Наручники щелкнули, открылись.
– Спасибо, – тихо прошептала молодая леди.
– Ешь быстрее. – Квазимодо очень постарался, чтобы голос звучал равнодушно.
Леди Атра ела жадно, но аккуратно. Вор смотрел, как пальчики подносят ко рту кусочки рыбы. Яркий лак на ногтях местами облупился, но все равно было видно, как хрупки, нежны и удивительны эти маленькие пальчики. И невозможно было не вспоминать, как бесстыдны они могут быть.
Квазимодо поблагодарил богов, что на нем штаны, а не набедренная повязка, как на Ныре.
– Поела?
– Пить, – жалобно попросила леди Атра.
Вор сунул ей котелок с дождевой водой.
Капли падали на полуобнаженную грудь. Квазимодо казалось, что он слышит звон капель по упругой коже.
– Все?
Леди Атра облизнулась, слишком далеко высунув розовый язычок.
– Ква, мы так промокли. Может быть, ты меня согреешь? Ведь мы здесь одни.
– И не мечтай, – решительно сказал вор. – Во-первых, я для тебя не Ква, а во-вторых, я тебя, кошку блудливую, насквозь вижу. Так что перестань сиськами крутить, тварь бесстыжая, и живо руки за спину.
– Жаль, мне было так с тобою хорошо. – Леди Атра прижалась теплой спиной. – Честное слово, я не обманываю.
– Добавь еще, что тебе было бы куда слаще, если бы ты вырезала или высосала мой глаз, и я тебе безоговорочно поверю, – хрипло сказал Квазимодо, застегивая наручники.
– У меня и в мыслях не было такого варварства. Я хотела, наоборот, приживить тебе новый глаз. Ты ведь знаешь, что такое возможно? Нужно только время и такой сильный парень, как ты…
– Заткнись! – Квазимодо страстно не хотелось ничего слышать. – В этом мире ты последний человек, которому я поверю.
Черноволосая красавица по-детски надула губы. Она сидела в странной неустойчивой позе – колени и бедра чуть разведены, от малейшего толчка готова опрокинуться на спину.
Квазимодо жутко захотелось ее хотя бы ударить – прямо по прекрасному лицу. Пусть распухший нос и розовые сопли сорвут магию очарования. Воспоминания об обрезанном существе в клетке, об жутких инструментах и каменном столе со стоками для крови, о собственном унижении на господской постели уже не слишком помогали устоять перед соблазном. Тварь ядовитая.
– Пожалуйста, не затыкая мне рот! – взмолилась молодая леди. – Мне трудно дышать. Я не такая дура – я не буду пытаться кричать.
– Верю. Только ты, гадюка, говорить умеешь. А это пострашнее будет.
– Пожалуйста! Я задохнусь. Я ведь тебе ничего плохого не сделала.
– Ну да, только в клетку посадила и изнасиловала, как девку.
Квазимодо яростно высморкался, вытер руки о тряпку кляпа и накрепко заткнул искушающий рот красавицы. На ту, конечно, дешевый жест впечатления не произвел – сиятельная леди была не из брезгливых, но у самого вора на душе полегчало. А ведь мог поддаться.
Сидели в тишине. Густые, переплетенные низким шатром ветки напоминали Квазимодо тесноту подвальной камеры. Сквозь листву белый свет был почти не виден. Действительно, заметить искусно созданное убежище и с нескольких шагов почти невозможно. Только и самим изнутри ничего не разглядеть. Квазимодо слушал перекличку птиц, всплески на близкой реке. Наконец не выдержал:
– Сидим как в мышеловке. Может, хоть пост выставим?
Ответила свернувшаяся на тряпках в клубок рыжая:
– Сиди, наследишь только.
– Следов здесь и так навалом, – возразил вор. – А если кто лагерем в бухте встать надумает, мы потом отсюда не вырвемся.
– Нашел бы место получше, – немедленно зарычала Теа.
– Место хорошее, – пробормотал фуа. – Только сидеть так трудно.
Квазимодо покосился на друга. Ныряльщик сидел напряженно, почти упираясь носом в листву, словно пытаясь рассмотреть, что там снаружи. Да только что там, в густоте, рассмотришь? На суку лакомую бедняга глянуть боится. Леди Атра сидела рядом, обессиленно опустив голову на колени. Черные кудри подсохли, закрывают лицо сплошной блестящей завесой. Вся такая нежная, несчастная, беззащитная. Так бы и удавил змеюку.
Квазимодо сплюнул.
– Чего расплевался, селянин? – заворчала рыжая.
– Извини. Нервничаю. Там, подальше, два дерева есть. Можно залезть, осмотреться.
– Я по деревьям не прыгаю, – категорично заявила Теа.
– Да я сам залезу, огляжусь, – заверил вор.
– Я с тобой, – неожиданно вызвался Ныр.
– Не ходи! – воспротивилась рыжая. – Что вы меня одну оставляете?!
– Так чего? – не понял Квазимодо. – Тебе что, скучно? Дремли себе вполглаза.
– Сам ты вполглаза, – с ненавистью зарычала Теа. – Почему я одна должна сидеть?
– Потому что ты по деревьям не лазишь. Сама сказала, – объяснил вор.
– Мы скоро вернемся, – поспешно заверил Ныр. – Только оглядимся.
Друзья протиснулись сквозь низкий замаскированный вход.
– Кобели драные. Вонючки шакальи, – напутствовала их невидимая Теа.
– Злится, – глубокомысленно заметил Квазимодо, оглядывая зеленое убежище. Казалось, в этом небольшом пятне зелени и выдра не может скрываться.
– Злится, – мрачно согласился Ныр. – Нехорошо, что мы ее оставили.
– Немножко потерпит. Нрав у рыжей – удавиться можно. Хотя засидки она делает – любой разведчик позавидует. И откуда у девки такое умение?
– Ты, Ква, ничего не понимаешь, – еще мрачнее заявил фуа.
– Вот ты мне и объяснишь, – бодро сказал вор, подтягивая ремень с кукри. – Пошли, осмотреться действительно не помешает…
Друзья, настороженно озираясь, прошли сквозь светлую рощицу. На опушке высились два дерева с кронами, похожими на драные королевские шатры.
– Мельчает жизнь. – Квазимодо, запрокинув голову, оглядел раскидистого гиганта. – Вот раньше леса были так леса. В каждом дереве гама[44] жила. В таких-то огромных уж наверняка.
– Гама? – Фуа заозирался.
– Да ты не волнуйся, они показываться не любят. Полезли наверх.
– Ква, я лучше внизу подожду. – Фуа смутился. – Ствол толстый, а я лазить не умею.
– Опасаешься высоты? – Квазимодо кивнул. – Слышал я про вас, лягушек. Только не верилось. Неужели вы на мачты не поднимались?
– А зачем? У нас на лодках мачты тонкие. А на Флоте нас не заставляли. Лезь сам. Я подожду. И нога у меня…
– Нет уж. Сам вызвался. Вон – прыгай вверх. До нижнего сука наверняка дотянешься. Там подтянулся и пошел. Как по лестнице.
– Ква, там высоко. И нога… Я прыгать разучился.
– Вот и учись заново. А высота – что? Ты с моста сиганул, даже рыжую не подождал.
– Так там вниз и в воду. Я думал, она следом… – Фуа смутился.
– Что вверх, что вниз. Высота – это та же глубина, только вверх идет. Давай, не трусь. Глубины ты же не боишься?
Ныряльщик с опаской посмотрел вверх и подпрыгнул. Нога ему действительно мешала – прыжок увел в сторону, но все равно взметнул худое тело гораздо выше, чем требовалось. Фуа то ли по-птичьи, то ли по-
