сохранились в подробностях все наши разговоры. — Я снова вспомнила наши с Лолой встречи. За два года мы провели вместе много времени. Я старалась убедить ее, что мы сумеем заставить систему уголовного судопроизводства работать на нее. Пыталась добиться разрешения привлечь Ивана к суду за побои.
Чэпмен принадлежал совсем к другому кругу. Его отец, Брайан, ирландский иммигрант во втором поколении, прослужил в полиции двадцать шесть лет. Он умер от обширного коронаротромбоза через два дня после того, как сдал жетон и пистолет. Когда отца не стало, Майк учился на третьем курсе в Фордхэме. Весной он получил диплом, сразу сдал экзамен и записался в полицейскую академию. Такова была его дань человеку, которым он восхищался и которого уважал больше всех. Он был на полгода старше меня и недавно отметил тридцать шестой день рожденья. Майк — один из немногих моих знакомых, чувствующих себя в собственной шкуре абсолютно комфортно. Он делал то, что нравилось ему больше всего на свете. Изо дня в день вместе с лучшими детективами города Нью-Йорка он приходил на работу в убойный отдел Северного Манхэттена и тратил все свое время, отдавая дань справедливости и возвращая честь и достоинство жертвам, убитым, как он любил говорить, на «его половине острова».
— Может, заскочим к Мерсеру на выходных? У него тоже есть несколько досье по этому делу, — добавила я. — И возможно, кое-какие дельные мыслишки по поводу Лолы. Он неплохо ее понимал.
Мы оба считали дни, когда Мерсер Уоллес поправится и вернется в департамент, пусть и не на полную ставку. Прошло уже четыре месяца с момента нападения, когда он чуть не погиб. До сих пор, стоит мне об этом вспомнить, у меня волосы встают дыбом. Подумать только, я чуть не потеряла одного из самых близких друзей! Такое со мной случилось впервые. Несколько лет Майк с Мерсером были напарниками в убойном отделе, но потом Мерсера перевели в Специальный корпус,[3] и он раскрыл несколько запутанных случаев изнасилования.
На востоке вдоль Риверсайд-драйв выстроились большие старые здания. Майк выбрал съезд на 96-й улице и покатил по тихим улочкам. Наконец впереди показались полицейские машины и грузовики. Часть запрудила перекресток, часть стояла на заснеженных обочинах у входа в парк, раскинувшийся напротив Лолиного дома.
— Кажется, приехали, детка.
По бокам парадной двери стояли двое полицейских в форме. Майк показал им свой значок и спросил, как пройти в подвал. Один из копов кивнул в знак приветствия.
— Пресса еще не нагрянула? — спросил Майк, удивленный равнодушием средств массовой информации.
— Была и уехала, — ответил тот, что помоложе. Он переминался с ноги на ногу и сжимал и разжимал кулаки, чтобы не окоченеть. — Сделали несколько снимков мешка с трупом и свалили.
— Швейцар есть?
— Не весь день. Пришел в полночь. За входом следят только с двенадцати ночи до восьми утра. Кажется, мы его тут здорово потеснили. Мужик не отлипает от своей фляги и, похоже, сильно напуган. А чтобы попасть в подвал, где нашли труп, идите по лестнице или езжайте на северном лифте. Южный-то вообще закрыли. Там и лежало тело.
Парочка в вечерних нарядах украдкой взглянула на полицейских и, прошмыгнув мимо Чэпмена, скрылась в дверях. Когда в здание вошли мы, они еще стояли в дальнем правом углу холла около почтовых ящиков и пытались выяснить у смущенного швейцара, в чем дело. Их опередили две пожилые женщины во фланелевых банных халатах и один похожий на студента тип с фиолетовыми прядями в волосах. Значит, прикинула я, к рассвету большинство жильцов уже получат некоторое представление о случившемся от одного из этих источников.
Чэпмен открыл тяжелую дверь на пожарную лестницу. На лестничной клетке было темно, и мы медленно спустились на два пролета.
Лейтенант Петерсон сидел за пустым столом в комнате у подножия лестницы. Наверное, это кабинет управляющего, решила я. В зубах он зажал сигарету, а в руке держал телефонную трубку. При виде нас он поднял другую руку ладонью вверх, знаком приказывая Чэпмену помалкивать.
Закончив разговор, он поднялся и поздоровался с нами.
— Александра, как дела? Это заместитель комиссара, Майк. Могу я поговорить с тобой наедине?
— Бог мой, Лy, неужели я привез Соню Хени[4] только для того, чтобы посмотреть на тебя!
Петерсон даже не улыбнулся. Он жестом пригласил Майка в маленькую комнатку и закрыл за собой дверь. Я свернула за угол и поздоровалась с остальной командой из убойного отдела. Перед открытой шахтой лифта стояли четверо мужчин. Над их головами, словно гиря, готовая вот-вот снова сорваться вниз, нависло жуткое дно кабины. Говорили о рождественской вечеринке, намеченной на завтрашний вечер. Никто даже не упомянул об ужасной смерти, которая привела их всех в эту грязную комнатушку.
— Будешь делать взнос? — спросил меня Гектор Коррадо.
— Буду, если ты проследишь, чтобы я не выиграла. Батталья считает это ваше пари дурным вкусом. И говорит, что мы не должны баловать вас, ребята, своим участием.
— Выбери число, Алекс. Это обойдется тебе всего в двадцать баксов, зато в этом году на кону куча денег. Хочешь проиграть — бери поменьше. Черт, перед праздниками все как с цепи срываются, а эти начались как нельзя хуже. Ты слишком молода и, наверное, не помнишь, но, кажется, мы вернулись в восьмидесятые.
У полицейских из убойного отдела была традиция: они спорили на количество убийств, которое, по их мнению, произойдет до конца года. За ходом пари следил Гектор: поставить на то или иное число надо было до конца лета. Если до празднования Рождества оставались свободные места, делать взносы приглашали прокуроров.
— На сегодня в этом году на Манхэттене произошло только триста шестьдесят два убийства. В восемьдесят восьмом я промахнулся всего на шесть трупов. Тогда в общей сложности было совершено семьсот шестьдесят четыре убийства. Веришь, нет? И эти слизняки еще говорят, что перерабатывают. Расследований-то — кот наплакал!
Чэпмен оставил пальто в кабинете управляющего и вернулся с большим фонарем в руке. Протянув правую руку Гектору, он спросил, закончила ли работу бригада криминалистов.
— Угу, но местом преступления это можно назвать с натяжкой. Ребятам, которые прибыли сюда первыми, управляющий преподнес все как несчастный случай. Петерсон задействовал все свои связи, чтобы заполучить криминалистов и заставить их все здесь осмотреть. Как бы неофициально. Смерть считают подозрительной, но речи об убийстве пока нет. Не каждый день встречается дамочка, которая решает свести счеты с жизнью и падает из двери своей квартиры прямиком в шахту лифта. Особенно если перед этим кто-то заплатил кучу бабок, чтобы ее убрали, — высказал свое мнение Гектор. — Они сделали несколько снимков, потом труп вытащили. Да сами можете посмотреть. Все, что вы увидите, — просто темные пятна.
Лейтенант Петерсон — опытный детектив и глава убойного отдела — мог заставить отдел криминалистики делать почти все. Среди коллег он славился отличным чутьем и за свою карьеру заработал блестящий послужной список раскрытых преступлений. Люди знали, что он не станет понапрасну тратить их время и силы.
Майк присел на корточки и направил луч фонаря в темную шахту. Я положила руку ему на плечо, наклонилась и заглянула внутрь.
— Может, отойдешь, блондиночка? Знаю, по-твоему, ты сама излучаешь достаточно света, но при этом заслоняешь тусклую лампочку, которая висит у тебя над головой. А она очень бы мне пригодилась.
Я выпрямилась и отступила назад.
— Гектор, кто-нибудь уже спускался вниз и взял образцы того дерьма внизу? На взгляд и не разберешь, где кровь, где машинное масло. — Майк поднялся.
— Да, все это уже сделали.
— Отпечатки сняли? — спросила я.
— Никто понятия не имел, что именно считать местом происшествия, Алекс. Мы не знаем, сколько времени она пролежала в шахте: один час или четыре. А между тем здесь болтались управляющий, двое рабочих и несколько подростков. Никто не знал, кто она такая. Даже неизвестно, с какого этажа она упала
