«ассистенты», безумно вопя и размахивая руками, галопом неслись вглубь пустыни. А там…
Владимир невольно протёр глаза – на горизонте, уже удаляясь от их лагеря, вовсю пылила автомашина. Романов сам не заметил, как заорал изо всех сил, а рядом, позабыв о том, что она совсем голая, счастливо визжа, прыгала секретарша.
Глядя на разочарованные лица возвращающихся в лагерь людей, Романов улыбался – что с ним будет дальше и выживет ли он вообще, Володя не знал. Но следующий шаг ему был абсолютно ясен – бессмысленное сидение на берегу закончилось.
Из лагеря, собрав все нехитрые пожитки, вышло всего четырнадцать человек – двоих, ослабевших настолько, что они не смогли идти, оставили в лагере. Романов не стал утешать бедолаг, рассказывая сказки про спасателей, которых он пришлёт. Всем было ясно, что жить им до первых сумерек. В последний раз оглянувшись на море, босс уверенно зашагал в пустыню. Впереди, подгоняемые братьями, тащили бак с водой «бомжи». Из-за краешка земли показалось солнце. Начинался новый день.
За первый день их похода, группа потеряла еще одного мужичка. Тот всю дорогу сильно хромал, но молчал и не жаловался, а просто шёл, с каждым часом отставая всё больше и больше. Вечером, перевалив небольшой холмик, шедший последним Романов, потерял его из виду навсегда. Вода в баке почти закончилась и если б не внушающие надежду следы колёс, то Володя, пожалуй, махнул бы на всё рукой и остановился. «Бомжи» шатались от усталости и едва не падали, они даже бросили окончательно опустевшую ёмкость и никакие «уговоры» братьев уже не помогали. Лучше всех, как ни странно держалась безымянная синявка и Маша. Две последние женщины в их группе ходко шли, задавая темп всем остальным. К счастью ночью их никто не потревожил – люди попадали вокруг костра и моментально отрубились.
Романов проснулся от невыносимой вони. Гуляющий по степи ветер переменил направление и принёс запахи от спящих невдалеке «бомжей». Пара доходяг, вчера по пути живьём сожравших какую-то ползающую хрень, явно маялась животами. Матерящиеся соседи пинками отогнали страдальцев подальше в степь и снова повалились на землю – досыпать.
Володя сидел на земле и смотрел, как на востоке начало сереть небо. Близился рассвет, мужчина зябко передёрнул плечами – за последний месяц сильно похолодало и теперь он с тоской вспоминал ту изнуряющую жару, что встретила их в самом начале. Прохладный ветерок пробирал до костей, заношенный и порванный в нескольких местах пиджак не грел. Романов тяжко вздохнул, за ночь он совершенно не отдохнул – ноги гудели до сих пор. Пора было командовать подъём.
– Владимир Алексеевич! – шёпотом окликнули сзади. Володя обернулся – невдалеке, согнувшись и держась за живот, стоял один из болящих. Босс брезгливо сморщился. Запашок был ещё тот.
– Чего тебе?
– Мы там такое нашли! Вам точно будет интересно! Владимир Алексеевич, идёмте – это очень важно. – Согнувшийся в три погибели худой как скелет мужик нервно озирался по сторонам, поблёскивая очками.
Подозрительно осмотревшись и не заметив ничего необычного, босс подхватил свою дубинку, и последовал за кошмарно воняющим проводником.
Всего через сотню шагов, перевалив поросший колючкой невысокий бугорок, проводник остановился возле сидящего на земле приятеля. Сначала Романов ничего не понял. На засаду это было не похоже – оба доходяги смирно сидели на земле. Кругом была точно такая же пустая степь. Краешек солнца показался над горизонтом и осветил своими косыми лучами всё вокруг. Володя присмотрелся повнимательней и «на автомате» подошёл поближе к вонючим спутникам. В голове Романова взорвалась бомба – то, что он увидел, потрясло его. Давно и безуспешно логически выстраиваемая теория насчёт того где они находятся, моментально сложилась. Мужчина и не заметил, как у него подкосились ноги и он рухнул на сухую траву.
– Ты понял, да? – «Очкастый» негромко рассмеялся, а потом закашлялся. – Приехали. Последняя остановка.
Его приятель, пожилой измождённый мужчина молча сидел, морщился и держался за сердце. Было видно, что ему очень плохо. Романову тоже было ОЧЕНЬ плохо. Мозг онемел, в затылке возникло ощущение пустоты, а в животе ледяным холодом разливался ужас. В полном молчании прошло несколько минут.
Привычка думать, заложенная у Володи отцом, сработала и сейчас. Постепенно, перезагрузившись, нейроны мозга ожили и зашевелились. Взгляд Романова приобрёл осмысленное выражение, а вонь, идущая от соседей, заставила босса подняться на ноги и отойти. Никаких идей, что делать дальше у Владимира не было, но первый шок уже прошёл.
– Надо пойти – ребят позвать. – «Очкастый» тоже поднялся на ноги.
– А с ним что? – Романов указал дубинкой на второго. «Очкастый» обернулся и Володя изо всех ударил его по затылку. Страшно хрустнула кость и бедолага без звука свалился на землю. «Пожилой», всё так же держась за сердце, грустно улыбнулся, глядя в глаза Володе и, подставляя макушку, наклонил голову.
Очухался Володя минут через пятнадцать, сидя на холодной земле в двадцати шагах от убитых им людей. Зачем он это сделал, Романов не знал. Руки, руководимые подкоркой и интуицией, действовали сами по себе. Впервые в жизни убив, Володя не испытывал никаких эмоций. Вопреки ожиданиям, его совсем не тошнило, и было абсолютно на всё наплевать. Посмотрев на окровавленную дубинку, мужчина зашвырнул её подальше и, снова поднявшись на ноги, двинул к лагерю. Пора было будить людей.
Через два часа пути следы автомобиля привели изнывающих от жажды людей к небольшой рощице, в центре которой был родник.
«А что, в принципе, наверное, я прав». – Романов развалился в тени и наслаждался покоем. – «Информация это знание, знание это сила, сила это власть, а власть»…
Володя довольно зажмурился – про исчезнувших доходяг никто ничего не спросил. Ни утром, ни сейчас. Избавившись от совсем опустившихся «соплеменников» все с облегчением вздохнули и сделали вид, что их и не было. Возле рощицы один из братьев сбил палкой большую птицу и теперь народ наслаждался, тишиной, покоем, чистой водой и птичьими косточками. Мясо руководство оставило себе.
«В конце концов, такие козыри всегда пригодятся. Этих, которые на машине, догоним и поторгуемся. Лишний туз не помешает», – настроение улучшилось и, свистнув Машке, Романов направился к ближайшим кустам.
Привал возле родника растянулся на три дня – как ни торопил с выходом Владимир, его не слушали и никто не сдвинулся с места. Все отдыхали, охотились на птиц, в изобилии водившихся в округе, ели и спали. Снова ели и снова спали. Ниже по течению устроили помывочную и постирочную. Лишь на четвёртое утро, окончательно распугав всю живность на километр вокруг, приободрившийся народ, понаделав себе на всякий случай деревянных копий и дубинок, вышел в путь.
Впереди, далеко-далеко на самом краешке горизонта, появилась, едва различимая самым острым зрением, тонкая полоска моря.
– Молодцы, девочки! Сегодня все отлично поработали! – Алина, одетая в сногсшибательное танцевальное платье из латиноамериканской программы, хлопнула в ладоши. Женщины остановились и оживлённо зашумели – танцевать нравилось всем. Песнопения у костра народу, в итоге, приелись и Николай, получив согласие Ивана, предложил Алине устроить танцевальный кружок, волевым решением записав туда всех жителей посёлка. После двух занятий в кружке осталась одна «молодёжь»: Оля, Света, Ксюша, Дима и Юра-студент. Парни, после того как Светка наконец определилась, потихоньку помирились и хоть лучшими друзьями они не стали, но, по крайней мере, уже не дрались при каждой встрече. Зато все остальные каждый вечер присутствовали на занятиях, с удовольствием наблюдая за танцующими парами. Да и Алина, чувствуя, какими влюбленными глазами на неё смотрит муж, каждый вечер выходила в новом платье и туфлях. Народ ошарашено пялился то на сверхэротичные костюмы из «латины», то на белоснежные бальные платья из европейской программы. На фоне плетня кухни, костра и хаты, крытой камышом, смотрелось это шизово. Поболтав ещё немного, люди разошлись «по домам» спать.
– Солнышко, ты у меня самая красивая на свете! – От переполнявшего его счастья Иван задыхался и говорил банальные вещи – мозги отключались. Дежурить всю ночь возле костра, не хотелось совершенно. Хотелось послать всё куда подальше, обнять жену и унести её в палатку. И не вылазить оттуда никогда. Словно прочитав мысли мужа, женщина нахмурилась и шутливо погрозила ему пальцем.
