вынужденые ,не в пример сербским бойцам, экономить боеприпасы под страхом наказания, могли лишь поглубже вжиматься в землю, стараясь часто при первой открывшейся возможности, побыстрее отступить. Даже специальные силы несли большие потери из-за неудовлетворительного командования и дисциплины в них, либо бросаясь без подготовки на сербские линии обороны, либо непродуманно посылаясь в сербский тыл, где они, в свою очередь, часто могли обнаружить себя какой-то иррациональной выходкой вроде нападения на случайною легковую машину или поджога домов. Большие потери в мусульманских специальных силах приводили к сокращению до двух-трех недель или отмене военного обучения, на которое не хватало ни средств, ни времени, а в общем-то, и желания.Тем не менее значение специальных сил в мусульманских вооруженных силах было куда большим, в отличие от значения таких же сил у их противников.
Без сомнения наиоригинальным и наиуспешным шагом мусульманского военно-политического верха в создании вооруженных сил было создание, а точнее разрешение на создание сил моджахединов. В изучении югославской войны движению моджахединов было уделено очень мало внимания всеми сторонами, хотя это было пожалуй наиреволюционным явлением в этой войне. Причины подобного невнимания лежат опять-таки в догматизме в идеях и политике современного западного мира, частью которого, пусть и со многими оговорками, была как Югославия, так и Босния и Герцеговина. Отказавшись от христианских ценностей, политики этого мира, не могли признать, что далеко не весь мир пошел их путем, и для исламского мира все «цивилизованные» нормы и законы остались не особо важной внешней шелухой, которую они вынуждены были использовать. Положение усугублялось и тем, что исламский мир является объективно наиопасным неприятелем не только современного западного мира, но и всех народов, более-менее условно называемых христианскими. Не стоит тут повторять о важности идейного Фактора в войнах, являющихся частью мировой идейно— политической борьбы, но ясно, что исламский мир при существующем порядке вещей становиться все более сильным и, пользуясь многими преимуществами западной цивилизации, сам взаимностью Западу не отвечает.Пусть ныне кто-либо найдет следы участия каких-либо христианских крестоносцев в войнах не то что в 20 века, но и в войнах 18-19 веков. Это почти невозможно, ибо даже очевидно христианские восстания балканские народов, либо войны христианских монархов Европы против исламского мира несли в себе признаки довольно узких государственных и национальных интересов. А христианские народы уже в 20 веке христианство из политики почти изгнали и даже настолько идеологические войны, что велись в 20 веке в России, Испании, Югославии, Греции, Польше, Венгрии в куда большей мере велись под политическими, нежели религиозными лозунгами в противоположность таким гражданским войнам из 17 века. В исламском же мире конца 20 века наблюдается вспышка религиозных войн и конфликтов как внутренних, так и внешних.Типичны примеры войн исламских партизан в Афганистане и Чечне, соответственно с советскими и российскими войсками, а и войн с собственными сонародниками, христианскими милициями и с израильской армией в Ливане и в Алжире — с правительственными силами и отядами самообороны своих же «братьев- мусульман». Это лишь наиизвестные случаи, являющиеся лишь характерными проявлениями джихада, как формы борьбы за исламский порядок и следы этого джихада легко можно обнаружить в почти любом современном вооруженном конфликте, в котором участвуют мусульмане, как самостоятельная сила. В югославской войне джихад впервые после балканских войн /1912-1913 годов/ опять появился в Европе, но в данном случае он вспыхнул с куда большей силой в постсоциалистической Боснии и Герцеговине конца XX века, нежели в полуфеодальной распадавшейся Турции начала ХХ века.
Уже само появление моджахединов в Европе должно было бы хоть как-то встревожить ее народы, если бы они действительно обладали самостоятельным и здравым мышлением, но на самом деле общественной реакции не последовало, и более того, уже позднее во время войны на Косово 1998-1999 годах моджахедины выступили сначала косвенным, а затем и прямыми союзниками НАТО благодаря участию в боевых действиях против югославских вооруженных сил на стороне албанской УЧК(по албански — Ushtria Clirimtare e Kosoves, по сербски ОВК — освободительное войско Косово, а по-русски ОАК — освободительная армия Косово). Но еще более поразительны насмешки и пренебрежение, которыми отвечало абсолютное большинство сербских и югославских политиков и журналистов не только из ряда прозападной оппозиции, но и из рядов тогдашней официальной власти на предупреждение отдельных сербских ученых, политиков и военных об исламской угрозе. Куда большее их внимании привлекли несколько избиений цыган местными «бритоголовыми», произошедшие в Белграде в 1998 году,нежели тысячи моджахединов, воевавших на территории бы шей Югославии с 1992 года, многие из которых даже остались на мусульманской территории Боснии и Герцеговины. Это относится прежде всего к району Зеницы, Какня, Травника, но в первую очередь на бывшее сербское село на Озрене-Доня Бочина и несколько ему соседних сел, ставших их базами и одновременно местом жительства где то до середины 2001 года. Более того, довольно организованнее движение моджахединов(Организация исламской омладины-www.saffbih) смогло но только сохраниться осле войны, но и организовать посылку новых добровольцев сначала в Албанию и на Косово /1998-99гг/,а затем и в Чечню /1999-2002гг/. При этом самое тревожное для сербской стороны должно было бы быть то, что большинство моджахединов были местными мусульманами, еще недавно подверженными всем влияниям западной культуры. Точно такой же процесс начался позднее и в албанской среде. Все это говорит о том, что движение моджахединов смогло «осесть» в местной, далеко не религиозной среде, и конечно, терпя поражение, оно все же смогло собрать силы для борьбы за власть в местном мусульманском обществе и так достаточно исламизированного в силу заданного шовинистического антисербского, но и антихорватского, а по большому счету, антихристианского движения местных мусульман.Конечно многим сербским политикам нет дела до судеб христианства, но ведь приход к власти моджахединов автоматически означает войну даже в ущерб интересам местных мусульман, ибо для ислама национальных интересов нет. Это хорошо увиделось в иррациональном провоцировании российской армии в Дагестане и 1999 году чеченскими исламистами.
Победа моджахединов далеко не неотвратима, и они вполне могут быть разгромлены так же, как это не раз было в истории, но с другой стороны, не стоит забывать той быстроты, с которой мусульманские войска в прошлом покоряли огромные пространства от Ирана и Индии, до Испании и Венгрии, да и ныне они, практически, уже наполовину завоевывают многие европейские города, как например, Париж.Нельзя тут всех мусульман оценивать, подобно иным сербским политикам, как стадо бестолковых баранов, могущих побеждать лишь массой. Исламский мир нередко давал и весьма способных и храбрых вождей, ведших свои войска, в которых к тому же всегда были весьма отборные части, к победам. Ислам, помимо этого, обладает большой духовной силой и может побеждать и силой идеи. Не раз уже под его знаменами в бой шли его же вчерашние противники, в том числе из числа бывших христиан. Ныне такое же можно наблюдать во многих европейских высокоразвитых экономически странах, где, порою,этнические немцы, французы или англичане не только принимают ислам, но и добровольно становятся новыми «янычарами» исламских фундаменталистских движений. Это происходило и в Боснии и Герцеговине, пусть и в несколько ином виде, хотя уже само вступление тех или иных хорватов, но в особенности сербов , в ряды мусульманских вооруженных сил психологически отрывало их от собственных народов и всей их культуры, а тем самым и церкви, и делало восприимчивыми к исламскому влиянию. Само движение моджахединов не является изолированным явлением, а тесно связанно со всей исламской религией. В последней совершенно закономерно идет борьба различных направлений и не для всех в нем приемлемы моджахедины, однако, это характерно для всех общественно-политических движений, каким одновременно и является исламская религия. Известно, что и «красные кхмеры» в Камбодже далеко не всем в мировом коммунистическом движении нравились, особенно после того, как, покончив с собственными «буржуазными» эксплуататорами и их «наемниками» после отступления славных коммунистических противников американских оккупаторов и их пособников,они принялись за собственных и «вьетнамских» товарищей, однако недовольство «красными кхемарми» советской Москвы не многим облегчило участь сотен тысяч простых камбоджийских крестьян, убитых в пылу революционной борьбы поддержанной этой Москвой.
Моджахедины являются в сущности лишь военным крылом исламского фундаменталивмакого движения, управляемого уже вполне признанными исламскими религиозными авторитетами и тем самым они вполне «легитимны» для всего исламского мира. Глупо и недобросовестно называть их «обычными бандитами». То, что власти многих исламских стран ведут с ними ожесточенную борьбу, как например, в Алжире, Египте и Ираке, вовсе не означает, что эти власти отрицают сами исламские принципы джихада, ибо сам по себе джихад для них приемлем и его термины они используют в борьбе с внешними неприятелями. Даже наипрозападная Турция, запрещая исламский фундаментализм у себя дома, прямо или косвенно поддерживала его в других странах, в частности в Чечне и в Боснии и Герцеговине, ибо уже сама турецкая
