ныряльщик-дармоед?
– Разрешите доложить, ваша милость. – Ныр, еще слегка бледный после зрелища превращения рыжей, шагнул вперед. – Мне приказано неотлучно со сторожем дрессированным быть, охранять его и кормить. – Фуа полез за пазуху.
– Что еще за сторож? – Лорд Иддиг на всякий случай попятился.
Ныр выудил из-под драной рубахи недовольного и слегка напуганного геккона:
– Пестрый горный дракон. Их в Кануте специально выводят, чтобы об оборотнях предупреждали. Драконами их, конечно, зря называют, но зверьки дорогие.
– Эта твоя ящерка дарков, наверное, в клочки рвет? – с усмешкой поинтересовался лорд Иддиг.
– Зачем рвет? – удивился фуа. – Он же маленький. Сейчас на него талисман действует, а так, если кицунэ приближаются, у пестрого дракона глаза красным загораются. Ярко, как фонари.
– Да что ты за чушь несешь?! – зарычал капитан.
– Почему чушь? – запротестовал Ныр. – Вот вы сможете сами убедиться…
– Где это мы этих ваших оборотней встретим? Уж не в океане ли?
– А вдруг они корабль захватят и следом за нами двинутся? Они жутко хитрые, – убежденно гнул свое фуа.
– Ублюдок подводный, да ты… – Капитан Кехт полез из-за стола.
– Заткнитесь все! – рявкнул хозяин кабинета.
Все замерли, даже разъяренный капитан Кехт.
Лорд-комендант смачно сплюнул в угол комнаты:
– Значит, так: завтра с утра догружаем солонину, и к полудню я ни тебя, Кехт, ни пиратских морд твоей команды, ни этого зверинца непотребного в Скара не вижу. Пусть с вами в Глоре разбираются. И не вздумай от этих уродов в море избавляться. За вами «Боевой тёрн» идет, я с ним донесение отправлю.
– Да пишите что хотите, – зло сказал капитан. – Только у меня ни каюты для этой зверюги нет, ни кормить этих недоростков нечем. Я у команды и благородных пассажиров куски изо рта вырывать не буду.
– Угол какой-нибудь для этой собачей девки найдешь. С пайком сложнее. Я вам дополнительную провизию выписать просто так не смогу, – в замешательстве сказал лорд-комендант.
– Нам на прокорм серебро Глири выдал. Опять же, лошади наши остаются, хорошие лошадки, – доложил Квазимодо. – Взаимозачетом можно…
– Ну, вот все и устроилось, – с облегчением констатировал лорд Иддиг. – Коней я сам посмотрю и оценю, а вы убирайтесь прямо сейчас на корыто уважаемого господина Кехта. И, ради богов, никогда больше не появляйтесь в Скара.
Глава 16
Одномачтовый когг «Высокий», шустро переваливаясь с волны на волну, держал курс на северо-запад. Крутобокий корпус корабля ощутимо поскрипывал, но и обшитые внакрой дубовыми досками борта, и составленная из нескольких брусьев мачта стойко выдерживали свежий ветер. Все эти новейшие достижения судостроения уже прошли достойную проверку океаном. А жаловаться на ветреную погоду – только богов гневить. Сегодня «Высокому» везло.
Теа лежала на плаще, смотрела на щели в досках над головой и раздумывала – можно ли считать, что и некой одинокой лисе тоже везет? Уже двадцать восемь дней Теа сидела взаперти. Низкий дощатый ящик- чулан – растянуться во весь рост можно, но встать и выпрямиться, даже на коленях, нечего и думать. Сундук для «хранения лис» располагался на носу судна, прямо под боевой треугольной надстройкой, носящей непонятное название «кастл[59]». Эти помосты, похожие на зубчатые башенки, были возведены в спешке, уже в самом конце строительства добротного когга. Квазимодо говорил, что эти надстройки понадобятся «Высокому» в бою. Очень может быть – такие подробности лиску не волновали, – никаких боев пока не предвиделось, а вот в качестве крыши настил площадки никуда не годился. Теа с содроганием вспомнила последний шторм. Океан сотней пенных водопадов рушился сквозь щели сверху, бурно протекал сквозь крошечный загончик, уходил под дверь и под стены, чтобы тут же с новой силой вернуться с потолка. Мокрую насквозь Теа носило от одной стены к другой, попытки растопырить руки и ноги и задержать тело в каком-то одном положении ни к чему не приводили – «Высокий» весь, целиком и полностью, взлетал под самое хмурое небо и рушился в морскую пучину. Волны величиной с гору кидали корабль, как пустой орех. Жалобно скрипела мачта, стонали снасти. Сквозь рев воды и ветра до лиски иногда долетали крики людей. Кажется, люди работали. А может быть, вопили от ужаса. В плеске волн, промывающих камеру-убежище, Теа не могла разобрать слов. Лично лиске было страшно до судорог. Корабль тонул, это было и дураку понятно. Вот только Квазимодо и Ныр как ни в чем не бывало обсуждали происходящее. Правда, непринужденной беседы у них не получалось – приходилось орать, чтобы перекричать вой ветра, но тем не менее парни продолжали обмениваться впечатлениями о поведении корабля. По их мнению «Высокий» вел себя неплохо. Теа понимала, что друзья говорят для нее. Как они сами держатся на скользкой палубе у двери в ее каюту и почему их не смывает за борт или в широкий люк трюма, понять было невозможно. Но они оставались рядом. Несколько раз Теа была уже готова выползти к ним. На низкой дверце «камеры» висел массивный замок, на который капитан Кехт лично запер опасную заложницу. Ключи хранились только у капитана и у его помощника. Два раза в сутки Квазимодо или Ныр допускались в загон, дабы покормить пленницу и привести в порядок камеру. Ну да, на второй же день Квазимодо соорудил отмычки из заранее припасенной проволоки. Одна из отмычек хранилась в «каюте» лиски – Квазимодо научил пользоваться смешным крючком-ключом. Сквозь щель у косяка узкая кисть лиски вполне могла протиснуться. Договорились, что в крайнем случае Теа выйдет на свободу самостоятельно.
Шторм был крайним случаем – крайнее уже не придумаешь. Потоки воды волокли по полу, шутя и издеваясь над бессилием лиски, били об стены. Теа упиралась, зажимая ключ-отмычку в мокром кулаке. Среди ужаса пенной, отвратительно соленой воды Теа старалась думать хладнокровно и правильно, так, как всегда мыслит мудрый Полумордый. Ведь понятно – стоит исчезнуть спасительным занозистым стенам, и ты, Хозяйка Холмов, станешь беспомощнее новорожденного щенка. Океан с радостью утянет тебя за борт. Может быть, тебе и не дадут утонуть сразу – Квазимодо цепок, а фуа в любых волнах как дома. Но ты станешь обузой, мокрой, несчастной и некрасивой вещью. Больше всего на свете Теа не желала быть глупым грузом.
Весь океан, все эти бесчисленные горы воды прошли через ее дощатую клетку. Изнемогшая Теа вдавила себя в угол, каблуки испорченных сапог все-таки смогли нащупать доску-опору в палубе. Осталось закрыть глаза и ждать смерти. Через какое-то время лиска поняла, что ее больше не отрывает от стены и не норовит прогнать от стены к стене, как легкую, обгрызенную добела косточку. Теа качалась вместе с кораблем в его сложном запутанном ритме. По-прежнему скрипел-жаловался корпус «Высокого» и соленая вода щедро омывала полуголую скорчившуюся девушку. Теа тряслась, старалась слушать, что там за дверью рассказывает про шторма неугомонный Ныр. Шло время, «Высокий» бесконечно взлетал и падал, сквозь вой ветра в снастях, хрипловато бормотал Квазимодо, в щелях над головой слегка светлело небо, и лиска начала верить, что корабль сегодня не перевернется и не пойдет ко дну.
Ну кому еще из Хозяев Холмов приходилось пережить шторм? Жуткое чудовище этот океан. Шторм – еще не самое пугающее. Теа никак не могла забыть первые дни пребывания на «Высоком». Будка для дикого опасного животного, неумолчный командный крик ненавистного Кехта, мерзкие шелковые лохмотья и драгоценные цацки, которые нельзя снять. Ква, наглухо отделенный худосочной, но непреодолимой дверью. И качка.
Потом и Ныр, и Квазимодо объясняли, что, едва выйдя из Скара, корабль попал в крайне неприятное морское явление – смесь бортовой и килевой качки. Даже опытным морякам редко выпадает настолько паршивое развлечение. Тогда лиска раз и навсегда поняла, что ненавидит море. Тошнота, мутная и бесконечная, овладела миром. Теа стояла на четвереньках, обхватив ладонями такой знакомый походный котелок, и, издавая жалкие звуки, ненавидела весь раскачивающийся мир. В короткие просветления слабо хотелось кого-нибудь убить. Еще никогда в жизни лиска не чувствовала себя такой больной. И ей было ничуть не лучше от того, что остальным людям так же плохо. Половина команды перевесилась через борт. Вторая половина моряков вяло управлялась со снастями, и тоже то и дело отвлекалась, дабы принести жертву прожорливым и неразборчивым в кулинарных пристрастиях морским демонам. Капитан Кехт не
