расчетливый тип из всех начальников, которых мне посчастливилось знать. Если он решит, что выгоднее ваше исчезновение, его вряд ли остановит то, что вы земляки.
– Спасибо, Квазимодо. Я не столь наивен, чтобы очертя голову лезть в петлю. Прошло столько лет, еще год или два ничего не изменят. Я хорошо подготовлюсь, прежде чем беседовать с «земляками».
– Удачи, док. Если возникнет желание, приезжайте на Север. Я, конечно, человек маленький и приглашать не имею полномочий, но уверен, вы найдете там занятие по душе. Лекарь вы действительно магический. Ваш гипсовый способ лечения переломов меня просто потряс.
Доктор поморщился:
– Нашел о чем говорить – любой человек Оттуда знает, что такое гипсовые бинты.
– Может, и знает, – пробурчал Квазимодо, – да только что-то я не заметил, чтобы на Флоте гипс на поломанные руки-ноги накладывали. По-моему, Найти наплевать на раненых. Смотрит на непригодных для дела людей как на мусор.
– Он адмирал и не может вдаваться в мелочи.
– Козел он, – проворчал вор. – Я у него как на крючке сидел.
– Трудно тебя удержать, герой Гюго, – улыбнулся Дуллитл. – Кстати, могу я задать один вопрос? Мне любопытно это знать как практикующему врачу. Где ты свою травму получил? Это ведь не боевое ранение?
Квазимодо молчал.
– Извини, – сказал Дуллитл. – Пустое любопытство. Не стоит отвечать.
– Да нет, док. Если я пережил эту маленькую неприятность наяву, почему мне и не вспомнить и не сказать о ней несколько слов? Вы правы – никакого боя не было. Был кулак и пара перстней на нем. И был мой болтливый язык. Никакой справедливости в мире – виноват язык, а пострадала вся морда.
– Черт! Просто кулак?! – ужаснулся доктор. – Я думал, по меньшей мере шипованное копыто или бревно какое-то таранное.
– Нет, – вор ухмыльнулся, – просто кулак. Умеют у нас в Глоре глупых малолеток воспитывать…
Доктор Дуллитл со своими людьми уходил по дороге к городу, а трое всадников смотрели им вслед.
– Вот, никто больше на нас конь-яком дышать не будет, – с некоторой грустью сказал фуа.
– Док перестал пить, – заметил Квазимодо. – Но у нас баклажка про запас имеется. Для профилактики.
– Может, я когда-то и соскучусь по этому пойлу, но только не сейчас, – запротестовал ныряльщик. Выползший на его плечо геккон согласно защелкал-зашипел.
– Точно, никакой выпивки, – согласился вор. – Как договорились – идем до парома, переправляемся через реку. Я и великий дракон остаемся в лагере охранять лошадей, вы с Теа идете в город.
– Может, ты все-таки с нами пойдешь? Тебе будет все легче разузнать.
– Ква и самого узнать будет легче, – сказала лиска. – Мы справимся. Кроме того, это тебе, Ныр, к девкам нужно, а не Квазимодо.
Глава 14
Великий Дракон осторожно добрался до конца ветки, прицелился. Квазимодо с интересом наблюдал за неутомимым хвостатым охотником. Гибкая ветка раскачивалась, и геккону никак не удавалось зависнуть точно над добычей. Вообще-то к обгрызенной куриной ножке можно было подкрасться вполне обыденным способом – по земле, но Великий Дракон не искал легких путей. От напряжения ящерица даже слегка поменяла цвет – шкура из светло-коричневой в четких узорах превратилась в равномерно черную. Неземные фиолетовые глаза застыли на коварно затаившейся среди чахлой травы косточке. Миг – геккон, отцепившись от ветки, забавно растопырив лапы, подкорректировал полет и с высоты двух человеческих ростов с изумительной точностью свалился на несчастную куриную лапку. Азартно свистнув, принялся терзать жалкие остатки мякоти.
– Ты лют, как орел-стервятник, – сообщил Квазимодо и пошел мыть котелок.
Вор на пару с Великим Драконом уже четвертый день охранял лагерь и прохлаждался в прибрежной роще. Теа и Ныр целыми днями пропадали в городе. Квазимодо оставалось только давать утром инструкции, провожать до парома и ждать новостей. В Кануте ничего особенного не происходило. Торговля в преддверии мертвого сезона дождей шла активно. Король воевать ни с кем пока не собирался. Спокойствие, порядок и никаких развлечений. Старый знакомый Гвоздь даже заглянул на этот берег – поболтать и предложить небольшое дельце. Побеседовал с коллегой Квазимодо охотно, но вступать в маленькое, хотя и сулящее приличный доход предприятие отказался, сославшись на неотложные дела у моря. Гвоздь отнесся с полным пониманием – бесследная пропажа на скалистых пустошах десятка пришлых типов, чересчур интересующихся одним одноглазым молодым человеком, не прошла незамеченной среди воровского общества Канута. В принципе Квазимодо остался таким результатом доволен – авторитет человека, не только способного быстро добыть деньги, но и остаться живым в сложной ситуации, вора вполне устраивал. Болтать языками поменьше будут.
Все было бы неплохо, вот только дожди шли все чаще и становились все продолжительнее. Квазимодо прятался под растянутым между ветвей плащом. Великий Дракон во время дождя милостиво соглашался составить вору компанию. Несмотря на умение плавать и даже хватать неосторожных мальков-уклеек, геккон дождь не любил. Вообще Дракон оказался забавным созданием. Заботливого Ныра ящерица считала не то чтобы своим хозяином, но уж совершенно точно своим ходячим домом. Впрочем, если фуа оставлял Дракона в лагере, геккон считал ниже своего достоинства навязываться и соглашался остаться охранять вещи. В первый раз они с Квазимодо довольно долго выясняли, кто в лагере главный и какие вещи может трогать человек, а на каких непременно должен лежать сторожевой ящер. Квазимодо сумел сохранить свои пальцы в неприкосновенности, но в сердцах пообещал свистящему и шипящему мелкому гаду продать того на рынке тупым детишкам какого-нибудь купца. Пускай поинтересуются, что находится у ящерки в животике. Великий Дракон грубый намек воспринял правильно и несколько поубавил свою спесь. На следующий день они с молодым вором вполне понимали друг друга. Геккону нравились слегка поджаренные хрящики, и Квазимодо, который хрящиков совершенно не любил, охотно скармливал лакомство ящерице. В ответ геккон ловил крупных мух, служивших отличнейшей наживкой для рыбной ловли.
Давно Квазимодо не вел такую вольготную жизнь. Сиди себе с удочкой, только ужин не забывай готовить. Вдоль заросшего редкими деревьями берега пряталось еще несколько небольших лагерей путников, по той или иной причине не пожелавших переправляться через реку и останавливаться в городе. Основной из таких причин оставалась дороговизна городской жизни, но были и другие, не столь невинные поводы оставаться подальше от городской стражи. Впрочем, временные заречные обитатели в чужие дела предпочитали не соваться. Заречье считалось нейтральной территорией, и пакостить в отношении соседей здесь остерегались. Квазимодо здоровался со здоровенным мужиком, щеголявшим в обтрепанном жилете из сыромятной кожи. Тип таскал за поясом пару огромных кинжалов, но занимался преимущественно стряпней. Его дружки с утра до вечера пропадали в городе, пытаясь сбыть груз нелегальных медных слитков. Дело нелегкое – насколько знал вор, сейчас в Кануте на медь спрос упал просто до смешного. Ну, это их проблемы. Квазимодо бездельничал – друзья обедали в городе, а сварить самому себе жидкую кашку много времени не занимало. Вор валялся на плаще под маленьким навесом из ветвей, наблюдал за пасущимися лошадьми и за проделками неугомонного Дракона. И нервничал. Нервничал настолько, что переживания мешали трезво думать. Раньше за собой такого Квазимодо не замечал. С ума сойдешь – ведь сам себя мучаешь. Каждый вечер трое друзей обсуждали прошедший день и свежие новости. Утром лиска и фуа уходили в город с новым заданием. За Ныра можно было не волноваться – фуа сохранил слегка простофильский вид, но его опыта вполне хватало, чтобы не попадать в опасные ситуации. Ныр носил в меру обтрепанную одежду, дешевые перчатки, оружия на виду не держал и вполне сходил за молодого речника или рыбака.
Другое дело – Теа. Девушка вроде бы беспрекословно следовала инструкциям возлюбленного – фырканья и ругани рыжей теперь практически не было слышно. Но Квазимодо видел, какого труда ей стоит оставаться сдержанной. Зубки рыжей никуда не делись. Зацепит ее кто-нибудь всерьез, и сорвется девчонка. Ой, сорвется. К тому же Теа стала гораздо привлекательнее. Даже Ныр как-то выдал витиеватую мысль о том, что постоянные и искренние отношения идут на пользу даже веснушчатым созданиям с глухих холмов. Увернуться фуа не успел и крепко получил по затылку крупной канутской луковицей. Теа,
