Когда все разместились, Ким Петрович взял наконец трубку, закусил крепкими зубами чубук.
– Я привык доверять людям. Лариса Михайловна работает со мной уже три года, она прекрасная контрразведчица. Ни разу не ошиблась, хотя методы у нее, признаться, не слишком приятные. Никто бы вас, Ольга, не пытал и не убивал, но поспрошать как следует стоило. Почему вы постоянно интересуетесь Вырыпаевым? Это – не ваша компетенция!
– Компетенция, значит, – негромко повторила Зотова, не поднимая головы. – Смотрю я на вас, товарищ Ким, и понять не могу. Вроде не зверь вы, за всяческую законность стоите, про «культ личности» рассуждаете. А от парня даже могилы не осталось!..
В голубых глазах товарища Кима мелькнуло что-то странное. Леонид решил, что слова кавалерист- девицы задели его всерьез.
– Комментариев не будет, – начальник, поморщившись, поудобнее перехватил трубку. – Не стану ни оправдываться, ни что-либо объяснять. Вы и так коснулись высших секретов государства. Могу лишь сказать, что противник, с которым мы ведем борьбу, опасен, умен и вооружен до самых зубов. Его возможностей вы себе даже не представляете. А то, что вы, Ольга, до сих пор живы, как раз доказывает, что я не зверь, а совсем наоборот. Под арест я вас все-таки отправлю – до вечера, пока бумаги не оформим. Вопросы есть?
Зотова пожала плечами:
– Да сколько угодно! Но я только один задам, насчет возможностей. Враг этот, о котором вы сказали, способен создать двойника? Чтобы и голос, и лицо, и память? Один в один человек – но все-таки не он.
– Может, и кое-что похлеще, – Ким Петрович поглядел с интересом. – Уже сталкивались? А еще он владеет техникой – такой, что нам даже не снилась. Все, идите в комендатуру и пишите объяснительную. Об учениях вы не знали, поэтому и действовали, как на Перекопе. На том и стойте, авось, с пониманием отнесутся. Если отпустят, поезжайте домой и никуда не выходите. Ясно?
Когда за девушкой закрылась дверь, Ким Петрович, достав из ящика стола пачку табака «Autumn Evening», принялся неспешно набивать трубку.
– Значит, 15 октября сюда приезжал двойник? – осторожно поинтересовался Леонид. – Если даже товарищ Куйбышев поверил?
Начальник покачал головой:
– Комментариев не будет – ни сейчас, ни через сто лет. Есть тайны, которые навсегда должны остаться тайной. Наш противник – тоже тайна, и я, к сожалению, раскрыть ее до конца так и не смог. Безумец Летешинский уверен, что к нам на Землю сошел падший ангел, чтобы навязать людям свои законы, другие грешат чуть ли не на тамплиеров, желающих воздвигнуть в России новый Храм, третьи всерьез ищут причины в происках Шамбалы. Думаю, все эти версии нам подкидывают, чтобы мы продолжали заблуждаться и дальше. Но очевидно, что некая сила взялась за нашу страну всерьез. Вы уже знаете, что я родился не здесь, не в этом мире. Там, где я вырос, состоялась сталинская диктатура – верная по замыслам, но чудовищная по исполнению. Уверен, что за нею стоял не наш Коба, а кто-то совсем другой. Поэтому я знаю, что нас ждет, и очень хочу, чтобы здесь История пошла иным путем. Очень трудно найти единомышленников, нужны лучшие, а их не так много. Наш противник тоже набирает себе команду, дорог каждый человек. Теперь я остался без Ларисы Михайловны, ее придется заменить. Кем?
– Зотовой, – усмехнулся товарищ Москвин, доставая папиросы. – По-моему, это очевидно… Вы разрешите?
– Курите, конечно, – Ким Петрович поглядел на трубку, которую так и не зажег. – А я, пожалуй, пока не стану… Вы, возможно, удивитесь, Леонид, но Ольгу Зотову нам кто-то навязывает, причем не слишком аккуратно. Она не агент, работает вслепую, но опекают ее очень плотно… Кстати, огромное спасибо за товарища Климову. Теперь у нас будет свой человек в Горках, это здорово облегчает задачу. Если не секрет, она вам просто знакомая?
Бывший старший оперуполномоченный покачал головой:
– Очень не просто, товарищ Ким. С нею вообще все непросто.
Начальничьи брови взлетели вверх, но расспросов не последовало. Леонид удивился такому вниманию, но внезапно понял. Гондла уже не в фаворе, кавалерист-девице веры нет. Товарищ Ким решил испробовать в деле новую сотрудницу.
Эх, Мурка, Маруся Климова!
3
негромко напевала Ольга, сидя на жестком деревянном топчане. Шинель набросила на плечи, но холод все равно пробирал до костей. В маленькой комнатке-пенале отродясь не топили, даже стекла на зарешеченном окне оказались выбиты. Не хватало только снега, но его вполне заменяла осыпавшаяся сырая штукатурка. Помещение весьма походило на старый, давно разоренный склеп, что никак не улучшало настроения.
Ее все-таки заперли, несмотря на объяснительную, едва уместившуюся на трех листах. Заместитель коменданта тонко намекнул на товарища Троцкого, чья супруга заработала в это утро мигрень. Официально Зотову обвинили в грубом нарушении правил «учений» и, несмотря на протесты, отконвоировали в сырой склеп с разбитым окошком. Папиросы забрали вместе с оружием и ремнем, газеты или книгу выдать отказались, зато посоветовали для пущей бодрости время от времени маршировать от решетки до запертой двери.
Итак, она опять кругом виновата. Не радовала даже разбитая физиономия наглой тетки. Лариса Михайловна не простит и не забудет, а товарищ Ким едва ли станет заступаться за строптивую сотрудницу.
Несмотря на мрачные мысли, кавалерист-девица ни о чем не жалела, разве что о собственной мягкотелости. Случись это в армии, она бы пристрелила Гондлу, даже не задумываясь, а тут – вот напасть! – дрогнула рука. Укатали, видать, крутые горки бывшего замкомэска!
А еще Ольгу огорчил Дмитрий Ильич. Не поздоровался, даже не кивнул. «Конспигация» – вещь нужная, но все-таки грустно как-то. Маруська-то хоть и спешила, а все-таки подошла, выкроила минуту.
О том, что рассказал товарищ Ким, как-то не думалось. Большие бояре играют в большие игры, такое разве что Пантёлкину интересно. А ее дело маленькое и к тому же скверное, считай, пропащее.
– Что за притча такая! На роду мне написано, что ли?
Не выдержала, вслух проговорила. И почти сразу же услыхала ответ.
– Не жалуйтесь на судьбу, Ольга Вячеславовна. Она к вам по-своему добра.
Голос был знаком, хоть и звучал непривычно. Девушка обернулась, поглядела с насмешкой.
– Ты, никак, товарищ Касимов, в цыганки записался? А еще партийный!
Тот, кто стоял под разбитым окном, даже не улыбнулся.
– Вы наверняка уже догадались. Настоящий Василий Касимов, бывший помощник истопника Музея изящных искусств, погиб в тот же день, что и Георгий Игнатишин. Ему не повезло – в поезде нарвался на бандитов, тело даже не смогли опознать. По крайней мере так написано в соответствующих документах. Мы посчитали, что имеем право воспользоваться его личностью.
– Это как с Вырыпаевым? – не выдержала Ольга. – Ты, часом, товарищ, не из похоронной команды?
– Не из похоронной. Такие бумаги, как показал опыт, сильно затрудняют расследование. Это вы, а не мы, спешите хоронить своих друзей. А что касаемо вашего вопроса, ответ прост. В человеческом обществе всегда есть те, кому тесно в обычной жизни. Что бы вы делали, если бы не война? Служили бы ремингтонисткой в нэпманской конторе? Так что не жалуйтесь.
– Угу, – кивнула Зотова. – Осознала. Выходит, ты не только шпион, но еще и философ? Из «бывших», что ли? Куда только ГПУ смотрит, не пойму?
В ответ послышался негромкий смех. Неизвестный, шагнув вперед, слегка покачнулся, оперся ладонью о сырую стену.
