— В пятницу вечером я пошла на службу. Не то чтобы мне было ее жалко. Но туда собирались мои друзья, вот мы и решили сходить куда-нибудь вместе, посидеть. Потом-то все слиняют из города. Мы немного выпили и к полуночи начали поглядывать друг на друга с подозрением. Каждый казался потенциальным убийцей. — Глория рассмеялась. — Двое моих знакомых — те, что получали у нее хорошие оценки, — защищали ее. У остальных было на что пожаловаться и что рассказать. Многие думали, что ее убил какой-то местный придурок. Все здесь боятся, как бы их не обокрали. Это вечная проблема. И на территории колледжа, и за ней. Один парень как раз жил с тем студентом, который повесился на следующий вечер. Джулиан. Вы знаете, кто он? Вот так я услышала о Лоле и ее полоумном муже.
— Услышали что?
— Судя по всему, Джулиан частенько хвастался, что находился у Ивана Краловица на содержании. Якобы муж платил ему за информацию о профессоре Дакоте — какой у нее рабочий день, когда она бывает в своем кабинете, куда переехала, когда уезжает заниматься новым проектом. Вот почему Джулиан повесился на самом-то деле. Так многие думают. Говорят, он не знал, что Краловиц собирал сведения для того, чтобы убить жену. Джулиан считал, что муж ей просто досаждал. И поверьте, в колледже многие хотели, чтобы ей прижали хвост.
Я думала вслух.
— Как ты думаешь, где Джулиан Гариано мог пересечься с Иваном Краловицем? — обратилась я к Майку.
— Нетрудно догадаться, — ответила Глория. — Один мой друг видел, как они познакомились. Отец Джулиана только что нанял сыну адвоката — его обвинили в торговле наркотиками. Оказалось, что это также адвокат Ивана Краловица. Около его кабинета они и столкнулись. На Джулиане была куртка Королевского колледжа. Сказал, что Краловиц задал ему миллион вопросов. В ту же ночь муж профессора Дакоты приехал в общежитие, чтобы снова поговорить с Джулианом. Предложил ему кучу бабок за то, чтобы тот шпионил за его женой. Ради денег Джулиан готов был сделать все на свете. Он не думал, что кто-то пострадает.
Майк протянул Глории визитку:
— Позвоните мне, если узнаете еще что-нибудь.
Мы поблагодарили ее и, перейдя Амстердам-авеню, где стояла наша машина, отправились в Королевский колледж к Сильвии Фут.
На этот раз она ждала нас. Кажется, ей доставило удовольствие сообщить нам, что она не смогла выполнить нашу просьбу и собрать студентов для беседы.
— Вы же сами знаете, что значат эти праздники для многих семей. Несмотря на все усилия с моей стороны, большинство иногородних студентов не захотели менять свои планы и уехали к родным. Остались несколько местных, и вы можете побеседовать с ними. Кабинет моей помощницы в вашем распоряжении.
Она выдавила улыбку, и я догадалась, что она хорошенько подкорректировала их истории, исключив всю секретную информацию.
Майк открыл блокнот и отмечал галочкой новые требования.
— Перейдем к лицам, проживающим здесь постоянно, мисс Фут. Преподаватели и администрация. Вот список людей, с которыми я хочу встретиться завтра. Только на этот раз в
— Я не уверена, что эти люди смогут приехать к вам так быстро.
— Куп, у тебя с собой есть бумага?
Я открыла папку и вынула несколько повесток «большого жюри». Фут прекрасно понимала, что это значит.
— Либо они будут в кабинете детектива Чэпмена завтра утром, либо в конце недели придут сразу в зал суда. В последнем случае я буду допрашивать их под присягой перед «большим жюри». Выбор за ними, Сильвия. — Пока Чэпмен говорил, я вписала имена и даты.
Фут отвела нас в комнатку, примыкающую к ее кабинету. Остаток дня мы опрашивали студентов Королевского колледжа, живших в Нью-Йорке и предместьях. Большинство из них вели себя так, словно предпочли бы оказаться на борту «Титаника», чем разговаривать с детективом и прокурором. Никто не признался, что лично знаком с Лолой Дакотой или Шарлоттой Войт. Да, наркотики в колледже повсюду, соглашались они. Только никто из этих студентов их не принимал и не знал ни дилеров, ни зазывал.
Одной из последних вошла студентка выпускного курса Кристин Беймер. Весенний семестр она жила на одном этаже с Шарлоттой, и ей тоже было двадцать. Ее отец, мачеха и новорожденный сводный брат занимали квартиру на Пятой авеню. Кристин уселась на диванчике напротив стола, за которым работала я, и, свернувшись калачиком, поджала под себя ноги. Здороваясь с нами, она подавила зевок.
— Я не попаду из-за этого в неприятности, нет?
— Зависит от того, что вы натворили. — Майк пустил в ход все свои чары, дружественные флюиды и самую лучшую ухмылку.
— Наркотики. Вы, вероятно, знаете, что на втором курсе я находилась на испытательном сроке. Попалась с таблетками. Амфетамины, транквилизаторы. Такие вещи.
— Мы приехали не наркоманов ловить, Кристин. Нам надо раскрыть убийство и найти одну девушку. Конечно, я бы хотел, чтобы никто не тыкал себе в руку иглу и не нюхал кокаин, но я не из полиции нравов. Все, что вы нам скажете, не выйдет за пределы этой комнаты.
Фут не дала нам досье студентов, и биографию Кристин мы не знали. Она выглядела очень изнуренной, усталой и явно не беспокоилась о том, кому можно доверять, а кому нет. Она просто начала говорить.
— У нас с Шарлоттой было много общего. Обе одинокие, обе упорные. Обе обожали ловить кайф. Моя мама умерла несколько лет назад, и ее мама тоже. Мой отец женился на подружке моего старшего брата. Мачеха старше меня всего на два года, и теперь у меня есть восьмимесячный брат. Классно, да? И они называют
— Вы часто общались с Шарлоттой?
— Только когда баловались наркотиками. В остальное время никто из нас особенно не стремился к общению.
— У нее любимые были? Не человек. Наркотики.
— У Шарлотты? Она пробовала почти все. Таблетки для нее — ничто. Во время депрессии она принимала стимуляторы. Потом становилась просто маньячкой, и ей срочно требовалось что-то успокоительное. Она очень любила кокаин. И героин.
В шестидесятых и семидесятых героин косил наркоманов в городской Америке. По мнению экспертов, девушки редко его употребляли, потому что многие терпеть не могли уколы в руку, от которых оставались следы. В конце девяностых на героиновом рынке произошел резкий скачок. Новый сильнодействующий героин теперь можно было нюхать и курить, прямо как более модный кокаин.
Кристин грызла заусенец, зубами перекручивая клочок кожи.
— И «экстази». Шарлотта любила «экстази». — Она произнесла это так, будто говорила о кукурузных хлопьях. Старое доброе здоровое «экстази».
Таблетки, запатентованные в 1914 году немецкой фармацевтической компанией «Э. Мерк», сегодня производились в Израиле, Голландии, Бельгии. В Штаты их в огромных количествах ввозили контрабандой, и в итоге они завоевали первенство среди наркотиков быстрее, чем любое другое вещество. Из-за эйфории, которую вызывает «экстази», вкупе с якобы усилением сексуального наслаждения, эти таблетки стали весьма популярными среди молодежи. Они стимулируют нервную систему наподобие амфетаминов, но в то же время вызывают мнимый прилив сил и почти галлюциногенный туман в голове. В Нью-Йорке «экстази» не входило в список контролируемых веществ до 1997 года и стало основным предметом торговли на территориях средних школ и колледжей.
— Где вы их доставали? «Экстази» то есть.
— Вы шутите? «Экстази» достать легче, чем пачку «Мальборо». В наше время, чтобы купить сигарет,
