посёлочек. Стас, взяв в качестве эксперта деда, подсадил того на закорки и, словно бульдозер, допёр сухонькое тело старика до моря. Иосиф Гансович походил, покрутил носом, поговорил с «беглыми» и признал этих ребят для Семьи неопасными и где-то даже полезными. Во всяком случае, рыбу и соль они теперь получали регулярно, взамен поставляя овощи и мясо. Стас сразу потерял к ним интерес и оставил их в покое.
Без особых сантиментов силовики посёлка задушили двух цыганских подростков, «залетевших» с садовой тачкой ворованных вещей с чьей-то дачи и одного насквозь отмороженного наркомана.
И теперь, после почти что года каторжного труда, поиска, сбора и селекции людей, Станислав Георгиевич мог совершенно точно сказать, что если не произойдёт чего-нибудь совсем уж экстраординарного, то они, а самое главное, их дети – ВЫЖИВУТ.
– Ну чего там? – Олег сидел на лавочке у здания Правления. – Решил чего?
– Я с отцом ещё разок поговорил, надо к этим, степным, сходить. – Взгляд Лужина стал очень недобрым, смерти брата, он так и не простил. – Батя говорит, там нормальные мужики остались, уроды все закончились. С ними можно иметь дело, а я бате верю. Тамошний хозяин отца приглашал, говорил – дело есть. Вот, думаю, схожу. Уважу. Станислав многообещающе потёр огромный кулак и зло хохотнул.
– Сергей там девушек пересчитал. – Олег забарабанил пальцами по лавке. – Говорит там две молодые девчонки без пары. И ещё пара баб постарше – тоже. Сам знаешь…
Стас знал. Несмотря на то, что девушек и женщин в общину брали вообще всех кого смогли отыскать, здоровых женщин детородного возраста было на пять человек меньше чем мужчин. Пока эту проблему удавалось сдерживать – одна из приглашенных дам «в возрасте» не отказывала никому. Но вечно так продолжаться не могло. Да и мама уже оччччень сильно морщила нос при виде этой «мадам».
– Девчёнки, Серёжка сказывал, красивые… – Олег улыбался. – Я просто боюсь, как бы у ребят крыша не съехала.
– Ты пойдёшь, я пойду, всех «женихов» возьмём. Они парни видные и не уроды моральные, глядишь, что у кого и сладится. Силой баб тащить не будем. – Стас снова погладил кулак и мысленно добавил. «Может быть…»
Маляренко смотрел на стоящего перед ним человека-гору и глазам своим не верил. Впервые за последний год он вдруг осознал что он, Иван Андреевич Маляренко, вовсе не так могуч, каким привык себя считать. «Ни хрена ж себе!»
Ване было очень неуютно, но он не показал вида, а лишь изобразил «искреннюю» улыбку, когда его немаленькая ладонь исчезла в протянутой гигантом лапище.
– Так ты говоришь – сын Георгия Александровича? – Иван сразу попытался расставить все точки над «ё», показав гостю, что хозяин здесь – он.
– Угу. – Лужин, не глядя на собеседника, похлопал его по плечу, осторожно, в треть силы, пожал ладошку местного, при этом быстро оглядывая собравшуюся толпу.
– Хлопцы, привал! – Второй детина, не намного меньшего роста, по-хозяйски прошёл к столовой и аккуратно поставил на стол плетёную коробку. «Хлопцы», жадными глазами разглядывавшие местных «гарных дивчин», зашумели и расточая щедрые улыбки женщинам, двинули к костру.
– Я ждал… Геогрия Ал… – Ваня растеряно смотрел на хозяйничающих пришельцев. Семеро здоровых, молодых парней были чисто выбриты, подстрижены и одеты в чистую и даже (!) в выглаженную одежду! Женщины посёлка оживлённо суетились вокруг гостей, украдкой постреливая глазами на самые понравившиеся экземпляры, и совершенно не обращали внимания на пришибленных Маляренко и Звонарёва. Угрюмо переглянувшись, вождь с прорабом поплелись к столу. «Мдааа… запусти козла в огород…»
Маляренко со злобой буравил широченную спину Лужина-младшего, по хозяйски осматривавшего посёлок и, особенно, новый коттедж.
«Хотя… чего это я? Сам же звал в гости, да и, если честно, запустил ты себя, Иван Андреевич!»
Иван посмотрел на Звонарёва – худой, как палка, чёрный, как папуас, да ещё и заросший как дикарь.
«Мда, а ведь вы, Иван Андреевич, ничуть не лучше выглядите… да и одежда на вас…»
Одежда подкачала. Вещи от частой стирки, чистки и почти ежедневной носки постепенно пришли в почти полную негодность. Пока ещё держалась кожаная куртка Иваныча и башмаки, но это – пока. «Мля!»
– Стас. – В глазах Лужина читалась нескрываемая брезгливость, но руку он протянул первым. – Давай уж познакомимся, как следует. И поговорим. Так сказать, о делах ваших скорбных покалякаем. Маляренко изобразил самую простецкую маску придурковатого рубахи-парня.
– Ваня. Да чего ж ты нас так? Хорошо живём ведь! «Началось… Интересно, убьют сразу или сначала помучают?»
Иван оглянулся на шумящих позади людей, мужчины и женщины перемешались и дружно знакомились. Лишь Юрка с Настей сидели с краю, держась за руки и ни во что не вмешиваясь, да Звонарёв с крыльца дома печальными глазами смотрел на звонко смеявшуюся Ксению. Ване, почему-то, стало очень обидно за прораба. «И эта сука туда же…»
– Присядем? – Стас был серьёзен и шутку не воспринял. «Попробую…»
– Нет. Пойдём, пройдёмся. – Иван кивнул на выход из посёлка. – Время есть ещё, так? – Он пристально вгляделся в холодные глаза гостя. – Пока бабы там на стол соберут…
«Не дурак», – Станислав внимательно рассматривал висящее на спине «местного» громадное мачете в ножнах. «Соображает, зачем мы здесь».
– Рассказывай, Иван, рассказывай. Время нынче дорого.
Это было, как в сказке. Они были, словно пришельцы из другого мира. Из того, куда они целый год не могли попасть. Алина словно во сне, о чём-то разговаривала, чему-то смеялась, что-то делала. Пришедшие сегодня в обед из степи парни, словно сошли с глянцевых обложек. Господи, как давно это было! Показательные выступления в Праге и Дрездене. Греция, яхта. А интересно, как там её «пыжик», кто на нём сейчас ездит? Алина оглянулась – Иван ушёл куда-то с главным этих ребят, ладно… Боже! Как она выглядит! Во что одета! Торопливо извинившись перед незнакомым мужчиной, которому она помогала выкладывать на стол овощи из принесённого им короба, Алька рванула в дом – переодеваться и приводить себя в порядок. Ура – будет Праздник!
Стас смотрел на бескрайнюю степь, слушая вполуха рассказ Ивана. То, что он рассказывал – не укладывалось в голове.
– Подожди, это что же получается, из тридцати пассажиров автобуса только та блондинка в живых осталась, а из вас, «аэропортовских», из десятка мужчин только трое в живых? Вы чего тут, совсем омуели?
Ивану эта арифметика была как серпом по одному месту, но и не подумал оправдываться, во-первых – ничего не докажешь, а во-вторых… да, так всё и было. Все гневные речи, приготовленные им о том, что разорять посёлок в нынешних условиях стыд и срам, были не по адресу.
– Стыд и срам! – Маляренко вздрогнул и испуганно посмотрел на Лужина. «Он что, мои мысли читает?»
– Стыд и срам! Я сюда пришёл, честно тебе, Иван скажу, с недобрыми намерениями. Брата я вам всем, тебе лично, никогда не прощу. Знаю, что не ты, что не причём, но всё равно… Ну ладно, думал Бог с ними… живут себе и пусть живут. Думал, приведу «женихов», уговоримся как-нибудь, пару девчонок заберём. По согласию, не силой. Специально ребят в лучшее нарядили, всем миром одежду собирали, готовили. А тут… одна баба беременная! Одна! И куча покойников. Вы жить хотите или доживать? Вы о чём вообще думаете?
Лужин покачал головой: – Теперь я буду думать, что с вами со всеми делать. Иван обошёл ОМОНовца по кругу и встал перед ним лицом к лицу.
«Мент. Ну-ну. Вопрос на миллион: как реагирует мент, когда ему говорят „нет“»
– …?
– Тебя никто и спрашивать не будет. – Стас тоже собрался и приготовился. – Всех женщин, кроме беременной, уведём силой. Стерпится-слюбится. А вы тут… живите, как хотите. Ясно? А сейчас, расскажи ка мне, откуда у вас столько таких занятных вещиц? «Нет»
