этого звена и должен был быть главной кадровой политикой в войсках.В этой же войне многое было пущено на самотек. О рядовом составе заботиться было некому. Бессмысленно было хватать в Сербии беженцев, когда много из тех, кто был в армии по несколько лет ничем, кроме автомата не владели, да и из того толком стрелять так и не научились, расстреляв десятки тысяч патронов. Расширение возраста мобилизуемых да 60 лет, вызванное нехваткой людей с середины войны, так же сыграло отрицательную роль, ибо люди старших возрастов находились в одних рядах с людьми младших возрастов, что, естественно, вело к дальнейшему снижению уровня боеспособности, особенно при наступлении.В обороне правда подобная мера часто была весьма нужной из-за большой обязательности пожилых людей при несении положенной «стражи», то же самое относилось и к «радной обавезе'(рабочее обязательство), которое представляло собой мобилизуемых на несколько недель один раз в несколько месяцев работников различных предприятий и учреждений. Это выбивало последних из графика работ,а в то же время на фронте служило для механических затыканий дыр при, естественно, весьма низком качестве выполнения боевых задач/.
Таким образом, затягивание позиционной войны строительством сотен километров траншей и с ростом неприятельских сил требовало все новых войск, и те создавалась без всякой изобретательности в надежде на « народные силы». Народность — вещь, конечно, хорошая, но надежда только на народ говорит о неспособности и халатности власти. К тому же, придавать понятию народа мистические свойства своеобразной палочки-выручалочки — значить отвергать необходимость постоянной работы по улучшению военно-политической мощи государственного аппарата.
В Югославии же, в силу известных исторически событий XX века, впрочем происшедших катком по всем европейским народам, боевой дух в народе был изрядно подавлен. Сербский народ находился на особом положении у старой коммунистической власти, как «исторический угнетатель» народов в королевской Югославии. С началом Югославской воины сербы, конечно, были подняты на войну, но далеко не все далеко не в полную силу. Тем не менее, и этот не столь большой боевой заряд стал растрачиваться в постоянных перемириях и остановках огня при совершенно неудовлетворительной организации и военной и гражданской жизни. Свою роль сыграла и сама человеческая природа, не дающая большинству людей понимания важности жертвы за общее дело. Вообщем, не было ничего удивительного в том, что для участия в наступательных действиях, пусть даже тактического характера с ходом войны и ростом ее тяжести способных людей найти было все тяжелее. Невозможно вести чисто оборонительную войну, хотя бы потому, что противник все же имеет свойство, нападать, а не только обороняться, пассивный отпор противнику ослабляет боевой дух в войсках, ибо тут воинскую природу не переменить, и без побед, хотя бы малых, боевой дух не удержать и опыта не приобрести. Войска же хорватов, но в особенности мусульман, как бы то ни было своих нападений не прекращали. Естественно, что в войне с превосходящим по силе противником, они с течением времени набирались опыта и в наступлении и в обороне. Ото не избавляло их от сражений, да и военное дело у них было поставлено отнюдь не на блестящем уровне. Однако и сербские силы пытались до конца войны им парировать на основе все тех же старых схем из ЮНА. Например, Главный штаб ВРС имел в прямом подчинении лишь бригаду/а по сути полк/ Сербской Гвардии /не путать название одноименных добровольческих формировании на примере СГ из Илиджи или СГ из Югославии/,дислоцированную в Калиновике несколько южнее Сербского Сараево и Заштитни пук/защитный полк/, дислоцированный в Хан-Пиеске несколько севернее Сербского Сараево, где так же находился и Главный штаб ВРС. Обе части пополнялись, в основном, «младым войском», то есть срочнослужащими и несколько подразделений военной полиции, диверсантов боевого и тылового обеспечения, в большей степени пополненные военнослужащими —контрактниками, коренным образом ситуацию измените не могли. Возвращаться к оценке способностей срочнослужащих не стоит, но ясно, что они, даже отдавая все от себя, не могли быть тем «кулаком», которым командование бы пробивало в нужном месте неприятельскую оборону.На деле их постоянно приходилось усиливать различными ударными/интервентными/ отрядами в ходе проведения операций, что все равно не избавляло их от немалых потерь. Логично было, хотя бы на худой конец создать несколько таких отрядов на постоянной основе в составе «Младо войско'/молодое войско/,как часто называли эти части в местной среде, но этого не произошло и опытным кадром в них были лишь командиры взводов и рот.
Что же касается самих ударных отрядов, то они нередко слались в бой командованием без планирования операции, а нередко и просто на «убой» с полным сознанием не только о возможных потерях, но и о явной ненужности таких операций. Возможно кто-то этим хотел «щелкнуть» о носу «зарывавшихся» командиров таких отрядов, многие из которых были может и смелыми бойцами, но бестолковыми командирами. Однако эти командиры находились на должностях в воинской организации и было безрассудно выяснять отношения с ними на крови простых бойцов, в конце концов, в своем большинстве узнавших об этих командирах с их поставления на эти должности.
Безответственность наверху и дилетантство внизу привели в конечном итоге к тому, что желающих участвовать в акциях становилось все меньше. Посылка в акции сводных групп из состава обычных подразделении себя не оправдало из-за их общей низкой сплоченности и подготовки, а положенные по штату в частях разведывательно-диверсионные и военно-полицейские подразделения не обладали ни достаточным числом бойцов, ни боевой техникой, ни опытам штурмовых акции. К тому же и оснащены они были, как правило, легким вооружением, и далеко не всегда имели больше пары единиц легковой бронетехники, а нередко и вообще ее не имели. Разведывательно-диверсионные подразделения должны были прежде всего поставлять разведданные в штаб, но и эта разведка шла почти исключительно во фронтовой полосе без рейдов в тыл противника.Военная полиция использовалась, главным образом, для охраны объектов в тылу и патрульно-постовой службы, а командиры неохотно отрывали не для фронта.Интервентные же взводы военной полиции могли решать лишь очень ограниченные по масштабу задачи из-за своей малой численности. Со временем, правда, число разведывательно-диверсионных и военно-полицейских подразделений увеличилось и, они появлялись порою даже в иных батальонах, но продолжали оставаться о численности на уровне нескольких десятков бойцов из-за все того же недостатка боевой техники и личного состава, наконец, из-за обычного дилетантства не были должным образом подготовлены для выполнения поставленных задач на фронте . Задачи же эти состояли в прорыве неприятельской обороны, в захвате определенных его объектов, либо наоборот, в остановке неприятельских прорывов своей обороны.Все это вызывало появление большого количества различных формирований, которые, несмотря на названия разведывательно-диверсантских или «специальных» интервентных, использовались как ударные отряды.Именно поэтому их можно было вообщем назвать «ударными» ради простоты и истинности в их описании.
К их числу относились вышеупомянутые разведывательно-диверсионные и военно-полицейские /интервентные/ отряды, и такие, не предусмотренные в ЮНА что по численности, что по организации, отряды получали от командования наиответственные задачи. Оснащены они были лучше остальных войск, но главным образом с помощью частных спонсоров.Со временем стало признаком хорошего тона местной власти что военной, что гражданской иметь при себе такой отряд. Именно в эти отряды и прообразовывались разнообразные группы местных и приезжих добровольцев из начального периода войны. Это не означало, что все добровольцы были включены в ударные отряды. В них вошла лишь лучшая часть добровольцев, и стоит заметить, что лишь русские добровольцы в своем большинстве включались в такие отряды с большой охотой, естественно, не из-за политических нужд.
Я лично, твердо убежден, что ударные отряды, несмотря на все свои недостатки, могли стать основой для новых вооруженных сил, которые должны были бы появиться, коль действительно бы переменилась политика наверху, а, разумеется, и идеология. По моему мнению, все ведь было элементарно и требовало лишь узаконить создание нескольких отрядов под единым командованием. Так, например, каждой бригаде можно было создать, допустим, ударный отряд из отличившихся бойцов,выразившых добровольное желание служить в нем,дабы что большое число игады получило хотя бы трехмесячный опыт службы в нем.Необходимо было иметь и резервистов-ударников в обычных подразделениях бригады привлекаемых по необходимости к операциям.Надо было бы включить в его состав лучшие силы и средства бригады, обеспечив этим ему большую маневренность. В этот отряд вполне можно было включить и разведслужбу бригады.Организовав боевые дежурства в боевых дозорах и на наблюдательных постах силами разведгрупп этого отряда, можно всегда быпо вызвать главные силы отряда, разделенные на несколько ударных груп и груп боевой и тыловой поддержки.Эти группы быпи бы готовы выступить, в случае внезапного нападения противника, на оборону, удерживаемую остальными подразделениями бригады.Эти же «остальные»
