Вырыпаев, вы не можете идти быстрее? С вами мы здесь до утра проплутаем!..
Чем дальше они шли, тем меньше запоминалась дорога. Все те же коридоры, перекрестки, ниши в стенах. Батальонный мог лишь удивляться, как товарищ Ким умудряется находить в этом каменном хаосе путь. Несколько раз попадались вырубленные в камне помещения, чаще размером с комнату, реже – целые залы с намеченными в камне колоннами и аккуратно обработанными стенами. Везде было абсолютно пусто, лишь однажды под ноги попалось россыпь свежих винтовочных гильз.
На очередном привале Ким Петрович рассказал, что они прошли мимо очень интересного археологического объекта, открытого все тем же профессором Белиным. В XVI веке там по некоторым предположениям располагалась допросная, где разбирались с наиболее секретными узниками – русскими «железными масками». Сам товарищ Ким в это не верил, считая «объект» обычным складским помещением, каких в те годы было немало под Столицей.
