Давненько Катрин не приходилось видеть такого ужаса в человеческом взгляде.
«Не поверят, — с досадой подумала она, — „настучат“ как на паникершу, и поделом».
— Шо то робыться? — пролепетала черноглазая женщина. — Яков, ты розумиешь, шо пани каже?
— За что вы нам гибель сулите? — тихо спросил возница. — Что у нас за судьба такая?
— Сопли подберите, — грубо проговорила Катрин. — День-два у вас еще есть. Довезете семейство до станции, сажайте на поезд. Телегу продайте или бросьте, а сами… Как совесть подскажет…
Катрин похлопала лошадь по тощему крупу. По старой памяти девушка испытывала слабость к клячам.
— Ускоряйтесь, товарищи. По-стахановски…
— Может, тебя подвезти? — спросила черноокая девушка. — Тебе ведь в Жечуб?
— Спасибо, за мной машина придет. Можно тебя на секундочку?
Девушка спрыгнула с телеги и пошла рядом с Катрин.
— Тебя как зовут?
— Дора.
— Понимаешь, Дора, меня по тревоге подняли. Схватила вот, — Катрин подергала себя за ворот гимнастерки. — Значок на блузке остался. Мне в штаб ехать, неудобно, инструктор все-таки. Не выручишь?
— А я? — дернулась черноокая девушка.
— Я тебе расписку напишу. И потом… Вы поосторожнее. На националистов можете наткнуться. Сейчас всякая шваль с оружием повылазила. А ты еще и со значком…
— Я не боюсь! — вскинула нос Дора.
— Не будь дурой. Глупо умирать — непростительное пижонство. Война будет долгой, — Катрин поспешно раскрыла портфель, принялась царапать карандашом на бланке с печатью.
Дора неохотно отвинтила значок.
«
— Счастливо, товарищ Дора. Торопитесь, здесь в ближайшее дни бои начнутся…
Скрип телеги, ускорившейся на целых полметра в минуту, стих вдалеке. Катрин проковыряла дырку в гимнастерке, привинтила значок и с чувством исполненного долга уселась на портфель. Рубиновый флажок вызывал сложные чувства. Ладно, не будем трогать чужие идеологические принципы. Здесь за такой значок пристрелить запросто могут, а значит, носить его не так уж стыдно.
Колонна появилась только часа через полтора. Рычание двигателей девушка услышала издалека. По дороге промчались два мотоцикла с колясками. Катрин разглядела торчащие стволы пулеметов, запыленные каски бойцов, лица, скрытые большими очками. За мотоциклистами проскочил танк. Скорость движения несколько озадачила девушку. Ладно, мотоциклы, но и «БТ-7»[11] едва ли уступал юрким тарахтелкам в скорости. Сидящую в кустах Катрин окутало густым облаком пыли. Ни хрена себе — дождалась. За танком на такой же приличной скорости потянулась длинная вереница «ЗИС-5» и полуторок, крытых брезентом.
Раздумывать было некогда. Катрин, прижимая к себе портфель, бросилась к дороге. Задержала дыхание, чтобы не наглотаться пыли, поднявшейся до небес, и запрыгнула на подножку грузовика.
— Куда?! — взвизгнул усатый техник-интендант 2-го ранга. — Не положено, гражданка!
Катрин бухнула ему на колени портфель.
— Назад! — завопил техник-интендант, хватаясь за кобуру «нагана».
— Столкните ее, под арест попадем! — закричал водитель и, цепляясь за баранку, потянулся ударить девушку в лицо.
— Сидеть! — заорала Катрин. — Ты у меня сам под трибунал пойдешь, чмо необученное.
Девушка свободной рукой выдернула из кармана гимнастерки свое удостоверение, сунула под нос командиру.
— Развели анархию, товарищ техник-интендант. Думаете, раз война, так и управы на вас нет? Мне в штаб дивизии, срочно. Дело первостепенной важности.
— У всех первостепенной, — пробормотал техник, пытаясь разглядеть прыгающее перед носом удостоверение.
— У меня важнее, — партия приказала. — Катрин на всякий случай убрала удостоверение, а то еще вычитает товарищ с двумя кубиками что-нибудь не то. — Мне еще из Жечуба возвращаться. Главное — штаб дивизии на месте застать.
— Сначала я вас в Особый отдел сдам.
— Сделайте одолжение. Мне как раз туда нужно. Ты, товарищ техник-интендант 2-го ранга, как будто не советский человек. Тебе что, моего удостоверения недостаточно? Поддержал бы девушку, пока я под колеса не слетела.
Действительно, грузовик трясло немилосердно.
Техник нерешительно ухватил Катрин за локоть.
— Что ты меня будто кисейную барышню держишь? — засмеялась она. — Лучше я в кузове посижу.
— Сорветесь, — пообещал водитель.
— У меня двадцать прыжков с парашютом. — Катрин ухватилась за борт. Закинула длинную ногу.
— Не положено! — с опозданием закричал техник.
— Портфель мой держи, — ответила девушка, перебираясь в кузов. Действительно, сорваться было проще простого. Со слегка ушедшим в пятки сердцем Катрин уселась на брезенте. Под многострадальной задницей оказались жесткие снарядные ящики. Держаться неудобно. С полуторки, шедшей следом, вовсю глазели. Акробатический этюд явно произвел впечатление.
Катрин вытерла косынкой лицо. — Мимо промелькнул пруд. Колонна уже вошла на окраины большого села. Промелькнул пост с пулеметом, наскоро зарытые в землю противотанковые пушки, загнанный во двор и замаскированный ветвями броневик. Снова машины, прицепы, снующие между плетней красноармейцы.
Колонна начала притормаживать.
Катрин заколотила по кабине:
— Где Особый отдел? Давай туда!
Из кабины донесся неразборчивый, но явно неласковый и сугубо отрицательный ответ.
Девушка и сама знала, что отделяться от колонны и развозить ее по селу никто не будет. И не надо.
— Портфель давай. Ничего не знаете, разъезжаете здесь, как махновцы. Я вот доведу до кого надо…
Наглость — второе счастье.
Катрин, держа портфель под мышкой, спрыгнула с подножки и с независимым видом отправилась в обратную сторону. На нее поглядывали, но без особых подозрений. Во-первых, на улице мелькали местные жители, а во-вторых, все военные были заняты делом. Девушка проскочила между грузовиками бесконечной колонны, нырнула в проулок. Как бы штаб дивизии отыскать? Спрашивать не будешь, останавливаться и высматривать — тоже не лучшая идея.
Жечуб оказался селом зажиточным. Из-за заборов свисали ветви яблонь и слив, аккуратно мощенные улицы повели девушку к центру села, где над крышами домов торчала колокольня. Еще выше кружилась стая голубей. Мирная картина. И куда только органы смотрят? Даже птичек не реквизировали. Шпионы, наверное, шляются табунами.
Катрин вышла на улицу, сплошь заставленную техникой. Запахи бензина, навоза и новенькой амуниции густо смешались с ароматом свежесваренного борща. Стрелковая рота, усевшись вдоль зеленых заборов, поглощала поздний обед. Звякая ложками, красноармейцы провожали взглядами девушку. «Чего уставились, ну, порвался немножко сарафан», — подумала Катрин, глотая слюну. Есть хотелось ощутимо.
